Что и говорить, сказано сильно, только вот насколько всё это соответствовало действительности? Ведь Александру не были нужны скифские степи, ему было необходимо спокойствие на северной границе. Дальше послы стали рассказывать притчи о том, что на сильного всегда найдётся более сильный, довольно прозрачно намекая на сложившееся положение дел. Затем поведали Македонцу о неприхотливости и непобедимости их племени. Завершились же все эти словоизвержения кратким историческим экскурсом на тему скифских побед над великими царями персов. Причем вся эта речь была перемешана постоянными упрёками в адрес Александра: «Ты хвалишься, что пришел сюда преследовать грабителей, а сам грабишь все племена, до которых дошел. Лидию ты занял, Сирию захватил, Персию удерживаешь, бактрийцы под твоей властью, индов ты домогался; теперь протягиваешь жадные и ненасытные руки и к нашим стадам. Зачем тебе богатство? Оно вызывает только больший голод. Ты первый испытываешь его от пресыщения; чем больше ты имеешь, тем с большей жадностью стремишься к тому, чего у тебя нет».
Конечно, можно было бы и согласиться со скифскими послами, и посочувствовать им по поводу неумеренной страсти к завоеваниям базилевса Македонии, поскольку тот от великой жадности решил прибрать к рукам их бесплодные степи и пустыни. Если бы не одно «но»! Скифам надо было просто задать один-единственный вопрос себе, а не царю: а зачем, собственно, они собрались на противоположном берегу Яксарта?
То, что готовилось вторжение в земли Согдианы, сомнений не вызывало ни у кого, те же античные авторы отмечали связь восставших с кочевниками. Просто своими молниеносными действиями Александр сорвал это объединение сил, а строительством города положил предел грабительским рейдам скифов. Базилевс взялся за дело всерьёз, и его желание обезопасить свои границы столкнулось с явным противодействием степняков. Только что основанная Александрия была у них как бельмо на глазу, и желание стереть её с лица земли было для скифов вполне естественным.
Что же касается царя, то скифские степи и пустыни были ему явно ни к чему, и единственное, чего он хотел, так это спокойствия на северных рубежах своей державы. Да, в своих завоеваниях Александр не знал меры, но и безумцем он не был, огромные бесплодные земли были ему не нужны. В источниках написано чётко, что в Согдиане он не собирался задерживаться надолго, поскольку его манила своими сказочными богатствами Индия. Другое дело, что обстоятельства вынудили Александра остаться в этой стране на более длительный срок. К тому же большой поход против скифов требовал очень тщательной и кропотливой подготовки и явно занял бы достаточно много времени, которого у базилевса не было.
Ещё раз отмечу, что он готовился идти дальше на восток, а не на север против скифов. Исходя из этого хотелось бы заметить, что впоследствии Александру задним числом тоже приписали планы, которые он и не собирался осуществлять. Например, грандиозный поход на Запад, на Карфаген, Сицилию и Рим. И всё лишь на основании разнообразных слухов и домыслов, которые ходили после смерти Великого Завоевателя. То же самое и с походом против скифов. Намекают, что хотел их царь покорить, но конкретных данных не приводят, а зачем и почему ему это было надо, не говорят.
Вывод напрашивается следующий – целью базилевса было преподать кочевникам из-за реки такой урок, чтобы у тех надолго пропала охота к набегам на его земли. Поэтому не стоит умиляться на то, как скифы мужественно защищали свою землю от агрессора. У них были свои далекоидущие планы, и они были полностью противоположны планам Александра. Переговоры окончились ничем, спор могло решить только оружие.
* * *
Едва удалились послы, как Александр дал команду, и переправа началась. Македонцы выкатили на берег реки метательные машины, и град камней и тяжёлых стрел обрушился на скифских наездников, которые продолжали разъезжать вдоль Яксарта. Десятки воинов, находившихся на мелководье, были убиты сразу. Когда же стрела из баллисты пробила одному из вождей щит, панцирь и вышибла из седла на прибрежный песок, вся орда отхлынула от реки. И тогда македонская армия начала переправу. Тяжёлая пехота быстро погрузилась на плоты и лодки, вместе с ней переправлялась и кавалерия – всадники тянули за поводья плывущих за кормой лошадей. На набитых соломой мехах плыли легковооружённые воины, их прикрывали с лодок лучники, и легкие метательные машины, которые по приказу Александра затащили на плоты.
Рис. 22. Переправа македонской армии через Яксарт
Тяжёлые пехотинцы сдвинули щиты, прикрыв черепахой гребцов от стрел, и вся армада отчалила от берега. Впереди шёл плот, на котором находился сам базилевс с воинами агемы, рядом двигались другие плоты с гипаспистами. Этим воинам предстояло первым сойти на вражеский берег. Но мощное течение реки вносило в переправу свои коррективы. Сильная качка мешала находившимся в лодках лучникам метко стрелять по врагу. Замолчали и находившихся на плотах баллисты, поскольку солдаты были заняты тем, чтобы удержать равновесие на качающихся бревнах.
Скифы поливали вражеские войска ливнем стрел, македонские щиты напоминали утыканных колючками ежей, но переправа не замедлилась ни на минуту. Решающую роль здесь сыграли метательные машины, которые с южного берега буквально засыпали вражеских лучников дротиками, стрелами и камнями.
Суда стали приставать к берегу, и тогда гипасписты разом метнули с плотов тяжёлые копья в столпившихся на берегу кочевников – поражённые люди и кони повалились на отмель, окрашивая кровью воды Яксарта. Затем македонские пехотинцы с боевым кличем прыгали с плотов в реку и, стоя по колено в окровавленной воде, начали формировать боевой строй – щит к щиту, плечо к плечу. Скифская конница отступила от берега, а следом за гипаспистами уже прыгали в воду сариссофоры, и македонский строй начал щетиниться длинными пиками. Вся эта масса людей плотными рядами двинулась на берег и оттеснила скифов ещё дальше. Лучники, пращники, метатели дротиков, закончив переправу, выдвинулись вперёд и вступили в перестрелку со степными наездниками. Конные скифские лучники носились перед строем македонской тяжёлой пехоты и посылали стрелы в густые шеренги наступающих врагов. Но царские кавалеристы уже садились на коней за строем пехотинцев и готовились к решительной атаке на врага. Сам базилевс находился среди своих солдат, но из-за раны на шее по-прежнему не мог говорить. Однако его вид придавал уверенности македонцам, которые твердо знали, что раз их царь с ними, то никакой беды не будет.
Всё было решено и обговорено накануне, каждый полководец и военачальник знал, что ему делать, поэтому армия Александра действовала слаженно, как единый механизм. По приказу царя отряды персидской кавалерии и конных сариссофоров выдвинулись из-за строя пехоты и атаковали скифов. Но те боя не приняли, а, расступившись, засыпали стрелами атакующего противника. Македонские кавалеристы посыпались с коней на истоптанную копытами землю, а лихие степные наездники продолжали методично поражать их из луков, сами оставаясь недосягаемыми для вражеского оружия. По приказу базилевса командующий легковооружёнными войсками Балакр ввёл в ряды несущей потери конницы лучников, пращников и метателей дротиков. Теперь град метательных снарядов обрушился уже на скифов. Воспользовавшись возникшим смятением в рядах неприятеля, три отряда тяжёлой конницы гетайров развернулись в боевой строй и пошли в атаку при поддержке лёгкой пеонийской кавалерии. Остальную кавалерию Александр повёл в бой лично. Конные скифские лучники не выдержали одновременного удара македонской конницы и мобильных войск, развернув своих коней, они бросились наутёк.
