– Батюшка, гляньте! – позвала Наталья. – Мой муж не скончался ли?
Из соседней комнаты вышел поп, а за ним, убирая в карман сюртука плотный лист, появился Ресовский. Оба они склонились над кроватью и переглянулись.
– Мне кажется, что новобрачная права, – нерешительно признал батюшка, всё ещё пытаясь нащупать пульс на шее у больного, но потом сдался и забубнил: – Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего…
– Пойдёмте, мадам. Батюшка без нас справится, – предложил Ресовский.
Он вывел Наталью из флигеля. Они прошли через двор, и князь открыл дверь своего дома.
– Я так понимаю, что вам не захочется находиться в комнатах, где умер ваш супруг, – иронично заметил он. – Раз так вышло, я ненадолго поселю вас здесь, в свободной спальне, а потом переберётесь во флигель. Можете даже вступить в права наследства после супруга. Все, что там найдёте – ваше.
Ресовский толкнул дверь одной из комнат второго этажа и пропустил в неё Наталью.
– Располагайтесь пока здесь, а у меня – дела. Так что не обессудьте!
Князь ушёл.
Сикорская осталась одна. Это венчание с мертвецом повергло её в ужас. Наталья ведь точно и не знала, надевала она кольцо на руку живому или уже трупу. На мгновение ей показалось, что новый муж утащит её за собой в могилу.
«Я не поддамся страхам, хватит и прежних ошибок, – осадила себя Сикорская. – Теперь я буду жёсткой и собранной. Никакой суеты, никаких страхов, никаких необдуманных поступков».
Это помогло. Поняв, что больше не дрожит, Наталья сняла свой салоп и повесила его в шкаф. Главное теперь – сохранить деньги. Надо сделать так, чтобы никто не догадался про зашитое в подкладке серебро. Она позвала слугу и велела съездить в Зимний дворец, найти начальника караула и забрать вещи камер-фрейлины Сикорской. Убедившись, что экипаж отправлен, Наталья от радости потерла руки – по крайней мере, заносчивые фрейлины узнают, что она живёт не где-нибудь, а на Невском проспекте, в доме одного из лучших женихов России. А дальше будет видно. Сикорская твёрдо знала, что она ещё станет хозяйкой этого прекрасного особняка. У неё родится ребёнок, и князь усыновит младенца как наследника. Ну, а потом мало ли что может случиться?.. Вдруг Ресовский отравится грибами или упадет с лошади?
Наталья представила лицо умирающего князя и заулыбалась. Она ещё насладится этим упоительным зрелищем, вот тогда и шепнёт ему на ухо, что не нужно было обижать Сикорскую. Она ведь не шиш-гола какая-нибудь, она – дворянка, и все обязаны вести себя с ней почтительно!
Глава двадцать пятая
Августейшее повеление
Кабинет обергофмейстерины был явно мал, а вот выложенная бело-голубыми изразцами печка – слишком велика, и при закрытой двери эта клетушка сильно напоминала хорошо натопленный предбанник. Однако приоткрыть дверь для доступа воздуха было невозможно: граф Кочубей не хотел афишировать своё нынешнее пребывание во дворце. Оставалось терпеть. Спина Виктора Павловича уже взмокла, а из-под волос то и дело стекали предательские струйки пота.
– Чёрт побери! – пробурчал он себе под нос. – Да где же она пропадает?
Тирада эта относилась к фрейлине Орловой – граф послал ей записку ещё с полчаса назад, но Агата Андреевна почему-то не спешила. Этак можно и совсем свариться! Кочубей попробовал растрясти давно не открывавшееся окно, но это оказалось не просто. Наконец рама хрюкнула и сдалась – внутренняя створка открылась. Помучившись ещё и с внешней, Кочубей наконец-то распахнул окно и с удовольствием вдохнул сырой и холодный воздух.
«Что за зима нынче? Снега, поди, так и не дождёмся», – посетовал он, глядя на мокрую брусчатку. Силуэт Петропавловской крепости еле проступал сквозь сизую дымку дождя.
За его спиною хлопнула дверь, и Кочубей обернулся.
– Добрый день, Виктор Павлович, – улыбнулась с порога Орлова и извинилась: – Вы уж простите, что задержалась. Эта мерзкая история очень расстроила императрицу, и Елизавета Алексеевна третий день недомогает. Да и разговор у неё с государем, похоже, не получился.
Кочубей пододвинул фрейлине кресло и лишь тогда подтвердил:
– Вы правы, этот разговор не получился, как, впрочем, и у меня с государем. Я сообщил его величеству обо всех подробностях дела, умолчав лишь о своём визите к императрице-матери и о вашем участии. Александр Павлович выслушал меня, а потом выразился совершенно однозначно: «Сикорская – человек случайный. Граф Алексей Андреевич даже представить себе не мог, что его протеже окажется воровкой. Аракчеев уже порвал с этой женщиной, и теперь его семья больше не считает её роднёй». Военный министр настолько расстроен всей этой историей, что даже занемог, а поскольку его здоровье драгоценно для Российской империи, то государь предложил мне о несчастной краже просто забыть.
Орлова вздохнула:
– Нельзя сказать, что я удивлена… Но как понять его величество? Кроме кражи есть ещё и убийство. Государь предлагает не искать убийц?
– Не совсем так. Его величество распорядился спустить расследование этого дела туда, где ему и место – на Охту. Пусть пристав бегает. Если тот убийц не найдёт, никто ему претензий предъявлять не станет, а мы с вами, Агата Андреевна, с этой самой минуты – полностью свободны.
– Я служу вдовствующей императрице, и своё задание получила от нее, – напомнила Орлова.
Иронично поднятые брови Кочубея стала ей ответом. Граф выразительно хмыкнул. Поинтересовался:
– Неужто вы полезете в жернова между членами августейшей семьи? На вас это не похоже.
– Не полезу, – усмехнулась Орлова. – Более того, я завтра же сверну все свои дела и уеду в Павловск. Но сегодня мы с вами пока ещё здесь, и ничто не мешает нам обсудить случившееся, как будто бы решение ещё не принято.
Кочубей заулыбался:
– Давайте! Кто первый?
– Позвольте мне. Начну с того, что произошло наутро после выдворения Сикорской. Я уже рассказывала вам обо всём, связанном с отношениями между Курским, его невестой и камер-фрейлиной. Я была уверена, что Сикорская сделала приворот на князя Сергея, а Ольга Черкасская увидела, как с её мужчиной творится неладное, и побежала за помощью к «провидице» Татариновой. Мы не знаем, какой совет получила княжна, но, как бы то ни было, Ольга стала искать подтверждение своим подозрениям. Так она и попала в комнату Сикорской.
Ворованные вещи и разоблачение я опускаю. Вы лучше меня всё знаете. Вернёмся к привороту. Ольга нашла в вещах соперницы восковую куклу. Я следила за дверью княжны и заметила, когда Черкасская вышла с большой миской в руках. Ольга выбралась из дворца по чёрной лестнице. Я собственными глазами видела, как княжна выкинула в Неву какие-то тряпки, потом выплеснула содержимое чаши, а следом в воду полетела и сама посудина.
С самого начала Кочубей слушал фрейлину с явным скептицизмом, однако не перебивал, но тут уже не выдержал:
