«Подруга, мне жаль, что тебя постигла печальная участь. Батюшка наш после разговора с царём велел не упоминать более твоего имени. Но я тебя очень жалею. Приеду в столицу в сентябре и сразу дам знать».
Минкина и впрямь разыскала Наталью сразу по приезде. Женщины встретились и с жалостью посмотрели друг на друга. Наталья вдруг осознала, что Минкина спилась. Её когда-то прекрасная фигура совсем расплылась, а лицо стало багровым. Метресса же с презрением кивнула на огромный живот Сикорской:
– И как это тебя угораздило, мать моя?
Наталье ничего не оставалось, как всё ей рассказать. Она умолчала лишь о заговорённой воде, а всё остальное выложила, как на духу.
– Батюшка Алексей Андреевич сказывал мне, какая скотина этот министр просвещения Голицын, а твой Ресовский – его дружок и ближайший помощник – того же поля ягода, – заметила Минкина. – Одного не пойму: что ты теперь делать будешь?
– Рожу ребёнка, отдам отцу, а сама уйду.
За все кошмарные месяцы, проведённые в доме князя, Сикорская уже смирилась с мыслью, что уйдёт с пустыми руками, если, конечно, не считать мешок с серебряными ложками-вилками, украденными в доме. Ресовский был богат, но он очень боялся огласки своих личных тайн и не счёл нужным взять нового управляющего вместо умершего Смушкевича. Ни за чем в доме теперь не было присмотра, и Наталья этим воспользовалась.
– Может, ты и права, – поразмыслив, согласилась с ней Минкина. – Только куда ты пойдёшь?
– Мне уже всё равно, – грустно призналась Сикорская.
– У меня есть к тебе предложение. Поможешь мне, а я выручу тебя.
– Говори…
– Батюшка наш, похоже, совсем голову потерял, – осторожно начала Минкина. – Чего удумал – решил казну наследницей сделать. Говорит, будто всем государю обязан, хочет просить, чтобы император принял его наследство и сам им распорядился. Неслыханное дело!
– А я чем могу помочь? – удивилась Сикорская.
– У меня денег полно. Батюшка наш такую силу в царстве набрал, что без его ведома теперь ничего не решается. Вот людишки разные, чтобы дела свои протолкнуть, ко мне дорожку и протоптали, знают, что я у батюшки раба послушная, за это он к моему слову прислушивается. Так деньжонки и набрались. Хочу я их теперь с умом вложить.
Минкина замолчала, вгляделась в лицо Натальи, а потом призналась:
– Мне нужно имение хорошее купить. Как раз в тридцати верстах от Грузина такое продается. Но на себя я его оформить не могу – графу сразу донесут, и начнёт он во всём измену подозревать. А на тебя записать – в самый раз. Будешь у меня имением управлять. Тут тебе и жильё, и доход. Я знаю, что ты меня не подведёшь, побоишься. И правильно! Меня нужно бояться!.. – Минкина замолчала и, видно, не дождавшись ответа Натальи, поторопила: – Ну, что скажешь?
Наглая крестьянка даже не понимала, как оскорбила Сикорскую! Но не спорить же с ней, когда другого выхода нет и не предвидится. Впрочем, в жизни всякое случается. Минкина не вечна, а в бумагах владелицей имения будет записана Сикорская. Опасаясь, что «подруга» прочтёт на её лице крамольные мысли, Наталья раболепно улыбнулась и сказала:
– Конечно, дорогая, я согласна.
– Я знала, что так и будет, – обрадовалась Минкина. – Ну тогда слушай, что делать будешь! Торги по имению назначены на послезавтра. Вот тебе адрес поверенного. Это на Охте. Тебя будут ждать завтра. Возьмёшь свой паспорт и поедешь. Поверенный скажет тебе, что нужно сделать.
В своём экипаже Минкина довезла Наталью до въезда на набережную Мойки и там высадила. Остальной путь Сикорская прошла пешком и уже приготовилась взойти на крыльцо, когда её внимание привлёк красивый экипаж. Великолепные кони, крытая лаком коляска, изящный дорогой наряд женщины, опустившей кружевной зонтик и подставившей лицо солнцу… Просто картина!
Знакомое раздражение против богатых красоток поднялось в душе Сикорской, но, когда она поняла, кто сидит в экипаже, у бывшей камер-фрейлины перехватило дыхание. Ольга Черкасская! Роскошная, благополучная, как никогда, красивая.
Наталья плюнула ей вслед. Пробираясь в свой флигель, она размышляла: «Ничего, я тоже поднимусь! А для начала стану помещицей».
Сикорская вдруг поняла: если будет нужно убить, она, не моргнув глазом, убьёт Минкину, но имение не отдаст никому и никогда.
Утром в одном из неприметных домов Охты Сикорская разыскала маленькую обшарпанную контору.
– Мадам, вы пришли насчёт торгов? – осведомился пухлый жуликоватый мужчина в наимоднейшем сюртуке и сапогах с кисточками.
– Именно так! Насчёт торгов… – подтвердила Наталья.
– Деньги уже прибыли, теперь нужен ваш паспорт, – сообщил поверенный.
Сикорская протянула ему документ. Значит, Минкина уже передала этому франту деньги за имение. Хорошо живёт метресса: золота у нее, похоже, куры не клюют. И ведь не боится рисковать, глупая крестьянка! Впрочем, надо признать, что на самом деле Настасья и не рисковала: с любовницей всесильного Аракчеева никто не станет связываться. Представив, какие взятки теперь берёт её «подруга», Сикорская аж передёрнулась от злобы и зависти.
Тем временем, переписав сведения с паспорта, поверенный вернул Наталье документ, а потом протянул аккуратно заполненный листочек:
– Прошу вас, мадам, прибыть по этому адресу завтра к трём часам пополудни. Ваше присутствие обязательно.
«Наконец-то хоть в чём-то повезло, – оценила Сикорская, – только бы дело не сорвалось».
Наталья пришла на Казанскую улицу точно к назначенному времени. У здания Опекунского совета, где должны были проходить торги, беспокойно расхаживал вчерашний поверенный.
– Куда же вы пропали, матушка? Сейчас уже начнут, – выговаривал он, открывая перед Сикорской дверь. – Покойный хозяин имения завещал его воспитательному дому. Куча народу набежала, прикрываются благими делами, а сами хотят урвать кусок пожирней.
Поверенный привёл Сикорскую в большой зал, где перед дубовой конторкой были расставлены два ряда стульев. Сикорская оглянулась и поняла, что в зале она – единственная женщина. Торгов ждали мужчины – немолодые, солидные, и все они неловко отводили взгляд от брюхатой бабы.
У конторки появился седой чиновник в чёрном вицмундире, окинул публику взглядом и, стукнув молотком, объявил торги открытыми. Из его объявления Наталья узнала, что продаётся имение Высокое в Новгородской губернии. Чиновник перечислял земли, леса, жилые постройки. По всему выходило, что поместье – богатое. Вместе с землёй продавались двести пятьдесят крестьянских семей.
«Да такое имение на круглую сумму потянет, – размышляла Сикорская, и в её душе вновь проснулась зависть. – Интересно, скольких же денег Настасья не пожалела?»
Скоро ответ стал известен. Расфранченный поверенный купил имение за сорок шесть тысяч. Хитрец долго молчал, наблюдая, как, начав с двадцати тысяч, сражаются друг с другом покупатели. Прибавляют то триста, то пятьсот рублей. Когда же цена доползла до двадцати шести тысяч, Натальин поверенный накинул сразу двадцать тысяч и победил. Он передал аукционисту паспорт Сикорской и сообщил, что оплатит покупку ровно через час. Пока поверенный ездил за деньгами, Наталья оставалась в зале одна. Раздражённые неудачей соперники удалились, аукционист исчез в глубине коридора, а Сикорская задрала на соседний стул затёкшие ноги и принялась строить планы на будущее.
