Маме нравилось рисовать перед заходом солнца, в это время в башне никого не было, и она отчетливее представляла родную долину.
Однажды вечером небо на западе окрасил красивейший и ярчайший закат, такого маме еще не приходилось видеть. Он зажег языки красного, оранжевого, розового и лимонно-желтого пламени над темным бурным морем. Подул зюйд-вест, он летел на остров прямо с черного как уголь, резко очерченного горизонта.
Мама стояла на обеденном столе и рисовала суриком яблоки на верхушке дерева. Подумать только, как здорово было бы, если бы у нее хватило краски расписать стены снаружи! Что за яблоки! Что за розы!
Пока она наблюдала за небом, вечерний свет поднялся по стене и зажег цветы в ее саду. Они ожили и засветились. Сад отворился, усыпанная гравием дорожка со странной перспективой стала настоящей и повела прямо к веранде. Мама приложила лапы к стволу дерева — солнце нагрело его. Она почувствовала, что сирень зацвела.
Вдруг на стену упала тень, что-то черное молнией пронеслось мимо окна. Большая черная птица летала вокруг маяка, затемняя одно окно за другим: западное, южное, восточное, северное… Птица все летала и летала, со свистом хлопая огромными крыльями.
«Мы окружены, — со страхом подумала мама. — Это колдовской круг, я боюсь. Я хочу домой! Мне хочется вернуться домой с этого ужасного пустынного острова, от этого злого моря…» Она обняла яблоню и закрыла глаза. Кора была шероховатая и теплая. Шум моря исчез. Мама вошла в свой сад.
Комната в башне маяка опустела. Баночки с красками остались стоять на столе, а за окном буревестник продолжал свой странный одинокий танец, описывая круги. Когда небо на западе погасло, он улетел в сторону моря и исчез.
Настало время вечернего чая, и семья собралась в доме.
— А где мама? — спросил Муми-тролль.
— Может, она пошла за водой, — ответил папа. — Она успела нарисовать еще одно дерево.
Мама стояла за яблоней и смотрела, как ее семья накрывает на стол. Они как-то расплывались у нее перед глазами, как будто двигались под водой. Мама не удивилась этому, ведь она наконец вошла в свой собственный сад, где все было на своем месте и все росло, как и следовало расти. Кое-что она нарисовала неправильно, но это было не так уж важно. Она опустилась на высокую траву и стала слушать, как где-то за рекой кукует кукушка.
Когда вода в чайнике закипела, мама уже крепко спала, прислонив голову к своей яблоньке.
Седьмая глава
Зюйд-вест
Спустились сумерки, и Рыбак почувствовал, что сейчас нахлынут красивые волны. Он вытащил лодку на мыс, перевернул ее вверх килем и крепко привязал удочки. Потом он залез в свой цементный домик, свернулся серым морщинистым клубком и отдался во власть великолепного одиночества.
Изо всех ветров Рыбак больше всего любил зюйд-вест. Он задул днем и не утих к ночи. Это был осенний зюйд-вест, он мог дуть неделями и превращать волны в высокие серые горы, обрушивающиеся на острова.
Рыбак сидел у себя в домике и смотрел, как волны становятся все выше и мощнее. Это было так красиво, так великолепно, что он забыл все на свете. Никто не лез к нему со своими рассказами и вопросами, никто и ничто не досаждали ему. Одно лишь непостижимое и недоступное величие неба и моря струилось над ним и мимо него. Оно никогда не могло бы его разочаровать.
Было уже почти темно, когда эту гармонию нарушил Муми-тролль, который примчался, скользя лапами по мокрым камням. Он замахал лапой, что-то закричал и стал стучать в окно, вопя, что потерялась его мама. Рыбак усмехнулся и покачал головой. Стекло было слишком толстое.
Муми-тролль побежал искать дальше, ступая по воде прибоя, пересек мыс и углубился в заросли вереска. Ветер дул ему в спину. В эту ночь остров дрожал от страха, его пугали шепоты и крики, и Муми-тролль чувствовал на бегу, как земля шевелится под его лапами.
«Мама потерялась, — думал Муми-тролль. — Она была так одинока, что потерялась».
Малышка Мю сидела нахохлившись.
— Ты заметил? — спросила она. — Камни шевелятся.
— Мне наплевать! — крикнул Муми-тролль. — Мама потерялась!
— Мамы так просто не теряются, — ответила малышка Мю. — Сидит себе где-нибудь в укромном местечке, нужно только хорошенько поискать. Ну, я пошла и сама залезу в укрытие, пока весь остров не начал уползать от меня. Здесь будет жуткая заваруха, попомни мои слова!
Штормовой фонарь остался возле Черного Ока. Муми-тролль бросился туда. Папа обернулся и поднял фонарь.
— Ведь не могла же она оступиться и упасть?..
— Мама умеет плавать, — ответил Муми-тролль.
Они постояли молча, поглядели друг на друга. За маячным холмом шумело море.
— Послушай-ка, — вдруг спросил папа. — А где ты, собственно говоря, обретался последнее время?..
— Да… то там, то здесь, — пробормотал Муми-тролль и отвернулся.
— У меня была масса дел, — неуверенно сказал папа.
Муми-тролль слышал, как на поле ворочались камни, они ударялись друг о друга со странным сухим звуком.
— Пойду поищу в чащобе, — сказал он.
Но как раз в этот момент в окне маяка зажглись две свечи: мама вернулась домой.
Когда они вошли в комнату, мама сидела и чинила полотенце.
— Где ты была? — воскликнул папа.
— Я? — спросила мама с невинным видом. — Я только пошла прогуляться и подышать свежим воздухом.
— Зачем же ты нас так пугаешь? — продолжал папа. — Ты ведь знаешь, мы привыкли к тому, что ты сидишь дома по вечерам.
— Вот это-то и ужасно, — вздохнула мама. — Должно же быть какое-то разнообразие. Мы слишком привыкли друг к другу, каждый день все одно и то же, не правда ли, дорогой?
Папа недоуменно посмотрел на нее, но она только засмеялась и продолжала орудовать ниткой с иголкой. Тогда он подошел к календарю, поставил крестик, который означал «пятница», а внизу написал: «Сила ветра 5 баллов».
Муми-троллю показалось, что портрет Морской лошадки изменился. Море побледнело, а луна стала слишком большой. Он сел за стол и тихо-тихо сказал:
— Я живу на полянке в чащобе.
— В самом деле? — спросила мама. — И что, там красиво?
— Очень красиво. Может, ты когда-нибудь заглянешь туда?
— С большим удовольствием, — ответила мама. — Когда ты туда пойдешь?
Муми-тролль быстро поднял голову. Папа углубился в изучение тетради в клеенчатой обложке.
