Воронцов и Турчин некоторое время молча смотрели, как он, выписывая замысловатые зигзаги и нелепо подпрыгивая, словно можно было перепрыгнуть через пулю, бежал параллельно пулемётной трассе. Потом, когда он залёг, именно залёг, а не упал, как падают сбитые пулей, они, уже зная, что наступила и их очередь, молча дождались нужной минуты, поднялись и побежали следом. Один правее, другой левее.
– Туда! – крикнул Воронцов и указал на поваленное дерево, лежавшее поперёк и уже глубоко протаявшее вокруг.
До дерева оставалось шагов пятнадцать. Два броска. Можно попытаться преодолеть это расстояние в один бросок. Но опасно. Кудряшов добежал первым. Залёг. Перекинулся на спину, начал перезаряжать свой карабин. И когда он успел расстрелять обойму? Воронцов на бегу разогнул усики чеки, зубами выдернул кольцо и, прежде чем упасть рядом с Кудряшовым, с силой бросил гранату вперёд, стараясь, чтобы она пролетела точно между ракитами, а там, если долетит… Взрыв! И не успел он что-либо понять и решить, что делать в следующее мгновение, как бежавший следом за ними Турчин перепрыгнул через поваленное дерево, которое служило им теперь надёжным укрытием, и ринулся к пулемёту. Через короткий промежуток времени послышались сухие щелчки пистолетных выстрелов: три спаренных, торопливых и – тишина. Первым выглянул из-за дерева Кудряшов. Послышался ещё один выстрел ТТ подполковника.
– Сашка, пошли трофеи собирать, – сказал Кудряшов, матернулся для смелости и осторожно, оглядываясь на дворы, перелез через дерево.
– Посмотри, что с ним, – кивнул Воронцов автоматом в сторону лежащего на снегу Турчина. – Я – к пулемёту.
Со стороны домов послышались редкие винтовочные выстрелы. Пули зашлёпали по ракитовым сучьям, по протаявшему склону оврага. Воронцов подбежал к пулемёту. Трое немцев лежали ничком. У всех троих были пробиты головы на уровне глаз. Пули вошли как раз под каску. Четвёртый немец стоял на коленях, уткнувшись головой в снег, и покачивался в такт своим стонам. Под ним на снегу расплывалось ярко-красное пятно. Воронцов первым делом осмотрел пулемёт и проверил его исправность.
Подползли Кудряшов с Турчиным. Турчин тряс головой. Только теперь они увидели на снегу, позади, небольшую воронку от ручной гранаты, которую бросил один из немцев в их сторону и под которую едва не попал подполковник.
– Владимир Максимович, – сказал Воронцов Турчину. – Владимир Максимович…
Он хотел сказать ему какие-то нужные слова, похвалить за хорошую стрельбу. Но спохватился: это же не Иванка хвалить, не малого. И кивнул головой в сторону мёртвых немцев:
– Заберите у них патроны и гранаты.
Воронцов перекинул МГ на боковой бруствер. На другой стороне деревни второй пулемёт всё ещё продолжал стрелять длинными очередями, прижимая к земле бегущих по полю. Но в середине улицы уже слышались взрывы гранат. Миномёты прекратили стрельбу. Их или прихватили другие группы, ворвавшиеся в деревню, или миномётчики сами отошли в глубину проулков, прячась за хлевами и банями.
Слышался громкий радостный мат Дорофеева. Прямо по их маршруту, низко пригибаясь и падая, бежали остальные.
– Скорей! В воротник вас и в хлястик!..
Воронцова охватил азарт схватки. И то, что прорвались к домам, и то, что уничтожили пулемётный расчёт, и то, что не имели собственных потерь, – всё это наполняло его той злой силой, которая всегда управляла им в удачном бою, помогала и охраняла.
А из дома напротив оврага уже густела винтовочная стрельба. Видимо, там засели и теперь обживали позицию для круговой обороны немцы, выбитые из середины деревни.
– А жратвы ни у кого нет. – И Кудряшов толкнул прикладом в бок немца, который всё так же стоял на коленях, мычал и раскачивался.
– Не тронь его, – сказал Турчин. – Ему хуже всех. Пуля в живот попала. Вон, смотри, навылет прошла. Недолго ему осталось…
На спине у немца багровело рваное пятно, и было непонятно, то ли это торчали обрывки шинельной материи, то ли ещё чего-то.
Они спрыгнули в окоп. Воронцов протёр ленту, прижал к плечу короткий приклад МГ и сделал короткую очередь. Пулемёт оказался в исправности. Туда же повели огонь Турчин и Кудряшов. Дорофеев со своей группой стреляли из-за поваленного дерева.
Тем временем в середине деревни послышалось: «Ура!» Чаще застучали автоматы и винтовки. Немцы начали выскакивать из дома. Воронцов упёрся ногой в стенку окопа, положил ствол пулемёта на колено, закричал:
– Отсекай их от сараев! Отсекай! Уйдут!
Очередь получилась длинная-предлинная. Конец ленты упруго выскочил в грязный затоптанный снег. Пулемёт замолчал. Воронцов выхватил из зелёной коробки новую ленту и начал торопливо вставлять её в приёмник.
Несколько немцев, выскочивших из дома и пытавшихся прорваться к сараям, залегли в снегу, в проулке. Они отползали, отстреливались, видимо, всё же надеясь добраться до сараев. Но вскоре с другой стороны, из центра деревни, по ним начал бить пулемёт, и они под огнём снова отошли к дому. Утащили за собой и раненых.
– Что будем делать, Сашка? – спросил Кудряшов.
– Прекратить огонь. Пусть их отвлечёт на себя Дорофеев.
– Их там человек девять, не меньше, – уже поняв, что задумал Воронцов, сказал Турчин. – А у меня патронов на всё про всё одна обойма.
Кудряшов пощупал в правом голенище, дрожащими пальцами достал рукоятку немецкого штык-ножа. Нож на месте, и он немного успокоился.
– Заходим вон оттуда, – указал Воронцов на огороды. – Там наверняка глухая стена, ни одного окна. Сколько у нас гранат?
– Две.
– Приготовьте гранаты.
Воронцов сделал Дорофееву знак, и те усилили огонь. Пули кололи рамы, разбрызгивали чудом уцелевшие стекла. Немцы отвечали короткими автоматными очередями и вспышками одиночных винтовочных выстрелов. Похоже, и у них с патронами было уже негусто.
Воронцов, Турчин и Кудряшов проползли оврагом к огородам, перебежали к кладушке дров. Замерли. Кудряшов по-снайперски медленно выглянул из-за дров и снова, так же тихо, убрал голову. Сказал:
– Стена не глухая. Но окон и правда нет, зато – дверь.
Теперь выглянул Воронцов: действительно, дверь, но самой двери нет или открыта вовнутрь, или снята, снизу чем-то завалена на полметра, а над завалом маячит каска.
Немец не стрелял. Не было цели. Вся стрельба происходила у него за спиной. Оттуда наружу вытягивало пороховой дым. И Воронцов видел, как немец нервничал и часто оглядывался – белая, в зимнем камуфляже, каска приподнималась и делала полуоборот. Немец, видимо, беспокоился, пытался понять, что происходит там, за его спиной.
А там шла огневая дуэль его товарищей с засевшей за поваленным деревом группой лейтенанта Дорофеева. Дорофеев делал всё, чтобы отвлечь на себя огонь укрывшихся в доме немцев. Лейтенант всё вовремя понял. Он видел, что Воронцов, Турчин и Кудряшов уже зашли с тыла и засели за дровяной кладней, что приготовились к броску. И успех их броска сейчас во многом зависит именно от усилий его группы. Лопнула перед окнами ручная граната.
