Учебник Зуева использовался в школе сорок лет (1786–1828). Он был написан образным, хорошим русским языком.
С научной точки зрения сведения Зуева о животных и растениях отличаются достоверностью, они были на уровне науки XVIII в. Педагогическая деятельность отвлекала его от работы в Академии наук. Описание его путешествия на Юг выходит с большим опозданием только в 1787 г.
Титульная страница первого издания книги В.Ф. Зуева. 1787 г.
После выхода «Путешественных записок» Зуев наконец был избран академиком. Его адъюнктура продолжалась 8 лет. Он был еще молод, но здоровье его резко ухудшилось. С 1791 г. он не мог больше работать.
Ушел из жизни В.Ф. Зуев в возрасте сорока лет 7 января 1794 г.
М.А. Кастрен: «зачинатель, опередивший продолжателей»
В Петербургском отделении архива Академии наук сохранилось дело «о путешествии доктора Александровского университета М. Кастрена в Северную Сибирь для производства этнографических и лингвистических исследований» – одно из свидетельств о трудном и прекрасном подвиге во имя науки.
Матиас-Александр Кастрен, безнадежно больной туберкулезом, 11 лет провел в тундрах Лапландии, Печорского края и в Сибири. Он изучал «язык, нравы, религию, обычаи, образ жизни и прочие этнографические отношения» народов Европейского и Енисейского Севера.
В 1838 г. Кастрен отправился в финскую Лапландию, входившую в состав Русского государства. Самым северным пунктом, где он побывал, было небольшое поселение Усть-Иоки, откуда он направился в Кемь по бурной реке, на которой родился и вырос.
Вернувшись из Лапландии в Гельсингфорс, Кастрен узнал, что Петербургская академия наук собирается по проекту биолога, академика Карла Бэра снарядить экспедицию в Северную Сибирь, в состав которой он предполагает включить специалиста для исследования «наречий и этнографических отношений» народов. Однако проект Бэра был отложен, и Кастрен в 1839 г. занялся изучением Карелии.
В конце 1841 г. ученый направился в русскую Лапландию, в которой, по его словам, проживало 1844 лапландца. В марте 1842 г. он прибыл в Колу, откуда отправился на остров Кильдин, чтобы изучить наречия лапландцев и русских, живущих в Коле и ее окрестностях. По словам Кастрена, в Кольском уезде было 26 русских деревень, все население которых занималось ловлей рыбы, лишь три семейства возделывали землю.
Затем через Кандалакшу он направился в город Кемь, где прожил до 19 мая, а затем в Соловецкий монастырь и 30 мая достиг Архангельска. Однако он не задержался в этом северном городе. Он решил плыть через Белое море к лапландцам, живущим на Терском берегу.
Сначала суденышко попало в полосу штилей, а затем внезапно разразился шторм. Потерялся якорь, и судно оказалось во власти ветра и волн.
Попытка зайти в устье одной из рек на западном берегу Белого моря не удалась, и суденышку пришлось искать спасения у Зимних гор. Кастрен, по совету матросов, высадился на берег и возвратился в Архангельск. Один из ненцев вызвался быть и его слугой и учителем «самоедского языка». Они вместе провели остаток лета в деревне Уйма в 17 верстах от Архангельска. Осенью Кастрен снова собрался в путь, тем более что сенат Финляндии ассигновал для его научных изысканий 1000 рублей, а Петербургская академия наук предложила возглавить экспедицию в Сибирь, но он попросил отсрочку, считая необходимым изучить «язык и этнографию европейских самоедов и тем облегчить их дальнейшее изучение в Сибири».
19 декабря 1842 г. он вышел из Мезени, посетил Сомжу, Несь, потом пересек Канинскую тундру и сделал продолжительную остановку в селе Пеше, где продолжал изучать ненецкий язык, обряды, обычаи, промыслы. Путешествуя по тундре, он узнал от ненцев, что многие русские и зырянские купцы «всеми неправдами и даже явным грабежом завладели стадами самоедских оленей и мало-помалу сделались почти полновластными господами всей этой страны».
И хотя царское правительство издало в 1835 г. устав об управлении самоедами, притеснения «продолжались по-прежнему»: реже в виде явного грабежа, но зато чаще под более утонченной «формой обмана». Он предлагал установить военные посты в Сомже, Пустозерске, Ижме и в ряде других мест «для наблюдения за порядком и благолепием».
В феврале 1843 г. Кастрен был в Индиге и вскоре достиг Пустозерска, который ему показался одним из самых пустынных мест на земном шаре. Он не мог представить, что увидит места еще более печальные и более суровые.
В Пустозерске Кастрен мог каждый день беседовать с ненцами, которые приезжали сюда. Он расспрашивал об обычаях и жизни в тундре. Затем Кастрен, посетив по дороге Усть-Цильму, уехал в Ижму, где прожил до второй половины июня 1843 г., откуда предпринял путешествие в Колву.
Больной Кастрен остался в Колве, где с ним виделся купец В.Н. Латкин. В Колве исследователь составил «Зырянскую грамматику», которая явилась важным вкладом в изучение финно-угорских языков.
4 сентября Кастрен отправился в свое «азиатское путешествие», надеясь вместе с зырянами, русскими и ненцами добраться до Обдорска. 23 октября он впервые увидел Урал.
29 октября Кастрен благополучно переправился через Обь и вскоре был в Обдорске. Впоследствии ученый вспоминал, что это скитание по тундрам и горам, рекам и скалам сопровождалось такими трудностями и лишениями, каких он не испытывал в прежних путешествиях.
Из Обдорска Кастрен должен был по побережью Северного Ледовитого океана пробираться к устью Енисея. Однако обострение туберкулеза заставило его вернуться в Петербург, куда он прибыл в марте 1844 г.
В то время как Кастрен путешествовал по Европейскому Северу, Академия наук добилась ассигнований из государственного казначейства 13 тысяч рублей на Сибирскую экспедицию. Из них три тысячи выделялись «лингвисту-этнографу для изучения языков, нравов и обычаев обитающих в тех странах мало известных племен». Одновременно этому ученому поручалось собирать «надежные сведения о городах и селениях, реках и озерах, ручьях и горных системах» и обогащать «географическо-топографические сведения» об этих «столь мало еще поныне известных местах».
Первоначально этнографическая поездка задумывалась как самостоятельная часть путешествия А.Ф. Миддендорфа в Сибирь. Академия не очень верила, что будет утвержден раздел сметы на этнографические работы, и поэтому попросила на них мизерную сумму. Однако, к изумлению ученых, последовало «высочайшее утверждение», и тут-то стало очевидным: трех тысяч рублей может едва хватить на покрытие половины расходов на поездку этнографа в Западную Сибирь.
Еще когда Кастрен был в Печорском крае и на Обском Севере, ученые Академии попытались пополнить кассу предстоящего путешествия, которое, по их убеждению, должно дать «самые отрадные для науки результаты». Так, директор Азиатского музея передал в распоряжение экспедиции 2500 рублей. Предполагалось, что экспедицию возглавит академик Шегрен. Однако Шегрен предложил кандидатуру Кастрена, заявив, что отвечает за молодого ученого «как за самого себя».
