– Позвольте полюбопытствовать, прежде, чем отказы писать, – вредным голосом поинтересовался старик Севастьянов. – Кто покупатель и какова цена?
Каменецкий сел за стол, придвинул к себе лист бумаги, написал на нем цифру и передал бумагу Севастьянову.
– Покупатель я, – добавил он, продолжая улыбаться.
Севастьянов, увидев цифру, присвистнул.
– Вопрос снимается, что подписывать? – он поднял обе руки вверх.
Нотариус вскочил и подсунул Севастьянову заранее отпечатанный документ.
Таисия взяла в руки бумагу, закатила глаза и со стоном передала лист Федосеевым. Нотариус тут же протянул ей отказные документы. Таисия чиркнула, не читая.
– Позвольте, ваши паспорта, господа и дамы, – сказал нотариус. – Нужно их сверить с имеющимися данными.
Братья Федосеевы молча глядели в бумагу с цифрой стоимости пакета Сергеева, затем они переглянулись и хором крякнули.
– Нет, если, конечно, скинуться и еще продать твой дом! – сказал Федосеев младший.
– Ага! Накося выкуси! Чуть что мой дом продавать! – Федосеев старший сунул под нос брату большую дулю.
– Господа, вы отказ подписывать будете? – Каменецкий явно испугался, что между братьями Федосеевыми возникнет традиционная драка.
– Будем! – буркнул Федосеев старший и полез в карман за паспортом.
– Давайте ваши бумаги, голубчик, – Разумовская щелкнула пальцами. – Даже не собираюсь я на эти ваши цифры глядеть. Одно знаю, честным трудом таких денег не заработать.
– А я, Лилия Андреевна, знамо дело, в свободное от работы время банки граблю, да наркодилеров.
– Вот-вот! Тут одними банками не обойдешься! – заметила Разумовская.
Нотариус быстро раздал всем документы и начал переписывать паспортные данные присутствующих в журнал.
– Когда состоится сделка? – поинтересовался Севастьянов.
– Прямо сейчас по окончании нашего собрания, – ответил Каменецкий.
– Правильно, куй железо пока горячо! – одобрил Каменецкого Федосеев младший. – Петр, поздравляю! И куда ты эту невозможную кучу денег определишь?
– В банк положу, под проценты. Погляжу, может, у меня от этого дивидендов больше будет, чем мне Альбатрос дает. Уж, головняка-то точно будет гораздо меньше. Ну, или, спущу все на женщин, еще не знаю! – Сергеев закинул руки за голову и мечтательно посмотрел в потолок.
– Лучше на женщин, – посоветовал Федосеев младший. – Хоть будет, что вспомнить.
– И кто теперь председателем совета директоров будет? – Таисия задала вопрос и тут же покраснела, видимо, сообразив, что спросила глупость.
Федосеев младший покрутил пальцем у виска.
– Председателем, конечно, буду я. У меня ведь теперь все шестьдесят процентов голосов, – довольным голосом сообщил Каменецкий. – Однако если есть другие желающие, мы можем рассмотреть кандидатуру.
Разумовская замахала руками.
– Да, бросьте, Семен Семенович! Я вас поздравляю, от души, – Севастьянов встал и пожал Каменецкому руку. – Как часто теперь собираться будем?
– Не чаще, чем раз в квартал. Дивиденды ведь надо как-то делить?
Таисия радостно закивала.
– И что, Семен Семеныч, ты будешь раз в квартал к нам сюда ездить из своего Лондону? – ухмыльнулся Федосеев младший.
– Зачем? Мы с вами будем по интернету заседания проводить. Так сказать, модернизацию у себя организуем.
– А дивиденды тоже по интернету? – захихикала Таисия.
Разумовская тяжело вздохнула.
– Темнота! – заметил Федосеев младший. – Даром что депутат! Конечно по интернету, по системе банк-клиент!
– А-а-а! – Таисия изумленно хлопала своими глазищами.
– А скажите, Семен Семеныч, если вот я, например, сам по себе приеду в Альбатрос, – Федосеев младший шлепнул своими лапищами по стеклянной столешнице. – И увижу какое-то безобразие. Я смогу ногами затопать, ну, или там заорать дурным голосом «Где Закревская? Подать ее сюда!»?
Петр Сергеев при этих словах Федосеева радостно заржал.
– Лучше все-таки этого не делать, – как к малому ребенку стал объяснять Федосееву Каменецкий. – Если вы безобразие увидели, то зайдите за угол, наберите телефон Людмилы Владимировны или Федорова, он, кстати, скоро на работу выйдет, и сообщите тихонечко об этом безобразии им. Они люди адекватные и сразу любую безобразную гадость искоренят.
– То есть, получается, что директор у нас теперь бесконтрольный, рассчитывать будем только на его порядочность и адекватность, – поджав губы, заметила Разумовская.
– Ну почему же? Если вам вдруг покажется, что Федоров на ваши замечания не реагирует, то на этот случай есть председатель совета директоров, то есть я. И мне всегда можно на директора пожаловаться. Еще вопросы есть? – поинтересовался Каменецкий.
Все присутствующие переглянулись и промолчали.
– Тогда не смею вас больше задерживать.
Андрей Федоров
Когда в новогоднее утро Андрей оказался в больнице, он не на шутку перепугался. Помирать ему совершенно не хотелось, особенно из-за чужого головотяпства. Уж чего-чего, а вины Андрея Федорова в том, что старый зимний котел Альбатроса не выдержал нагрузки, не было ни грамма. Ни грамулечки! Становиться инвалидом, потому что Сергеев слишком долго торговался с подрядчиком, изготавливающим новую котельную, а этот подрядчик потом еще сорвал все сроки, Андрей Федоров не собирался. Врачи сказали, что он находился в миллиметре от инфаркта. Ситуацию усугубляла Марина, постоянно ревущая около его кровати. И Федоров решил увольняться. Как-нибудь они на старых подкожных запасах перекантуются. На золоте в слитках и каменьях самоцветных, как говорила когда-то Люся Закревская. Не зря же он после краха своей фирмы в девяносто восьмом году столько лет успешно работал и зарабатывал. Так что отложения в семье были. Главное сейчас подлечиться, восстановить здоровье, а потом уже можно будет и работу себе подыскать. Кроме того Каменецкий обещал в случае чего помочь. Сема мужик порядочный, с голоду умереть не даст.
Однако как только Люся Закревская узнала о его планах, так тут же примчалась в больницу и сунула ему под нос свой смешной маленький кулачок.
– Федоров! Я тебе говорила не раз, что ты дубина. Когда ты уже меня слушаться начнешь? Ишь, чего удумал. Уволится он! Сирота казанская! Сейчас заплачу!
– Люся! Ты чего говоришь-то? – Маринка даже реветь перестала. – Значит, пусть помирает на своей амбразуре?
– Сам дубина и жена у тебя тоже дубина. Вы в своем уме оба? О какой амбразуре речь? О той, на которой я благодаря Семе Каменецкому вместо тебя валяюсь? Так я на ней, можно сказать, уже приспособилась. Еще полежу, сколько надо, пока ты в себя придешь. Или ты хочешь, чтобы братва, которая тебя до больнички довела еще и денег на этом сэкономила? Шиш им! – Люська сделала из своего кулачка дулю и покрутила ей сначала перед носом Федорова, а потом перед носом Марины. Маринка захлопала глазами.
