По ступеням крыльца легко взбежал управляющий поместьем Татаринов – умный и оборотистый мещанский сын из Смоленска. Увидев гостей, он дружелюбно поздоровался, а потом спросил:
– Чем обязан, господа?
Исправник вновь рассказал о найденном в овраге теле, затем по очереди опросил всех дворовых, но здесь никто и слыхом не слыхивал о шорнике из уездного городка.
– Вы их уже опрашивали зимой. Как раз об этом шорнике и говорили, – напомнил капитану Татаринов. – С тех пор у нас ничего не изменилось.
Показалось ли Буничу, что исправник посуровел? Вроде бы глаза его стали жёстче. Но больше проявлений гнева не было. Выражение лица не изменилось, да и в тон остался прежним. По крайней мере, ставить на место зарвавшегося управляющего Щеглов не стал, только вскользь заметил:
– Да, незадача, никто ничего не видел и не слышал.
Как будто бы потеряв интерес к Татаринову, он обратился к Буничу:
– Теперь только ваши Дыховичи и остались. Поедемте, Лев Давыдович!
Мысль искать убийц среди своих мужиков показалась Буничу забавной, но спорить он не стал, а лишь предупредил:
– Да бога ради! Милости прошу. Только если бы в Дыховичах хоть один человек что-нибудь да знал, мне об этом сразу же доложили бы. Мой Поляков – лучший управляющий во всей губернии: мужиков в кулаке держит, они только подумают – а он уже в всё знает. Бесполезно это…
Попрощавшись с Татариновым, они отправились в Дыховичи. Бунич оказался прав: толку от этой поездки было столько же, сколько и от предыдущей. Четыре часа спустя Лев Давыдович утешал расстроенного исправника:
– Ну что вы, право слово, так всё близко к сердцу принимаете? Подумаешь, не сразу убийство разгадали. Ещё поймаете душегуба…
– Такие вещи раскрывают по горячим следам, – отозвался мрачный Щеглов, – а здесь – за что ни возьмись, всё глухо. Пропал – глухо, нашли труп – глухо. Какой из меня блюститель закона после этого?
Бунич в изумлении развел руками.
– Ну, Пётр Петрович, это уж вы загнули. Вон у меня в Смоленске кофр с вещами украли. В чём был, в том и остался. Хорошо, хоть деньги в кармане сюртука лежали, а то и ямщика не на что было бы нанять. Так смоленская полиция палец о палец не ударила. Меня самого виноватым сделали – пьян, мол, был. А кто нынче не пьет? Так что же, теперь последнее отбирать, коли человек выпил?
Щеглов лишь пожал плечами. За чужие грехи ему отвечать не хотелось – своих хватало. Вроде бы забавный рассказ Бунича не развеселил его. Настроение у капитана сделалось хуже некуда. Что называется, полный мрак.
Полный мрак, и лишь в круге света – обольстительная нагая красавица. Вот она вытащила из волос последнюю шпильку, и волна чёрных как смоль кудрей хлынула ей на плечи. Пряди скользят по белой коже, закрывают упоительно гибкую спину. С этим невозможно смириться! Закрыть такую красоту!
Кокетка прекрасно знает, какой пытке подвергает человека, жадно взирающего на неё из темноты. Она шаловливо качает головой и грозит ему пальцем:
– Не сразу!
Человек глотает слюну, ведь обольстительница повернулась к нему лицом. Колышется море чёрных кудрей, мелькает круглая грудь с острым соском. Нежная пытка продолжается. Он до безумия, до боли хочет эту дивную женщину, но, замерев в темноте, не делает ни шагу.
– Нельзя! – говорит она.
Длинные белые пальцы сжимают костяную щётку, и тонкая рука взлетает к макушке. На безымянном пальце этой руки нет кольца – нет пресловутого знака, что у женщины есть хозяин. Щётка скользит по чёрному покрывалу волос, а мужчина следит за рукою кокетки. Это так интригующе! Белоснежная рука свободна. Кто возьмет её, кто станет хозяином этой красоты?
Низкий горловой смешок и томный вздох – это становится последней каплей. Человек рвётся из тьмы. Он тянет руку, хватает белые пальцы. Вот она, награда! Но женщина выдергивает руку и с криком бросается прочь:
– Нет, не твоё!.. Ты недостоин!
Как это так «недостоин»?! С чего она решила, что может оскорблять его?! Человек несётся вслед. Вот уже совсем рядом блестящая, как будто лакированная, масса чёрных волос. Или это колышется множество змей? Вон они раскрыли крохотные алые пасти… Но ярость мстителя так сильна, что ему уже не до змей: он должен рассчитаться с обидчицей. Ещё мгновение, и кулак раскроит ей затылок. Человек размахивается, но встречный удар сбивает его с ног. Он падает, а где же земля? Человек летит в чёрную пропасть! Ужас разрывает ему сердце, он пытается ухватиться за шершавые каменные стены… и просыпается.
Это был лишь сон! Человек вдруг замечает, что его руки мелко дрожат. Он пугается: никогда такого с ним раньше не случалось. Он что болен? Вскочив с постели, он подходит к окну и рывком распахивает его створки. Нежная прохлада апрельской ночи врывается в комнату. Человек глубоко дышит и наконец-то перестает дрожать, руки его ровно и неподвижно лежат на подоконнике. Ужас отступает. Человек подходит к зеркалу и сквозь предрассветный сумрак вглядывается в своё лицо. Никаких признаков болезни. Ух!.. Пронесло!
– Потом разберёмся, кто и чего достоин, – тихо говорит человек своему отражению.
Нужно больше отдыхать, беречь себя. Взгляд человека скользит по скомканной подушке. Снова лечь? Во рту сразу же появляется горький привкус тревоги. Нет, не сейчас! Это просто выше его сил. И когда же эти кошмары наконец-то закончатся?
Глава двадцатая. Волк в перелеске
И когда же закончатся дожди?.. Высокий гнедой жеребец Марфы скользил на раскисшей тропе, а Верина кобыла Ночка еле плелась сзади. Поездка оказалась напрасной: земля не просохла, и сев пришлось отложить. Выехав на поле, девушки уже не смогли повернуть обратно и медленно перебирались по тропе на другую сторону раскисшей пашни.
– Здесь гораздо тверже… Чуток осталось! – обернувшись, крикнула Марфа.
И впрямь конь её пошёл быстрее, а за ним и Ночка выбралась на твёрдый участок тропинки. Вскоре обе всадницы оказались на опушке перелеска, узкой полосой разделявшего равнину на две части.
– Куда дальше? – спросила Вера.
– Налево вдоль деревьев, потом через второе поле, а там уже и дом совсем рядом.
– Ну поезжай, а я за тобой.
Марфа поскакала вперёд. На краю леса прошлогодняя трава крепко оплела корнями влажную землю, и копыта лошадей не проваливались. Держа дистанцию, Вера прикидывала, что же теперь делать с севом. Она не ожидала, что Марфа так резко остановится. Чтобы не налететь на гнедого, Ночка резко шарахнулась вправо, и всадница еле успела натянуть поводья. Кобыла замерла на обочине, и Вера увидела то, что послужило причиной заминки: в кустах у тропы скалил клыки волк. То ли он ослаб от голода, то ли обнаглел, не встречая отпора, но волк никуда бежать не собирался, а, наоборот, тихо рычал.
Марфа потянулась за ножом, но тут впавшая в животный ужас Ночка, не разбирая дороги, кинулась в лес. Волк рванул следом. И хоть серый разбойник сам уносил ноги, а за Ночкой бежать не собирался, это ещё сильнее напугало лошадь, и она добавила прыти. Вера изо всех сил тянула поводья, но лошадь как будто взбесилась. Что же теперь делать?.. Кричать?.. И Вера что есть мочи завопила:
