– В парной доски снимите, там всё и лежит, – объяснила она. Женщина остановилась в предбаннике, протянула Щеглову свечу, а сама устало опустилась на лавку: – Я пока здесь посижу… Три дня ведь всего как родила.
Сыщики зашли в парилку и убедились, что вдова сказала им правду: доски на полатях выдвигались так же, как и в кибитке Гедоева. Только вот тайник был пуст.
– Здесь ничего нет! – крикнул пристав и вернулся в предбанник. – Вы нас обманули.
– Да зачем мне это? – устало ответила вдова. – Не верите – ищите сами. Только я больше ничего не знаю. Что муж творил? Куда он гашиш дел? Может, уже всё сбыл. Соседа потрясите, тот лучше знает: у него давно с Аланом дела закручены. Ищите, а я пойду, мне ребенка кормить пора.
Она повернулась и вышла из бани. Щеглов в задумчивости потёр лоб и спросил Дмитрия:
– Ну, и что вы обо всём этом думаете?
– Похоже, что этот Гедоев был жуткой сволочью. Его смерти кроме нашего шпиона мог желать кто угодно – и собственная жена, и сосед, а возможно, и кто-нибудь из покупателей гашиша.
– Правильно. Только нож-то взяли из комода в борделе, а там соседа Конкина до сих пор не видели, его Неонила на дому обслуживает, – подсказал Щеглов.
– А если она сама принесла этот нож любовнику?
– Не сходится: Печерский вчера открывал им жестяной ларец, – парировал капитан.
– Мы это знаем только со слов самой Неонилы, – не сдавался Ордынцев, – она могла рассказать нам то, о чём договорилась с Конкиным.
– Да, в этом вы правы, – согласился капитан. – Значит, подозреваемых у нас стало четверо: Печерский, которого убитый шантажировал, жена, которую тот избивал, и Конкин со своей любовницей. Это если сбросить со счетов Булгари, поскольку тот остался в Москве и просто физически не мог прирезать шантажиста в Петербурге.
Да, список получался немалый. Конечно, Печерский оставался самым главным подозреваемым, но…
– Давайте проверять всех, – решился Дмитрий. – Нужно бы обыски сделать здесь и у соседа. Только как нам не насторожить Печерского? Он ведь на завтра встречу назначил с новым связником. Вдруг испугается и отменит передачу донесения?
– Да-а… – протянут Щеглов. Он долго что-то взвешивал, прежде чем предложил: – Конкин на моём участке – чистая язва. Он ведь своим зельем всю окрестную мразь приманивает. Ворованное тоже ему сбывают. Если мы его закроем – воздух чище станет. Сейчас на него дали показания две женщины. Не верить им у нас оснований нет. Обыщем дом Конкина и арестуем его по подозрению в убийстве Алана Гедоева. Печерский успокоится и станет действовать по намеченному плану, а когда вы с Паньковым добьётесь желаемого, я предъявлю шпиону обвинение в убийстве. Ну а у Конкина другие грехи всплывут, на каторгу ему точно хватит.
– Согласен!.. – обрадовался Дмитрий. – Командуйте, Пётр Петрович!
Кучера они послали за квартальными, а сами принялись за обыск дома Гедоева. Как и сказала хозяйка, ничего интересного они не нашли. В доме не оказалось ни гашиша, ни денег, ни драгоценностей, в нём вообще не было ничего ценного. Покойный торговец явно не шиковал. Две девочки, лицом сильно напоминавшие погибшего отца, испуганно жались в углу. Дмитрию стало тошно, и он заторопился:
– Ясно, что в доме ничего нет, посмотрим конюшню, и сразу можно идти к соседу.
– Попробуем! Только и в конюшне мы ничего не найдём, – отозвался Щеглов.
Капитан оказался прав. У Гедоева не было ничего, торговца гашишем можно было смело считать нищим.
На улице послышались голоса, и во дворе появились квартальные.
– Мы прибыли, ваше высокоблагородие, – отрапортовала Куров. – Что делать-то?
– Здесь мы закончили, перебираемся к соседу, – решил Щеглов. – Ты, Куров, иди к калитке да стучи как можно громче, а мы проберёмся через лаз в заборе и поглядим, куда Конкин бросится в минуту опасности – надеюсь, что он испугается и выдаст себя.
Куров двинулся к калитке, а остальные обошли баню и принялись искать проход в соседний двор. Две незакреплённые снизу доски обнаружил Дмитрий, он пролез сквозь дыру в заборе, за ним протиснулся Щеглов, а потом и остальные. Все они оказались в узком пространстве между оградой и баней Конкина.
– Фокин, ты стой здесь, а остальные – за мной, – скомандовал капитан. – Быстро к дому – и по окнам: смотрите, что здешний хозяин делать будет.
Уже стемнело, и вся команда безбоязненно перебежала двор, а потом рассредоточились под окнами. Конкин жил холостяком, и ему, как видно, в голову не приходило задергивать шторы. В большинстве окон было темно, но в том, к которому встал Ордынцев, колебался бледный отсвет незримой свечи. Куров загрохотал в калитку, и Дмитрий увидел, как в освещённую комнату вбежал могучий бородач в красной рубахе. Он метнулся к окну, и Ордынцев присел ниже уровня подоконника – спрятался. Тень бородача исчезла, и Дмитрий осторожно приподнялся. Заглянул в комнату. Конкин стоял на коленях рядом с голландской печью.
«Гашиш спрятан в печке или тайник устроен рядом с ней», – сообразил Ордынцев.
Согнувшись, он пробежал под окнами, встал рядом со Щегловым и рассказал об увиденном.
Капитан кивнул и нарочито громко скомандовал:
– Заходим в дом, если хозяин не откроет, двери и окна вышибаем!
Полицейские рванулись к крыльцу и забарабанили в дверь. Щеглова, как видно, услышали не только подчинённые, потому что дверь сразу распахнулась и на крыльцо выскочил хозяин дома.
– Не нужно ничего ломать, – заявил он. – Что вам понадобилось здесь среди ночи? Один раз вы уже всё осмотрели.
– Вы обвиняетесь в убийстве своего подельника и соседа Гедоева, – отозвался пристав. – Мы проведём в вашем доме обыск, а потом отвезём вас в участок.
– Я не убивал Алана. Зачем мне это? – сразу понизил тон Конкин.
– Вы не поделили с ним гашиш и прибыль от продажи этой заразы, – объяснил Щеглов. – У нас есть показания двух человек о том, как вы ссорились с Гедоевым из-за денег и гашиша. Советую вам выдать товар добровольно, ну и то, что на нём заработали тоже. И ещё оружие.
– Нет у меня ничего, – процедил сквозь зубы Конкин. – Алана я не убивал, гашиш в глаза не видел, да и денег у меня особых нет – застой в делах.
– Ищите, ребята, – велел Щеглов, – идите в ту комнату, где свеча недавно горела, там в печке посмотрите да рядом с ней.
Эти слова подстегнули Конкина. Он кинулся в глубь дома и попытался закрыть засов, но не успел, из коридора дверь отжали квартальные, они же скрутили беглеца. Уже через минуту Куров извлёк спрятанные в тайнике за печью холщовые мешки с завёрнутыми в тонкую бумагу брусочками гашиша.
– Ну, вот и всё, Конкин, можно ехать в каталажку, – заметил капитан и скомандовал: – Ребята, едем в участок! Улики забирайте, а этого орла не развязывать.
Через полчаса они заперли арестанта в участке, а Курова оставили его караулить. Прощаясь с Дмитрием, частный пристав сказал:
