– Отлично! – Доктор оттолкнул санитара в сторону и, не обращая внимания на трепыхание зверюшки, зафиксировал камень прямо в раздробленной конечности с помощью длинных металлических скоб. – Ну вот, мой дружочек, все и закончилось. Дядя Егор плохой, он тебя по ноге лупил. А я хороший. Я доктор. Я тебя вылечу.
– Не смешно, – заявил раскрасневшийся экзекутор, отбросил в сторону молоток и сделал еще один глоток из початой бутылки. – Каким же мерзким делом приходится заниматься. Мышка-то жива?
– Сам глянь. Грызуны живучие как тараканы. Ногой больше, ногой меньше.
Минуты через три подопытная зверушка перестала попискивать и затихла.
Иртышный помрачнел и схватился за фонендоскоп. Он приложил мембрану к обездвиженному телу и, к своему глубокому удовлетворению, услышал бесконечный поток ритмичных импульсов.
Доктор едва успел отхлебнуть из той же бутылки, как зверек очнулся и начал жалобно попискивать.
– Занятно, – прокомментировал доктор. – Значит, кровью он не истек.
– Перекурим?
– Не помешает.
Когда они вернулись, доктор осмотрел рану. Оказалось, что камень врос в плоть грызуна.
– Ого! – заявил доктор, снял скобу, удерживающую уголек, и прикинул время.
Иртышный попытался вынуть камушек из тела мыши. Оказалось, что к нему приклеились, приросли, присосались мышцы с сухожилиями. Пришлось отдирать их. На месте разрывов возникли кровоточащие раны, которые прямо на глазах стали затягиваться.
Вестовой смотрел на раздробленное бедро как завороженный.
– Не может быть! – заявил он.
– Ты погоди, Егор Федорович, утро вечера мудренее.
В восемь утра санитар уже ждал врача под дверью его кабинета. Он не решался вышибить запоры и посмотреть на мышь, распластанную на доске. В пять минут девятого, когда Вестовой был истерзан ожиданиями, как раб бичом надсмотрщика, появился исследователь.
– Давай смотреть, – вместо «здравствуйте» произнес санитар, для пущей солидности надвигая брови на глаза.
– Давай, – в тон ему ответил доктор, нервно открыл дверь и пропустил санитара вперед.
Когда включился свет, Вестовой увидел на столе Иртышного вполне живую мышь с тремя задними ногами.
– Ура! – прохрипел Вестовой.
– Да, – буднично сказал создатель монстров, когда подошел к столу. – Нога восстановилась. Менее чем за сутки организм вырастил еще одну, так сказать, про запас.
– Похудел он сильно.
– Еще бы. Зато не какался и не писался. Все в дело пошло. – Доктор взял с подоконника пластиковую канистру с остальными «счастливцами». – Я тут думал всю ночь, вспоминал твой рассказ про корову. Теперь вторая серия. – Он освободил из оков трехногого самца и бросил его к сородичам.
Оказавшись на дне пластиковой канистры, исстрадавшийся здоровяк выбрал самую маленькую и слабую особь и стремительно бросился на нее. Он за секунду перегрыз бедняге хребет и принялся пожирать жертву. Мелкий монстр заглатывал ее целиком, с головы.
– Все верно. В отличие от твоей коровы его мозг не поврежден. А голод вполне объясним.
– Но как он так быстро смог ногу-то?..
– Пока я не могу ничего сказать. Посмотрим, остальных будет жрать или про запас оставит.
Расправившись с сородичем, жуткий мутант занял один из четырех углов канистры, свернулся калачиком и моментально уснул.
– Вывод таков. – Иртышный довольно потер руки. – Голод он контролирует. У него есть стадия насыщения.
– А он хоть что-то соображает, когда голоден?
Доктор выдержал паузу, посмотрел сквозь окно на улицу, где крупными хлопьями шел снег.
– Да, вот тут возникают риски. А они нам пока ни к чему. Разведи в саду костер. Нам надо избавиться от всего материала.
– А камень?
– С угольком все в порядке, вон он лежит на полке в контейнере. Его мы пока кидать в огонь не будем, не так ли?
«Здравствуйте, уважаемый Кирилл Вениаминович!
Вас беспокоит Аркадий Иртышный, ваш бывший студент. На данный момент я работаю в больнице № 141 заместителем по лечебной части, однако суть в другом. По стечению обстоятельств я наткнулся на интересный феномен, который требует дополнительных исследований. Так как финансирование у нас отсутствует, я хотел бы предложить вам в обмен на помощь с оборудованием и расходными материалами работать над исследованиями вместе со мной, так как считаю их необычайно интересными и перспективными…»
Через день бывший научный руководитель ответил следующее:
«Здравствуй, Аркадий!
Прости, но я так загружен сейчас, что не могу найти для тебя времени. Что касается денег, то ты сам понимаешь, какая сейчас ситуация с финансированием науки. Не сдавайся в своих поисках. Удачи!»
Аркадий плюнул на бывшего научного руководителя и вспомнил про визитку, оставленную ему немцем Дитрихом фон Гейне, с которым он встречался на форуме в Санкт-Петербурге.
С немецким дела у него обстояли не очень, но он как-то сподобился и отбил несколько предложений.
Ответ пришел на следующее утро. Суть его сводилась к тому, что нет времени, очень сильно загружен, с наилучшими пожеланиями, успехов, всех благ.
Иртышный не отступил, выудил еще несколько контактов из старых записных книжек. За две недели он получил еще десяток отрицательных ответов. Самое поразительное состояло в том, что никто из этих жирных тварей не спросил, о чем идет речь. Шестеро вообще не ответили. Как жить после такого отношения к тебе?!
Иртышный влетел в кабинет к любовнице. Он не обращал никакого внимания на ее протесты, без каких-либо разговоров схватил ее за талию и не отпускал, пока не обиходил прямо на рабочем столе.
Потом доктор перевел дыхание, оторвался от нее.
– Здравствуйте, Серафима Ильинична.
Она попыталась восстановить то, что недавно было прической, улыбнулась одними уголками рта, покрытого размазанной помадой.
– Что произошло, Аркаша?
– Пойду сполосну инструмент, приду, расскажу.
Вскоре партнеры закончили заниматься гигиеной. Иртышный подергивал ногой от стресса, не отпускавшего его, и терпеливо ждал, когда эта курица закончит перебирать свои перья.
Наконец-то она закурила и выдала:
– Слушаю вас, Аркадий Петрович.
– Мне нужны деньги на исследования. Никто не дает. Я изнасиловал весь Интернет, поднял все свои связи. Ни копейки!..
Серафима поднялась и включила чайник, стоящий на маленькой тумбочке.
– Мой милый насильник, ты слишком много работаешь. Ну а насчет денег удивляться нечего. Ситуация-то в стране не из лучших, сам знаешь.
