…Посол австрийского императора хорват Сигизмунд Герберштейн, автор «Записок о Московии», писал в 1549 г.: «В Сибири… имеется великое множество птиц и различных животных, каковы, например, соболи, куницы, бобры, горностаи, белки и в океане животное морж… Кроме того, вес, точно так же белые медведи, волки, зайцы…» Кем был этот таинственный зверь вес, долгое время никак не могли понять комментаторы «Записок». А ведь еще в 1911 г. тоболяк П. Городов писал в очерке «Поездка в Салымский край» («Ежегодник Тобольского губернского музея», 1911 г., выпуск XXI), что у салымских хантов «щука-мамонт» называется «весь». Этот монстр был покрыт густой длинной шерстью и имел большие рога, иногда несколько особей затевали между собою такую возню, что лед на озерах ломался со страшным грохотом. Неудивительно, что впечатлительный посол, наслушавшись рассказов о таинственном звере весе, занес его в разряд реально существующих животных, наряду с медведями, волками, белками и соболями.
А может, он располагал и другими сведениями?
Первым, кто сообщил миру о сибирских мамонтах, был, вероятно, китайский историк Сыма Цень (II в. до н. э.). В своих «Исторических записках» он сообщает о представителях далекой ледниковой эпохи как о… здравствующих животных!
«Из зверей водятся… огромные кабаны, северные слоны в щетине и северных носорогов род». Значит, еще и шерстистые носороги?!
Странно, почему китайский ученый не заявляет об ископаемом состоянии обоих животных, ведь еще в III в. до н. э. бивни ввозили в Китай из Сибири. Складывается впечатление, что речь идет о существе, жившем в Сибири еще 2200 лет назад.
Спустя века сообщение ученого, основанное на реальных фактах, было предано забвению, как это не раз бывало в императорском Китае, и уступило место фантастическим спекулятивным измышлениям о крысе тиен-ту. Уже китайский посланник Тулишен, проехавший через Сибирь в Россию, сообщал в 1714 г. императору: «А находится в сей холодной стране некоторый зверь, который, как сказывают, ходит по подземелью, и как скоро солнце или теплый воздух до него коснется, то он умирает… имя сего зверя “мамунт”, а по-китайски “хишу”»…
Последний мамонт Аляски
А теперь перенесемся в другой северный регион, в приполярные области США и Канады. В одном из недавних номеров журнала «Аляска» опубликована любопытная статья Ненси Л. Бесс «Миф о последнем мамонте», в которой, помимо интересных рисунков конца XIX в., приводится рассказ некоего X. Тьюкмана, утверждавшего, что он… беседовал с индейцем, убившим последнего мамонта.
На Аляске также существовали предания о встречах с мамонтом
«В 1890 г. я путешествовал по рекам Сент-Майкл и Юкон на Аляске. Клондайк еще не был открыт, и пароход Аляскинской торговой компании не поднимался выше Форт-Юкона по причине короткого сезона судоходства; как раз там я и оказался, когда наступила зима. В Форт-Юконе жило небольшое индейское племя. В эту долгую зиму я услышал много интересных рассказов от старого индейца.
Как-то вечером я рассматривал старые рисунки, принадлежавшие Джо, – старейшему вождю этого племени. На одном из рисунков был изображен слон, при виде которого старый Джо пришел в сильное возбуждение и в конце концов, с некоторой неохотой, объяснил мне, что он видел одного из этих зверей там – он показал рукой на север. Мои уверения в том, что такие животные не водятся на этом континенте, ничуть не поколебали его.
Подыгрывая старику, я попросил его рассказать эту историю, что он сделал после долгих уговоров.
“Однажды много лет тому назад мы, я и Сун-Тхай, двинулись вверх по реке Поркьюпайн. Сун-Тхай – мой сын, он уже умер. Много дней мы поднимались по маленькой речке вверх, в горы. Но горы были очень высокие и очень крутые, и мы не могли взобраться на них. Тогда мы вернулись назад и подстрелили лося возле небольшого оврага. Сун-Тхай пробрался по оврагу и увидел, что он заканчивается небольшим утесом; взобравшись на него, он заметил пещеру. Он был храбрым, залез в пещеру и обнаружил в ее дальнем конце дыру. Сун-Тхай выглянул в нее и увидел легкий путь для подъема на гору. И вот, взяв с собой немного мяса, мы зашли в пещеру и заметили, что она усеяна огромными костями – их размер превышал мой рост, – и я испугался, но, выбравшись через дыру на солнечный свет, я снова осмелел. Так мы достигли вершины горы.
На расстоянии мы видели большую долину, озера и деревья вдали, по ту сторону долины мы видели горы, а за ними, очень далеко, высокие горы с вершинами, покрытыми снегом, который никогда не сходит.
Сун-Тхай сказал: “Мы добудем много бобрового меха в этой долине, а?” Я сказал: “Нет, это дьявольская страна”, и еще я сказал ему, что эту страну индейцы называют Ти-Кай-Коа (След Дьявола). Тогда Сун-Тхай, немного испугавшись, ответил: “Идем, отец, мы не останемся тут надолго; за пару дней настреляем бобров, а затем вернемся”.
И вот за два дня мы изготовили плот, пересекли озеро, длинное, как река, и на следующий день увидели Ти-Кай-Коа!”
Старик замолчал и замер. Я сидел беззвучно и неподвижно, ожидая…
Старик поднялся и вытянул руки перед собой. В его глазах стоял странный блеск, лоб покрылся капельками пота. В этот момент я не сомневался, что он описывает то, что действительно видел.
“Он лил на себя воду из своего длинного носа, а перед его головой торчали два зуба длиной в десять ружей каждый, загнутые и сверкающие на солнце белизной, словно лебединые крылья. Его шерсть была черной, длинной и висела по бокам, точно пучки сорной травы на ветвях дерева после половодья, а эта хижина выглядела бы рядом с ним как двухнедельный малыш рядом со своей мамой.
Мы не разговаривали, Сун-Тхай и я, мы только смотрели и смотрели, а вода, которую животное выливало на себя, стекала по его бокам небольшими речками. Но вот оно легло в воду, и добежавшие до нас через тростник волны достигли наших подмышек, такой сильный был всплеск. Затем животное поднялось и встряхнулось, окутавшись пеленой, словно дождевой шквал охватил его.
Внезапно Сун-Тхай вскинул свое ружье и, прежде чем я успел остановить его, выстрелил в Ти-Кай-Коа. Вот это был шум! Словно тысяча гусей закричала разом, только пронзительнее и громче, и покатился этот крик по долине, пока не достиг гор, и показалось нам, что в мире больше ничего не существует, кроме этого ужасного крика! Как только дым от выстрела поднялся над камышами, Ти-Кай-Коа увидел его и, шлепая по воде, ринулся к нему. Шум от этого плеска стоял такой, как будто все водоплавающие птицы мира поднялись на закате с озера.
Мы повернулись и бросились бежать, Сун-Тхай и я. Мы мчались мимо деревьев, прочь от нашего лагеря, поскольку прямо на него несся Ти-Кай-Коа, охотясь за дымом. Пробежав большое расстояние, мы остановились передохнуть, прислушались и тут же опять услышали могучий рев Ти-Кай-Коа – он искал нас, и мы почувствовали новую силу в ногах, чтобы бежать дальше”.
