Такой концентрированный удар обычно ломал рёбра противника, однако на Свирине был не обычный камуфляж-костюм, а специального назначения скрытый боевой «броник», и капитан лишь сделал по инерции несколько шагов вперёд, не получив каких-либо повреждений. Отпрыгнул в сторону, рассчитывая на продолжение атаки, но Потапов не пошёл на сближение. Выпрямился, держа кулаки на уровне груди, усмехнулся.
– «Броник»-то не снял, супермен?
Свирин, не ожидавший от противника такого профессионализма, наметил улыбку.
– Молодец, майор, просёк. Но если ты и впрямь настолько хорош, то ведь и «броник» тебе не помешает? – В голосе командира батальона «Аргус» прозвучала издёвка. Он по-прежнему не допускал мысли, что может проиграть.
– Не помешает! – сжал зубы Потапов.
Оба снова застыли, каменея для не понимающих тонкости боя зрителей, намечая удары и движения и тут же останавливаясь, не начав это движение, так как противник хорошо видел намерения и отвечал защитным намёком.
– Берегись, Миша! – ожила Дарья. – У него нож!
Калажников с кулаками бросился на неё.
– Заткнись, мерзавка! Вы оба приговорены к «свету» и должны понести наказание!
Потапов на мгновение отвлёкся: ещё ни разу на его памяти отец не желал смерти своему ребёнку!
Свирин уловил этот момент, умело сошёл с вектора визуального контроля противника, за доли секунды преодолел разделяющее их расстояние (он тоже владел скоростным маневрированием, то есть тем способом движения, который профессионалы называли темпом), и Потапов едва не провалился с защитой, с л е п о прикрыв руками голову и шею. Но удар он всё же пропустил – мощнейший боковой «крюк» в грудь! Свирин использовал подсказку Калажникова. И хотя рёбра выдержали удар, сплюснутое в «блин» сердце отозвалось такой болью, что Михаил, отскочив, погрузился в туман нокдауна.
Сердце превратилось в готовую взорваться в любое мгновение гранату, начиная плавиться и распухать.
Свирин снова оказался рядом, и Потапов, на интуиции защитив горло, пропустил ещё один удар – в основание черепа, второй «крюк», которым капитан владел мастерски.
Михаила унесло через всё помещение к шкафам с аппаратурой, он врезался лбом в ребро стойки и сполз на пол, окончательно ныряя в беспамятство.
К счастью, Свирин не стал добивать его, уверенный в своей победе, иначе Потапов уже не встал бы. К тому же Михаил был обучен опираться на подсознание, включавшееся при потере им сознания, и пришёл в себя буквально через пару секунд, в течение которых в лаборатории мало что изменилось.
Калажников отшвырнул Дарью, и она упала, ударившись о тумбу программатора.
Свирин повернулся к профессору, сдвинув брови.
– Не смейте её трогать! Укладывайте в эган-бокс и ликвидируйте «закладку».
– Она «разряжена», – пробурчал толстяк-лаборант из-за саркофага.
– Когда?
– Перед тем как вы снесли дверь.
– Он тоже «разряжен»?
– Наполовину, мы успели снять только нижнюю «закладку».
Свирин повернулся к бойцу-«киборгу», приведшему Дарью.
– Выводи её.
– Куда?
– В коридоре слева ниша с дверью в аккумуляторную. Расстреляй замок.
– А этого?
– Профессор, на какой код срабатывает «закладка» майора?
– Я запрограммировал его по трём вариантам, – со злобной радостью сообщил Калажников. – На рукопожатие, на секс и на физическое воздействие.
– Я ударил его в сердце, почему он не «вспыхнул»?
– Слабо ударил, наверно.
Из коридора донеслись частые хлопки выстрелов и крики.
Спецназовец нерешительно оглянулся.
– Капитан, коридор уже перекрыт.
Свирин подошёл к лежащему ничком Потапову, качнул головой.
– Не так я хотел покончить с тобой майор, но уже нет ни времени, ни смысла. Пристрели его.
– Нет! – вскрикнула Дарья, подхватываясь с пола и бросаясь к Потапову.
Свирин схватил её за руку.
«Киборг» обошёл их, поднимая ствол карабина.
И Потапов, всё это время приводивший себя в боевое состояние, усилием воли потушив «пожар» в груди, взвился в воздух, включая темп!
Свирин не успел сориентироваться и уклониться от кинжального удара в лоб. Он был настолько убеждён в своих силах, что не допускал мысли о возможности противника сопротивляться.
Удар подбросил его в воздух!
Но того, что произошло мгновение спустя, не ожидал никто.
Ещё в полёте лицо капитана вдруг потеряло твёрдость и цвет, стало полупрозрачным, стеклянным, в глазах мелькнул не испуг – безмерное удивление! – и после этого Свирин вспыхнул, превращаясь в облачко прозрачно-голубого пламени, сначала повторявшее форму человеческого тела, а потом разлетевшееся на ручьи тающего света! На пол помещения упал уже не человек, а пустой дымящийся камуфляжный костюм. Звякнул, разлетаясь на куски, мобильный телефон, рассыпались по полу мелкие вещи из карманов, зажигалка и нож.
Наступила тишина. Все, кто находился в лаборатории, замерев, смотрели на то, что осталось от капитана.
– Что это?! – прошептала Дарья.
– К нему пришёл конец «света», – хрипло выговорил Потапов.
Калажников неожиданно хихикнул.
– Надо же – сработало! Я его тоже на всякий случай запрограммировал на «засветку», но не ожидал, что он сгорит от удара в голову.
Спецназовец, тащивший Дарью, очнулся, резко повернулся к Потапову, направляя в его сторону ствол карабина.
Потапов струёй воды обогнул вектор выстрела, и очередь, предназначавшаяся ему, досталась Калажникову. Творца эгана отбросило на саркофаг. Умер он почти мгновенно. Одна из пуль попала и в лаборанта с чёлочкой, подглазья которого украшали два синяка; взвизгнув, он упал.
Потапов вцепился в карабин, выкручивая его из рук согнувшегося «киборга», нанёс два быстрых ошеломляющих удара локтями в закрытую шлемом голову противника, но тот оказался крепким бойцом и умел держать удар. Карабин он не выпустил. Ствол начал медленно двигаться к животу Потапова.
Раздалась длинная очередь. Но стрелял не «киборг».
В двери появилась неясная тень, превращаясь в фигуру такого же «киборга», с каким схватился майор.
– Свои, командир! – раздался приглушенный знакомый голос.
– Лейтенант… – обмяк Потапов.
– Ага, – радостно отозвался Липягин, откидывая забрало шлема.
Потапов выпустил из рук карабин противника.
Изрешеченный «киборг», получивший два десятка пуль, грохнулся навзничь.
К Потапову подбежала Дарья, бросилась к нему на шею.
