В последних числах апреля 1878 г. русское правительство решилось выйти из состояния неизвестности и снова призвать к содействию Германию.
24 апреля Горчаков телеграфировал русскому послу в Берлине П. П. Убри предложить князю Бисмарку и самому императору Вильгельму стать арбитрами в споре между Россией, Австрией и Англией.
22 мая 1878 г. германское правительство разослало всем странам – участницам Парижского трактата 1856 года приглашения собраться на конгресс в Берлине для обсуждения условий «прелиминарного» мирного договора, заключенного в Сан-Стефано между Россией и Турцией.
Представители великих держав съехались в Берлин к 1 июня. Первыми уполномоченными были министры, руководившие внешней политикой своих государств: за Германию – князь Бисмарк, за Австро-Венгрию – граф Андраши, за Англию – премьер-министр граф Биконсфильд и министр иностранных дел маркиз Салисбюри, за Францию, Италию и Турцию – министры иностранных дел Ваддингтон, граф Корти и Каратеодори-паша. Русский канцлер князь Горчаков хоть и был назначен первым уполномоченным, но по слабости здоровья не принимал активного участия в совещаниях, на которых отстаивать интересы России выпало на долю второго уполномоченного, графа Шувалова. Не вдаваясь в нюансы, следует сказать, что Россия потерпела поражение на конгрессе. Произошло это по глупости наших дипломатов и военных. Замечу, что все это время русская армия стояла у ворот Стамбула.
27 января 1879 г. в Константинополе был подписан окончательный мирный договор между Россией и Турцией. Согласно его условиям, Россия получала большую контрибуцию от Турции (в этом Бисмарк решительно поддержал Горчакова), а также города Карс и Батум с прилегающими землями.
Англия заняла Кипр и тем самым обеспечила себе новый опорный пункт в Средиземном море. Австро-Венгрия получила Боснию и Герцеговину, утвердилась на пути к Салоникам. И отныне Австрия стала ближе к Средиземному морю, даже к Константинополю, чем Россия.
Глава 18. Александр III между Парижем и Берлином
В 1878 г. наши дипломаты и военные вновь показали полнейшую бездарность и узость мышления. Но все свои грехи они в петербургских салонах на страницах «патриотической» прессы свалили на князя Бисмарка. Он-де был двуличным и не хотел таскать каштаны из огня для Александра II и Горчакова. А за что? Да за так, потому что мы, русские, белые и пушистые, нас нужно любить только бескорыстно.
И, надо сказать, эта кампания удалась. Большинство русской интеллигентной публики резко осудили Бисмарка и Германию в целом. Под интеллигентной публикой я понимаю не только дворянство, чиновников, университетских профессоров, но и приказчиков, лавочников, лакеев и прочие категории граждан, читавших газеты и любивших потолковать о политике в разрешенных цензурой рамках. Помните доктора из чеховской «Шведской спички»: «Ах, Австрия, все это твои дела». Другой вопрос, что не менее 90 % населения России не имели представления, кто такой Бисмарк и где находятся Эльзас с Лотарингией.
Я уж не говорю о победе германского оружия в 1870 г. Но тогда победили не только немцы, но и «просвещенные мореплаватели», а также французские «письменники».
Лорды Адмиралтейства выиграли войну на море в 1870–1871 гг. «Какая еще война на море?! – воскликнет военный историк. – Никакой войны на море между Францией и Германией не было!» Правильно, и вот это-то самое интересное!
Франция имела второй в мире после британского военно-морской флот. Германия существенно уступала ей, но тоже имела в строю мощные броненосцы. А войны не было? Дело в том, что англичане своими правилами морской войны заморочили головы не только нашим, но и французским, и германским адмиралам.
Французские эскадры крейсировали в Северном и Балтийском морях у германских берегов. Они могли вдребезги разнести десятки германских портовых городов. Но боялись нарушить навязанные англичанами морские права. Немцы, в свою очередь, имели несколько скоростных пароходов компании Ллойда, которые можно было вооружить и использовать для каперской войны. Но и те побоялись нарушить морское право. Дело часто доходило до анекдотов. На открытом рейде Файяла (Азорские острова), то есть вне территориальных вод, французский броненосец «Монкальм» мирно обошел стоявший на якоре германский корвет «Аркона» и пошел дальше.
Как метко выразился гросс-адмирал фон Тирпиц: «Ведь это была морская война, в которой не участвовали англичане!»
И до, и после 1870 г. английские корабли захватывали и грабили нейтралов и разрушали незащищенные города по всему свету. Для собственных же нужд у «просвещенных мореплавателей» была совсем другая мера. Первый британский лорд Адмиралтейства, адмирал Джон Фишер писал в своих мемуарах: «На первой мирной конференции в Гааге в 1899 г., когда я был британским делегатом, городили ужасную чушь о правилах ведения войны. Война не имеет правил… Суть войны – насилие. Самоограничение в войне – идиотизм. Бей первым, бей сильнее, бей без передышки»
[103].
Увы, наши адмиралы и политики не только не сделали нужных выводов из опыта войны 1870 г., но и взяли ее за образец для своего флота в 1904–1905 гг.
И еще одну войну выиграла парижская писательская братия. Речь идет о психологической войне, начатой в 1870 г. талантливыми писателями типа Золя, Флобера, Мопассана и т. д. Благодаря им подавляющее большинство французов прониклись ненавистью к проклятым тевтонским варварам.
Иван Сергеевич Тургенев, проживавший в 1870–1883 гг. в Париже, писал: «Я все это время прилежно читал и французские, и немецкие газеты – и, положа руку на сердце, должен сказать, что между ними нет никакого сравнения. Такого фанфаронства, таких клевет, такого незнания противника, такого невежества, наконец, как во французских газетах, я и вообразить себе не мог… Даже в таких дельных газетах, как, например, “Temps”, попадаются известия вроде того, что прусские унтер-офицеры идут за шеренгами солдат с железными прутьями в руках, чтобы подгонять их в бой, и т. п. Это говорится в то время, когда вся Германия из конца в конец поднялась на исконного врага…»
[104]
Но в самой России трезвомыслящих людей было немного, и французская пропаганда у нас принималась как «святое писание». Барышни плакали, читая мопассановскую «Пышку», а на банкетах худосочные приват-доценты между севрюжиной с хреном и шампанским с чувством обличали «злодеев немцев».
Проводниками идей французского реваншизма в России стали многочисленные и хорошо законспирированные масонские ложи, руководимые из Парижа. В свою очередь, франкоязычные финансисты и предприниматели оперативно сориентировали своих русскоязычных соплеменников и коллег по бизнесу.
В итоге при дворе, в министерствах и прессе началась борьба сторонников союза с Германией и франкофилов. Новый император, Александр III колебался. Поначалу он вступил в союз с Германией. 18 июня 1881 г. был подписан австро-русско-германский договор, вошедший в историю под названием «Союз трех императоров».
