Однако Вольский приехал не один. За ним в комнату вошёл очень высокий кареглазый шатен, одетый, в отличие от своего спутника, в дипломатический вицмундир.
– Агафья Андреевна! Позвольте представить вам моего коллегу – светлейшего князя Николая Васильевича Черкасского, – объявил Вольский. – Как только я узнал, что вы проживаете в Фонтенбло, сразу же поспешил сам приложиться к вашей ручке и познакомить князя Николая с любимой фрейлиной вдовствующей императрицы.
«Так вот он каков – герой любовных грёз нашей Генриетты, – поняла Орлова. – Ничего не скажешь, достойный человек! Только в глазах – неисчезающая тень, да и улыбка не столь любезная, сколько грустная».
Хотя, для такой несгибаемой девушки, как Генриетта, эта щемящая нота в обаянии бесспорного красавца, каким оказался князь Николай, должна была придать ему особую прелесть. Как интересно, что Ник Черкасский появился в Париже накануне возвращения юной герцогини. Может, это судьба? Но зачем Вольский привёз его в Фонтенбло? Да и сам зачем приехал, если уж на то пошло?
Орлова не стала задавать никаких вопросов, а трезво рассудив, что гости сами скажут, зачем приехали, распорядилась принести чай и пригласила мужчин к столу. Пока слуги хлопотали вокруг сервиза, Вольский развлекал фрейлину, вспоминая общих знакомых, но как только гости остались наедине с хозяйкой, мгновенно стал серьёзным.
– Дорогая Агафья Андреевна, я хотел представить вам князя Николая, поскольку тот остается в Париже в ранге посла по особым поручениям. Я уверен, что вы слышали о грядущем назначении герцога де Ришелье на должность премьер-министра…
Вольский не называл вещи своими именами, да этого и не требовалось, он знал, что фрейлина поймёт его, и огонёк, промелькнувший в голубых глазах Орловой, подсказал старому дипломату, что так и случилось.
«Черкасский будет осуществлять связь между русским императором и французским премьером», – определила Орлова и, проверяя свою догадку, заметила:
– Я много хорошего слышала о герцоге де Ришелье, но самой познакомиться с ним не пришлось. А вы, князь, знаете его?
– Я знаком с ним ещё с тех времен, когда герцог был градоначальником в Одессе, а потом часто встречался с ним, когда Ришелье стал губернатором Новороссийского края. Он выдающийся человек, – ответил князь Николай.
Вольский поддержал своего молодого коллегу, рассказав историю блестящих успехов французского эмигранта на русской службе. Агата Андреевна, так и не понявшая пока цели приезда гостей, отделывалась безобидными репликами. Визит по-прежнему оставался бессмысленным. Но тут наконец статский советник поставил чашку и поднялся из-за стола. Он глянул сквозь окно в сад и восхитился:
– О! Какие у вас розы, сударыня! Я ведь страшный охотник до роз. Князь простит нас, если я украду вас на несколько минут. Вы уж покажите мне розарий, пожалуйста!
Орловой ничего не оставалось, как пригласить его в сад. Розы под окном и впрямь были великолепны. Вольский понюхал одну, другую, а потом заговорил:
– Мы так с вами давно не встречались, голубушка, даже, можно сказать, потеряли друг друга из виду. Так что вы, наверно, не знаете, что я теперь возглавляю департамент в Министерстве иностранных дел.
– Ну, как же, я наслышана, что вам пожаловали чин действительного статского советника, – отозвалась заинтригованная Орлова. – Примите мои поздравления!
– Мерси, премного благодарен! Но это не главное. Департамент у меня особый: стараемся предвидеть события и у наших друзей, и у врагов, хотя, впрочем, в нашем деле вчерашние друзья становятся врагами и наоборот. Дело хлопотное, тут соображение нужно – это не шашкой махать…
Визитёр запнулся, но Орлова не стала ему помогать. Пусть сам наконец скажет, чего хочет. Тактика оказалась действенной: Вольский кашлянул в кулак, но всё же высказался:
– Дело в том, сударыня, что наблюдательных людей крайне мало, а умных среди них – вообще единицы. Государь сам занимается внешней политикой, как говорится, держит вожжи в своих руках, мы все – и министр, и я – у него на подхвате. Мы должны информировать его величество, но часто бывает так, что он информирует нас. Мне доводилось читать у министра переданные государем аналитические записки. Небольшие, но бьющие в самую точку, а потом мне по секрету шепнули, что получает их государь от своей матушки. И ведь что интересно, в них такой, знаете ли, почерк приметный – завитки в прописных буквах необычайно изящные…
Вольский замолчал и уставился на пышный куст чайных роз. Орлова онемела. Что это было? Похоже, она только что получила предложение стать его агентом! Или ей показалось? Орлова смотрела на изучающего розы старого приятеля и не знала, смеяться ей или плакать. Он сам-то понимает, что ей предлагает? Впрочем, вид у статского советника был самым невинным. Ох, ну и поросёнок же! Следовало поставить его на место!
– Николай Александрович, мы и впрямь давно не встречались, может, вы не знаете, что я состою на службе у императрицы-матери? Мария Фёдоровна очень добра ко мне. Надеюсь, что судьба даст ей долгие годы жизни, а я останусь при ней. Моё единственное желание: в своей жизни ничего не менять, – твёрдо сказала Орлова.
Вольский поднял на неё глаза, и на его лице появилось простовато-умильное выражение, с таким медвежата на ярмарке выпрашивают у зрителей сахар.
– Вдовствующая императрица – дама выдающихся талантов, – провозгласил дипломат. – Все удивляются, как она везде успевает. Ведь и в благотворительности, и в политике сильна, да и царской семьёй правит. Такой государыне служить – большая честь!
– Вот именно, – отозвалась фрейлина и засмеялась, уж больно забавно выглядел Вольский со своими ужимками.
Статский советник тоже расхохотался и честно признал:
– Простите великодушно, Агафья Андреевна, я должен был попробовать! У меня таких, как вы, нет.
Как можно было на него обижаться? Орлова махнула рукой и перевела разговор на менее острую тему:
– Зачем вы привезли ко мне Черкасского?
– Я скоро возвращаюсь в Россию, а здесь ещё непременно возникнет много сложностей. Не откажите в любезности, разрешите князю Николаю заезжать к вам иногда на чашку чая, просто поговорить.
– Но я не люблю давать советы…
– Да и не нужно! Просто выслушать мнение человека, покритиковать его точку зрения или, наоборот, согласиться с ней – это ведь не совет.
Вольский вновь скорчил умильную мину и попросил:
– Пожалуйста!..
Ну, как такому откажешь? Скрывая смешок, Орлова фыркнула и согласилась:
– Ладно, пусть заезжает. Но только есть одно условие: он должен звать меня Агатой Андреевной. Что дозволено Юпитеру не дозволено быку!
Смущённый взгляд старого дипломата подсказал, что Орлову поняли так, как нужно. Вольский поблагодарил её за «неоценимую помощь», и вскоре экипаж визитёров уже катил обратно в Париж.
