Деньги с недавних пор перестали быть для Натальи непреодолимой преградой, и она кинула пробный камень:
– Мадам, жаль отдавать живые деньги за удовольствия, но тётушка оставила мне в наследство много дорогих безделушек, а я в них не нуждаюсь. Продать бы хоть часть!.. Нет ли у вас надёжного человека?
– Я всё понимаю, многие дамы не хотят у своих мужчин деньги просить, – закивала француженка, – поэтому я сама беру вещи и даю за них хорошую цену. Приносите ваши безделушки и моих девочек не забывайте, они всегда к вашим услугам. Ну, а я, случись что серьёзное, с удовольствием помогу.
За стеной послышались хриплые стоны Минкиной, и мадам Кларисса возвела глаза к небу.
– Её превосходительство – очень страстная дама. Мы всегда радуемся, когда она нас посещает, но вы можете приходить и без неё. Когда вам угодно. Все дамы для нас – как родные.
Наталья не заставила себя долго ждать и появилась на Охте ровно через неделю. Она принесла серебряную шкатулку с опаловой бабочкой на крышке, набор из шести чайных ложечек в дорожном футляре и два позолоченных подстаканника. Кларисса и впрямь дала за всё это хорошую цену, и Сикорская сразу же проторила к ней тайную дорогу. Всё складывалось так удачно! Почему же, когда Наталья наконец-то смогла выбрать себе мужчину и ей понадобилась помощь, мадам Клариссу убили?!
Встреча на балу у Лавалей перевернула камер-фрейлине всю жизнь. За один вечер Наталья поддалась самому большому искушению в своей жизни и получила несмываемое оскорбление. Курский, выбравший её среди множества дам и пригласивший на танец, был так хорош собой и дружелюбен, а самое главное, он был холост и богат.
Казалось, что судьба вдруг улыбнулась Наталье.
Когда князь Сергей пригласил Туркестанову, Наталья не удивилась. Аракчеев ещё год назад предупредил кузину, что император по ночам захаживает в комнату этой немолодой фрейлины.
– Ничего серьёзного! Так, потянуло старого коня на южную кровь, – заметил братец, но сразу предупредил: – Это неважно, ты должна сообщать мне обо всех шагах княжны Варвары.
Сикорская послушно докладывала, в том числе и о мужчинах, желающих чего-то добиться с помощью черноглазой фрейлины. А таких вокруг Туркестановой за последнее время появилось немало. Наталья доподлинно не знала, помогла ли княжна хоть кому-нибудь, но о тех, кто подолгу разговаривал с ней во дворце или на прогулках, исправно сообщала в отчётах. Глядя, как живо болтает Туркестанова с пригласившим её князем, камер-фрейлина так и решила, что Курский – очередной проситель. Когда же он пригласил на танец её саму, Сикорская окончательно в этом уверилась. Видимо, князь знал о её родстве с Аракчеевым. Никто никогда не приглашал Наталью танцевать, мужчины даже не смотрели в её сторону. Что могло измениться?
«Значит, ему что-то очень нужно, – решила Сикорская. – Что ж, я помогу этому красавчику, но за это возьму свою цену».
Когда же Курский тактично помог ей выйти из неловкой ситуации с вальсом, а потом был так любезен, так приятно улыбался, в душе камер-фрейлины зажглась сумасшедшая по дерзости надежда… Почему бы и нет?.. Она тоже имеет право на счастье. Как хорошо им будет вместе! Наталья станет помогать князю, понадобится – на колени рухнет перед братцем за своего мужчину.
Воображение мгновенно нарисовало блистательную перспективу: Наталья выручает Курского, а тот женится на ней… Стать княгиней!.. Чтобы эти высокомерные аристократки поджали наконец-то свои хвосты и стали заискивать. Ничего так не хотелось Наталье, как почитания. Перестать быть «никем»! Чтобы весь мир наконец-то увидел Сикорскую… нет, княгиню Курскую! За этот шанс она была готова пойти на всё! Поэтому и сообщила кавалеру, что она – кузина Аракчеева и готова помочь князю Сергею в его делах.
Дальнейшее оказалось катастрофой: Курский не только высмеял её, но и припугнул. Такого унижения Наталья не испытывала даже в юности, когда мадам Валентинович с ласковым сочувствием разглядывала надетые на ней обноски собственных дочерей. Ненависть сжигала Наталью, и она еле дождалась утра. Набив карманы трофеями из императорской кладовой, Сикорская поспешила на Охту. Вот только рядом со знакомым домом она обнаружила городового, наблюдавшего за бригадой плотников. Те забивали досками окна мадам Клариссы. Наталья тут же юркнула в короткий – всего лишь на четыре дома – соседний переулок и прошла по раскисшей дороге к первому двору. Дом оказался бедным, забор выцветшим, дровяной сарай в углу двора настолько покосился, что в любой миг мог рухнуть. Сикорская толкнула калитку и вошла. Заметив гостью, из распахнутых дверей сарая показалась измождённая женщина.
– Что вам угодно? – спросила она.
– Вы уж извините, но я пришла к вашей соседке, мне заклад нужно выкупить, а там дом заколачивают…
Женщина сочувственно вздохнула и подсказала:
– Пропал ваш заклад: старуху-то ведь убили. Полиция на этих двух шлюх думает – арестовали обеих.
– Да что вы? – поразилась Сикорская.
– Так оно и есть…
Измождённая соседка в подробностях рассказала камер-фрейлине, как кричали француженки, обнаружив накануне тело своей хозяйки, как приехала полиция, как увозили в участок арестованных девиц. Всё уже стало ясным, но уйти, недослушав, было неудобно, пришлось Сикорской выдержать долгий, изобилующий мелкими подробностями рассказ. Наконец она смогла распрощаться и, выйдя через переулок на соседнюю улицу, поспешила во дворец.
Сказать по правде, Наталья не знала, что теперь делать. Её план рассыпался в прах. Она ведь решила приворожить Курского, а что же теперь? Кто заменит ей мадам Клариссу? Самое интересное, что ответ нашёлся на удивление быстро: Наталья просто подслушала разговор Елизаветы Алексеевны с её любимицей Струдзой. Гречанка осуждала Татаринову, а императрица защищала «провидицу», ссылаясь на восторженные отзывы уверовавших в неё царедворцев.
– В Михайловском замке каждый день стоит очередь из страждущих, – рассуждала Елизавета Алексеевна. – Если бы Татаринова не была так сильна, разве люди пошли бы к ней?
«Вот эта хваленая провидица и сделает приворот», – решила Наталья.
Рассудив, что ранним утром у неё будет больше шансов попасть на приём, чем вечером, Сикорская приехала в Михайловский замок, когда часы начали бить восемь. Она рассчитала верно – никого из посетителей в коридорах не оказалось, но зато пришлось ждать чуть ли не час, пока Татаринова соизволит её принять. Наконец Сикорской предложили пройти в полутёмную комнату с одинокой свечой на столе.
– Я слушаю вас, – произнёс из полутьмы певучий голос.
– Мне нужно приворожить мужчину так, чтобы он стал тряпичной куклой в моих руках, а я властвовала бы над ним безраздельно, – объяснила камер-фрейлина.
– Это возможно, – согласилась «провидица», – только приворот – дорогое удовольствие. Восковая кукла – двести рублей, и этот способ – простейший. Зато вам не слишком сильно расплачиваться придётся, а вот если навсегда, на месячную кровь, тогда уж я меньше тысячи не возьму – головой рискую, да и вам с тем мужчиной придётся платить страшную цену.
