Аза в полном сознании лежала рядом с немыслимыми сокровищами и понимала, что скоро умрёт, а её долгожданный сын пойдёт скитаться по миру нищим сиротой. Она уже догадалась, чем накормила её Саломея вместо моркови и что старуха пыталась сказать перед смертью. Цикута! Как можно было забыть об излюбленном яде гор? Теперь всё стало ясно: тарелка с отбитым краем понадобилась Саломее, чтобы не перепутать морковь с цикутой. Аза добилась своего, но заплатила за это жизнью. Она ощутила, как яд достиг её сердца – и оно замерло… Мощный чёрный смерч затянул Азу в бесконечный коридор, и она, кувыркаясь, полетела в страшную глубину. Может быть, в ад?..
Глава тридцать третья
Только ты
Пусть все беды и печали катятся в ад! Пусть ликуют достойнейшие! В Одессе праздновали успех операции. В доме на Софиевской улице доедал гору пирожных бравый юнга Данила, а князь Ордынцев и Афанасий Паньков торжественно распивали третью бутылку «Вдовы Клико» и в очередной раз перечитывали распоряжение, переданное агентом Сефиридисом турецкому шпиону Менелаю в Санкт-Петербург:
«Вами довольны. Необходимы планы оборонительных сооружений в портах на всех морях. В случае успешного выполнения этого задания вознаграждение удваивается».
– Турки денег не жалеют, – разогнав пузырьки в бокале чайной ложкой, заметил Афоня. – Так что мы их теперь точно разорим фальшивыми бумагами. А всё-таки главное, что мы с вами Менелая правильно выбрали. Помните, как мы сомневались, ещё Булгари подозревали?
– Да уж, сомнений хватало. Кстати, вы знаете, что Воронцов уволил своего начальника канцелярии без объяснения причин? – Ордынцев разлил остатки шампанского по бокалам и предложил: – Давайте выпьем за успешное продолжение начатой игры, пусть нашей команде и в ней повезет.
– За это точно нужно выпить, – чокнувшись с ним, подтвердил Афоня. – Только мне чудно, как нас будут переводить в Министерство иностранных дел с повышением в звании, если там работают штатские.
– Курский утверждает, что офицеров в его ведомстве хватает, в каждом посольстве имеется военный советник или что-то в этом роде, так что мы с вами не останемся в одиночестве. Правда, из этой операции я выхожу, буду заниматься другим делом.
– Значит, мне теперь одному быть Менелаем? – расстроился Афоня.
– Князь Сергей – очень толковый человек. Я уверен, что никто не сможет так спланировать дальнейшую игру с турками, как он. Я тоже буду работать под его началом, но на другом направлении.
– Получается, что долго не увидимся? – вздохнул Паньков.
– Может, в следующем году, а там, как наше дипломатическое начальство решит, – признался Дмитрий и предложил: – Возьмите ключ от этого дома. Здесь останутся только сторож и служанка, я предупрежу их, что вы будете иногда приезжать.
– Заманчиво, но опасно, – отказался Афоня. – Вдруг кто-нибудь из окружения Сефиридиса заметит меня здесь? Не будем рисковать.
Он поднялся и, попадая в прежние сгибы бумаги, заново сложил конверт, а потом, подогрев на свечке печати, вернул их на прежние места.
– Ну, вот и готово, – сказал Афоня и вздохнул. – Давайте прощаться. Пора мне.
– Удачи, друг, – сказал Ордынцев, пожав ему руку.
– А вам благополучия и счастья с молодой женой, – отозвался Паньков и вышел в сопровождении Данилы: юнга вызвался проводить старшего товарища до почтовой станции.
Дмитрий принялся собирать вещи. «Святой Николай» ждал их с Данилой в порту. В Севастополе Ордынцев собирался попрощаться с адмиралом Грейгом, но дело было не только в этом. На верфи мастера заканчивали переделку купленной в Одессе бригантины. Этот корабль на долгие месяцы, а может, и на годы, должен был стать для Дмитрия домом. Новое задание оказалось интригующим: под видом богатого путешественника князь Ордынцев должен был посещать разные города и страны, а интересные и важные для собственной державы сведения переправлять Курскому. Дмитрию всё это очень нравилось: здесь сошлись вместе морская стихия и интересная, во многом авантюрная служба. Как офицер он получил от судьбы подарок. А как муж?..
Вспомнилось пожелание Афони: благополучия и счастья с молодой женой. Что бы Дмитрий ни отдал теперь за это! Если бы Надин согласилась поехать с ним, пусть даже просто согласилась ждать его дома – Ордынцев стал бы самым счастливым человеком на свете…
Но от жены вестей не было. После короткой записки, в которой она советовала мужу пригласить к себе Нарышкину, Дмитрий больше ничего от неё не получал. Он не понимал, что можно изменить в их не заладившейся семейной жизни. Это был порочный круг: жена не прощала его, но и выслушать тоже не хотела.
«Всё равно – до отплытия нужно с ней встретиться, – в очередной раз подумал Ордынцев. – Выгонит – значит, так тому и быть. Я просто уеду и оставлю Надин в покое».
Дмитрий раньше не мог понять, как люди живут, годами лелея в сердце неразделённую любовь. Теперь ему предстояло узнать это на собственном опыте. Он уже привык к новому взгляду на жизнь и не променял бы своего, пусть и неразделённого, чувства на прежнюю беззаботную свободу весёлого гуляки.
Ордынцев защёлкнул саквояж. Ну вот и собрался…
– Ты уезжаешь? – раздался за его спиной капризный голос.
Поражённый, Дмитрий обернулся и увидел в дверях Ольгу Нарышкину.
– Что ты здесь делаешь? – рассердился он. – Я же велел никого в дом не пускать.
– Меня это не касается. Я не кто-нибудь, я – твоя женщина!
– Ты – жена князя Нарышкина, любовница генерал-губернатора Воронцова и собственного зятя, – огрызнулся Дмитрий.
– В Москве тебя это не смущало, почему же что-то должно мешать нам в Одессе? Никогда не думала, что в князе Ордынцеве живут такие дремучие воззрения. Я была о тебе лучшего мнения.
Дмитрий разозлился и уже не считал нужным это скрывать:
– Какой есть! А теперь будь добра покинуть мой дом. Я не считаю тебя своей женщиной и никогда не считал, к тому же я люблю другую.
– Эту дурочку? Ты смешон! – взорвалась Нарышкина. Лицо её исказилось в злобной гримасе.
– Надин умна и благородна, а самое главное, она – моя жена. Разговор закончен. Уходи, и никогда больше не приближайся к моему порогу.
Дмитрий подошёл к незваной гостье, взял её за локоть и повёл к выходу. Нарышкина молча семенила рядом, он распахнул дверь и выставил женщину на крыльцо.
– Дорогой, мы оба погорячились, – опомнилась Ольга. – Разве можно зачеркнуть многолетние отношения из-за нескольких слов?..
– Оставь меня в покое, – отрезал Ордынцев, – просто отвяжись!
Через час «Святой Николай» покинул порт Одессы, и Дмитрий в последний раз глянул на удаляющиеся кварталы этого пёстрого и весёлого города. Сожалений не было, не было даже лёгкой грусти, князь как будто подвел черту под прежней жизнью и посмотрел вперёд. Корабль шёл в открытом море один-одинёшенек, даже птицы остались далеко позади, а впереди разливалась холодная и бескрайняя лазурь. Это и была новая жизнь Дмитрия Ордынцева: море и одиночество. Что ж… Пусть так… И будь, что будет!
