Мужчина в камуфляже с неожиданной для его массивного тела ловкостью и проворством увернулся от столкновения, и его спутник столкнулся с инспектором ДПС, не имевшим такой реакции.
В течение долей секунды голова косоплечего парня поголубела, стала буквально стеклянной, прозрачной, затем он вспыхнул, как включённая лампочка накаливания, и превратился в облако света, брызнувшее ручьями электрического пламени.
Это пламя перекинулось на полицейского, и он заорал, махая руками, пытаясь сбить с себя огненную плёнку, выбежал на проезжую часть улицы, под колёса пытавшейся проехать мимо автоцистерны с водой.
Парень тоже упал, на глазах обугливаясь, превращаясь в кучу пепла и чёрной сажи, хотя костюм на нём лишь задымился и расползся лохмотьями.
– Задержи его! – каркнул Щербатов, поднимаясь на ноги, имея в виду верзилу в камуфляже.
Спутник сгоревшего человека отреагировал на это мгновенно, выхватывая пистолет, целясь в Потапова. Но со всех сторон захлопали дверцы автомобилей, к месту происшествия бежали люди, в том числе бойцы Потапова, да и сам он уже целился в брюнета, и здоровяк не стал демонстрировать свою боевую выучку. Метнулся к тротуару, добежал до внедорожника, «Порше» сорвался с места, отбросил боком одну из машин, вывернул на улицу и с рёвом понёсся прочь.
К Щербатову подбежал Потапов. К нему присоединился лейтенант Липягин.
– С вами всё в порядке?!
– Жить буду, – ощерился полковник. – С меня пузырь. Вызывай «Скорую» и полицию и дуй отсюда. Вас здесь не было.
– Но мы поможем…
– Вы уже никому не поможете, мне будет легче объяснить, что произошло. Ищи того бугая в камуфляже, он сопровождал сгоревшего.
– «Засветить» хотели вас…
– Уходите!
Потапов и Липягин переглянулись, спрятали пистолеты и поспешили к своим машинам.
Свидетели инцидента, водители машин и пешеходы, начали стягиваться к сгоревшему человеку, обступили автоцистерну, под колёсами которой продолжало дымить тело инспектора ДПС.
Щербатов растолкал толпу, склонился над бесформенным свёртком пепла, представлявшим несколько минут назад тело носителя эгана, выпрямился, вытащил мобильный.
Западня
Массаж помог снять напряжение мышц и расслабиться. Жена не была медиком по образованию, но лет десять назад обучилась массажу и нередко помогала мужу восстанавливать энергетику, особенно после долгих коллегий и споров в Думе, буквально высасывающих душу.
– Спасибо, Лизонька, – сказал Фенер, чувствуя облегчение. – Что бы я без тебя делал?
– Пил бы пиво, – засмеялась худенькая, в отличие от самого Олега Илларионовича, подвижная жена.
Он улыбнулся.
– Я вовремя остановился. Ну, что, ты собралась? Поехали?
Речь шла о даче. Фенер взял трёхдневный отпуск за свой счёт, и они с Лизой решили пожить до конца августа на даче, располагавшейся в тридцати километрах от МКАД, недалеко от Люблино.
– Да, только приберусь в доме.
– Хорошо.
Через час они погрузили в оливкового цвета «Ссанг Йонг» две сумки с вещами и продуктами, и Фенер вывел джип со двора.
Лето заканчивалось, люди возвращались из отпусков, машин в городе становилось день ото дня всё больше, но спасало то, что Фенеры ехали не в Москву, а из неё, и в пробках практически не стояли.
Зазвонил мобильный.
Олег Илларионович, не доставая свой смарт, включил кабинный Bluetooth.
– Слушаю.
– Олег, привет, – раздался блеющий голосок Редкозуба. – Я знаю, ты собрался на дачу, выручай, дружище.
Фенер покосился на Лизу. Она недолюбливала коллегу и, с тех пор как тот как-то напился у них дома и повёл себя не по-джентльменски, не разрешала мужу приглашать его к ним на квартиру.
– Откуда ты узнал, что я собрался на дачу?
– Так ты сам говорил, когда брал отгулы.
Олег Илларионович не помнил, чтобы он кому-нибудь говорил о даче, но уточнять не стал.
– Что случилось?
– У меня сломалась моя «Ланчиа», на выезде из Москвы, сразу за МКАД. А ты будешь ехать мимо, по новой Рязанке, захвати корвалол или валидол, сердце прихватило.
– Я уже выехал…
– Тем лучше, заскочи в аптеку по пути. Я вызвал эвакуатор, но он приедет не раньше, чем через полтора часа.
Фенер остановился перед светофором: они уже съехали с третьего транспортного кольца на Волгоградский проспект и через десять минут должны были быть под эстакадой кольцевой автодороги. Искать аптеку, затем передавать лекарство депутату не хотелось смертельно, однако оставлять его на дороге не позволяла совесть, и Олег Илларионович сказал:
– Хорошо, поищу. Где ты стоишь конкретно?
– Перед въездом в Люберцы светофор – левый поворот на Маршала Полубоярова, я аккурат перед светофором, в полусотне метров.
– Жди.
– Век буду благодарен!
Проехали стадион «Москвич», глядя направо, на ряды жилых комплексов и попадавшиеся на пути магазины. Остановились у торгового комплекса «Кузьминки».
– Посиди, я сбегаю за валидолом, – буркнул Фенер, у которого испортилось настроение.
– Зря ты согласился, – сожалеюще сморщилась Лиза. – Сказал бы – уже за городом.
– Не люблю врать, – отмахнулся он. – Я с Борей уже три года в одной команде, человек старается.
– Не нравится мне твой Боря, фальшивый он внутри.
– Ты его не знаешь.
– И знать не хочу.
Фенер вышел, купил в аптечном киоске комплекса валидол и валокордин (вопреки указу Роспотребнадзора спрашивать рецепт на лекарства у него не стали), вернулся в машину.
Двинулись дальше, рассчитывая поскорее избавиться от поручения Редкозуба. Пересекли улицу Скрябина, проехали над кольцевой автодорогой, выезжая на Новорязанское шоссе, увидели вскоре справа щит с надписью «Котельники» и сразу за ним несколько стоящих у обочины дороги автомашин, в том числе серую «Ланчию» депутата. Обогнули чёрный «Порше Кайенн», приткнулись к бордюру между «Ланчией» и «Шкодой».
– Посиди минутку, – открыл дверцу Фенер.
– Не точи с ним лясы, – предупредила Лиза. – На работе наговоритесь.
Фенер, держа в руке коробочки с лекарствами, подошёл к «Ланчии», из которой вылез бледный, в поту, Редкозуб. Вид у него был пришибленный, и Олег Илларионович невольно посочувствовал приятелю. Было видно, что депутат действительно чувствует себя неважно.
Он оглянулся на чёрный внедорожник сзади, рядом с которым стоял мужчина-брюнет в пятнистом костюме, просеменил к Фенеру навстречу.
