Судьба Чехословакии решалась в Мюнхене без всякого ее участия. Чешский посланник и представитель Министерства иностранных дел Чехословакии прибыли в Мюнхен лишь для того, чтобы «ожидать результатов конференции». Ни тот, ни другой не были допущены в зал совещания.
Перед отъездом из Мюнхена Чемберлен посетил Гитлера и подписал с ним следующую декларацию: «Мы, германский фюрер, имперский канцлер и британский премьер-министр… согласились в том, что вопрос об англо-германских отношениях имеет первостепенную важность для обеих стран и для всей Европы. Мы считаем, что соглашение, подписанное вчера вечером, равно как и англо-германское морское соглашение, символизируют волю обоих наших народов никогда впредь не воевать друг с другом».
В ту же ночь британский посол в Германии Невиль Гендерсон в упоении успехом своей миротворческой деятельности в Берлине восторженно писал Чемберлену: «Миллионы матерей будут благословлять ваше имя за то, что вы спасли их сыновей от ужасов войны».
1 октября 1938 г. германские войска вступили в Чехословакию. Они беспрепятственно заняли не только Судетонемецкую область, но и ряд районов и городов, где почти не было немецкого населения.
По приказу своего правительства чехословацкие войска 1 октября начали отход с польской границы, а на следующий день польские войска оккупировали район Тешина, где на тот момент проживали 80 тысяч поляков и 120 тысяч чехов и словаков. Таким образом, Польша увеличила у себя процент неполяков, но зато за счет присоединения столь экономически развитого района увеличила производственные мощности своей тяжелой промышленности почти на 50 %.
28 ноября 1938 г., окрыленные успехом, Бек и Ко потребовали передачи им Чехословакией Моравской Островы и Виткович. Но Гитлер сам «положил на них глаз» и сказал «цыц».
14 марта 1939 г. Словакия по наущению Гитлера объявила о своей независимости. На следующий день в Берлин был вызван новый президент Чехословакии Гаха и министр иностранных дел Хвалковский. При встрече Гитлер грубо заявил им, что сейчас не время для разговоров. Он вызвал их лишь для того, чтобы получить их подпись на документе, которым Богемия и Моравия включались в состав Германской империи. «Всякий пытающийся сопротивляться, – заявил Гитлер, – будет растоптан». После этого Гитлер поставил свою подпись на документе и вышел. В итоге чехи были вынуждены подписать документ.
В тот же день, 15 марта, германские войска вступили на неоккупированную часть Чехословакии. Чехословацкая армия сопротивления не оказывала. На территории Чехии немцы создали Протекторат Богемия и Моравия.
Польское правительство не протестовало против захвата Чехии, хотя и было обижено тем, что при разделе Чехословакии им достался слишком маленький кусок.
Итак, в 1938 г. советское правительство сделало все возможное, чтобы остановить Гитлера. Ради этого Сталин был готов вести войну на два фронта и вступить в союз с заклятыми врагами России – Англией и Францией.
Любопытна оценка кризиса 1938 г. независимым наблюдателем. Сейчас, в XXI веке, когда мы слышим словосочетание «независимый наблюдатель», то невольно начинаем думать – кто и сколько ему платит? Но тогда, в 1938 году, в Мексике жил действительно ни от кого не зависящий наблюдатель, и звали его Лев Давидович Троцкий.
Он писал: «Войну между Чехословакией и Германией, даже если бы другие империалистские государства не вмешались сразу, недопустимо было бы рассматривать вне того переплета европейских и мировых империалистских отношений, из которых эта война могла вспыхнуть, как эпизод. Месяцем или двумя позже чешско-немецкая война – если бы чешская буржуазия хотела и могла воевать – вызвала бы почти неминуемо вмешательство других государств. Было бы поэтому для марксиста грубейшей ошибкой определять свою позицию на основании сегодняшних конъюнктурных дипломатических и военных группировок, а не на основании общего характера социальных сил, стоящих за этой войной…
Империалистская война, с какого бы угла она ни началась, будет вестись не из-за “национальной независимости”, а ради передела мира в интересах отдельных клик финансового капитала. Это не исключает того, что попутно империалистская война может улучшить или ухудшить положение той или другой “нации”; точнее сказать, одной нации за счет другой. Так, Версальский мир раздробил Германию. Новый мир может раздробить Францию. Социал-патриоты как раз и пользуются ссылками на возможную “национальную” опасность в будущем для того, чтоб поддерживать “своих” империалистских бандитов в настоящем. Чехословакия ни в малейшей мере не составляет исключения из этого правила…
Сейчас, после свежего опыта Чехословакии, нет, кажется, надобности доказывать, что империалисты борются друг с другом не из-за политических принципов, а из-за господства над миром – под прикрытием каких угодно принципов.
Муссолини и его ближайшие сотрудники являются, надо думать, атеистами, т. е. не верят ни в бога, ни в черта. Великобританский король и его министры погрязают в средневековых предрассудках и верят даже в чертову бабушку. Это не значит, однако, что война между Италией и Англией будет войной науки против религии. Атеист Муссолини будет изо всех сил разжигать религиозные страсти мусульман. Благочестивый протестант Чемберлен будет, со своей стороны, искать помощи папы и т. д.
Гигиена занимает важное место в человеческой культуре. Однако, когда дело идет об убийстве, вопрос о том, вымыл ли убийца предварительно руки, не имеет решающего значения. Подменять реальные цели враждебных империалистских лагерей политическими или моральными абстракциями – значит не бороться за демократию, а помочь хищникам маскировать свои захваты, грабежи и насилия…
Отсюда столь внезапная вспышка преклонения перед гангренозной буржуазной демократией у тоталитарной банды Кремля»
[172].
Конечно, Лев Давидович перегибает палку, говоря о преклонении Кремля перед «буржуазной демократией», однако его статья на эмоциональном уровне подтверждает сухие выкладки генштаба РККА – Россия в 1938 г. сделала более, чем могла, чтобы сохранить мир в Европе.
Глава 31. Начало Второй Мировой войны
Еще до захвата Праги, 5 января 1939 г. в Берхтесгадене состоялась встреча Гитлера с польским министром иностранных дел Беком. Гитлер предложил ему отказаться от старых шаблонов и искать решения на совершенно новых путях. Так, например, в вопросе о Данциге можно подумать о том, чтобы в политическом отношении воссоединить этот город – в соответствии с волей его населения – с германской территорией, при этом, разумеется, польские интересы, особенно в экономической области, должны быть полностью обеспечены. Это также в интересах Данцига, поскольку Данциг в экономическом отношении не может существовать без Польши. Поэтому он, фюрер, думает о формуле, в соответствии с которой Данциг в политическом отношении станет германским, а в экономическом – останется у Польши. Данциг остается и всегда будет немецким. Рано или поздно этот город отойдет к Германии. Однако он, фюрер, может заверить, что в вопросе о Данциге польская сторона не будет поставлена перед свершившимся фактом.
