Германия в 1918 и 1945 годах и СССР в 1991 г. оставили огромный задел в разработках новейших систем вооружений, которого хватило как минимум на двадцать лет. Царская Россия не оставила СССР ни одного перспективного образца вооружения. Все без исключения – моторы, танки, пушки, пулеметы, самолеты, корабли, подводные лодки – пришлось создавать заново.
На западе в 1917–1918 гг., чтобы прорвать германскую оборону на 5 – 10 км на участке шириной 5 – 15 км, союзники сосредотачивали несколько тысяч орудий, включая тяжелые железнодорожные установки, а также сотни танков.
Нетрудно догадаться, что если бы в 1917 г. не было революции и весь народ слепо бы верил в царя-батюшку, то без тяжелой артиллерии и танков прорвать германские позиции даже на незначительную глубину можно было, лишь завалив их горами трупов.
Те же либеральные историки, которые льют слезы об украденной в 1917 г. победе, не моргнув глазом, утверждают, что в 1944–1945 гг. Красная Армия победила вермахт числом, большой кровью и т. д. Между тем плотность огня германских войск в обороне в 1918 г. и в 1944 г. отличалась ненамного. А насколько германский солдат стоек в обороне, показали бои 1917–1918 гг. на западе и 1944–1945 гг. на востоке.
Но в 1944–1945 гг. позиции наших войск прикрывали тысячи самолетов, тяжелые пушки стояли в несколько рядов на участках прорыва, небо закрывалось огненными стрелами знаменитых «катюш», перед наступающей пехотой шли толстобронные ИСы и КВ… И все равно в наших наступательных операциях 1944–1945 гг. потери Красной Армии исчислялись сотнями тысяч.
Как же наша армия без штурмовиков, танков, «катюш» и тяжелой артиллерии могла от Риги и Барановичей дойти до Берлина в 1917–1918 гг.?
Самое же главное, что армия не хотела воевать. В 1792 г. под Вальми французы дрались с немцами за участок земли и прочее имущество, отнятое у помещика и епископа. Герцог Брауншвейгский вел с собой дворян-роялистов, желавших задушить революцию. А летом 1917 г. русские мужики и рабочие в зеленых гимнастерках нутром чувствовали, что если они победят немцев, то завтра «на коне» будут «поручики Голицыны и корнеты Оболенские», которые не дадут грабить барские и монастырские усадьбы и национализировать фабрики.
Уже 1 марта (по старому стилю) 1917 г. в Кронштадте начались дикие расправы над офицерами, а в ночь со 2 на 3 марта это повторилось на кораблях, стоявших в военно-морской базе Гельсингфорс (Хельсинки). 4 марта в Гельсингфорсе матросы убили командующего Балтийским флотом вице-адмирала А. И. Непенина.
Обратим внимание: за что матросы убивали офицеров и адмиралов? За то, что они пытались защитить царский режим? Нет. Только из-за десятилетиями накопившейся ненависти к «золотопогонникам». Это была уже не революция, а самая настоящая гражданская война.
Другой вопрос, что расправы над офицерами распространялись по России медленно. Так, на Черном море убийства офицеров начались лишь осенью 1917 г., зато по массовости и жестокости они намного превысили деяния братвы в Кронштадте и Гельсингфорсе.
Однако небоеспособным Черноморский флот стал уже в конце лета 1917 г. Характерный пример – на эсминце «Жаркий» в начале июня команда отказалась выполнять приказы командира Г. М. Веселого. А комиссия ЦИК предложила миноносцу «Жаркий» «прекратить кампанию», то есть встать на прикол в Севастополе и более не участвовать в боевых действиях. 7 июля команда крейсера «Память Меркурия» отказалась выполнять приказ командования, а 29 июля то же произошло на эсминце «Поспешный». Да и на кораблях, участвовавших в боевых действиях, дисциплина стала понятием относительным.
27 июля миноносец «Гневный» возвратился в Севастополь с захваченной турецкой лайбой, груженной маслинами, орехами и табаком. Команда отказалась сдать груз в распоряжение Севастопольского Совета и сама распродала его прямо на площади Нахимова. Такого отродясь не бывало в Российском флоте. Даже греческие корсары в 1788–1791 гг. отдавали половину добычи адмиралу Ушакову.
А балтийские братишки обсуждали вопрос, надо ли идти на помощь защитникам Моонзундского архипелага. При голосовании мнения кардинально разделились – на одних кораблях единогласно «за», на других – единогласно «против». Причем на решения команд влияли не активность большевиков или эсеров, а величина осадки их корабля. Мог он пройти Ирбенский пролив – команда голосовала «против», не мог – ура, вперед, разобьем немцев!
Летом 1917 г. лишь отдельные армейские части и корабли сохранили относительную боеспособность и могли вести активные действия. Остальная же масса войск воевать не желала и практически не подчинялась командирам, как старым, так и назначенным Временным правительством.
Временное правительство не могло решить аграрный вопрос. Немедленно дать землю крестьянам? Министры-масоны боялись обидеть помещиков. Послать в деревню карательные отряды огнем и мечом навести порядок? Тоже нельзя, нет частей, способных выполнить этот приказ. Единственный выход – пообещать, что вот, мол, в конце года соберем Учредительное собрание, оно и решит вопрос о земле. Но сеять надо весной. А кто будет сеять, боронить и т. д., когда не известно, кому достанется урожай осенью?
В марте – июне 1917 г. только в Европейской России произошло 2944 крестьянских выступления. К осени 1917 г. в Тамбовской губернии были захвачены и разгромлены 105 помещичьих имений, в Орловской губернии – 30 и т. д. Размах крестьянских восстаний был больше, чем во времена Разина и Пугачева, но те выступления крестьян историки называют крестьянскими войнами, а в марте – октябре 1917 г. в России вроде бы гражданской войны и не было.
Главное же, что с марта 1917 г. по всей Российской империи подняли головы сепаратисты. К октябрю 1917 г. под ружье были поставлены несколько сот тысяч «незаконных вооруженных формирований», созданных сепаратистами в Финляндии, Прибалтике, Украине, Бессарабии, Крыму (татары), на Кавказе и в Средней Азии. Замечу, что сепаратистские тенденции проявляли не только «инородцы», но и верхушка казачества на Кубани, «областники» в Сибири и т. п. Поначалу они говорили лишь о федеративном устройстве России, а затем – и напрямую об отделении от Центра, что советского, что белогвардейского.
Важно отметить, что сепаратисты всех мастей претендовали не только на земли, заселенные их народностями, но и на обширные регионы, где преобладали лица других национальностей. Так, поляки требовали возрождения Речи Посполитой «от можа до можа», то есть от Балтики до Черного моря. Финны претендовали на Кольский полуостров, Архангельскую и Вологодскую губернии, а также на всю Карелию. Территориальные претензии сепаратистов многократно перекрывались. Так, на Одессу претендовали поляки, украинцы и румыны. Понятно, что без большой гражданской войны решить эти территориальные споры было невозможно.
Предположим на секунду, что большевики в середине октября 1917 г. решили отказаться от захвата власти, а их руководители отправились бы обратно в Швейцарию, США, сибирскую ссылку и т. п. Неужели вожди сепаратистов отказались бы от своих планов и распустили бы свои бандформирования? Неужели германское командование отказалось бы от удара по развалившейся русской армии и не пошло бы на сговор с прибалтийскими и украинскими националистами?
