Подвижное лицо исправника выражало крайнюю досаду. Тот явно винил себя в чужих грехах. Но это уж было совсем несправедливо!
– Ну что вы, Пётр Петрович! Когда вы сюда приехали, их предприятие десятилетиями процветало, все концы давно были спрятаны, – заметил Платон.
– Всё придумал ещё отец Бунича, – подтвердил исправник, – тот очень хотел женить своего сына на вашей матушке, но ваш дед рассудил иначе. Потом в Солите и Хвастовичах хозяева долго отсутствовали, а управляющие были людьми приезжими и ничего о старой шахте не знали. Ну а, чтобы окончательно обезопасить себя, преступники много лет пугали местный народ болотами. Сначала нескольких мужиков утопили, а потом уже только слухи поддерживали. Я и сам верил в эти россказни и, признаюсь, даже не поверил своим глазам, когда увидел, как смело Бунич скачет прямо на болота.
– Вы следили за ним?
– После его внезапного и подозрительного отъезда из Хвастовичей, я решил установить слежку за Буничем, а пока начать с солеварни. Дождался приезда Татаринова, передал ему с рук на руки княгиню, а сам отправился с обыском. Как я и рассчитывал, работники к вечеру разошлись по домам. На воротах висел замок, ну да мне не впервой. Я коня бросил и стал с замком возиться, а тут вдруг меня будто что-то толкнуло, ведь я своего Терека не привязал. Не дай бог, конь испугается чего да убежит. Смотрю, мой Терек из корыта возле колодца воду пьет. Меня аж испарина пробила: вода-то ведь солёная, заморю коня. Кинулся я к нему, хочу оттащить, а он к воде тянется – жарко. Тут я эту воду сам зачерпнул и попробовал, а она вкусная и совсем не соленая. Обычная колодезная вода! Честно сказать, я сразу-то и не сообразил что к чему. Стал вспоминать, может, у Бунича колодец с рассолом внутри есть? Но, насколько я помнил, там ничего подобного не наблюдалось. Кинулся я замок вскрывать. Зашёл внутрь, смотрю: никаких колодцев, лишь печи ещё тёплые, да готовая соль в сусеки засыпана.
– Тогда-то вы и поняли?
Щеглов в раздражении хлопнул себя по колену.
– Понял, конечно! Сложил два факта: в чьём имении расположена соляная шахта и перспективу рождения «наследника». Да что толку – ничего сделать я уже не успел. С болота послышался топот копыт, я выглянул в окошко – смотрю, Бунич мчится, а у меня дверь открыта, и конь во дворе остался. Вот, думаю, сейчас скандал разразится. Однако Бунич по-другому решил – развернулся и поскакал обратно. Я пока до коня добежал, негодяй уже далеко был. Остальное вы знаете.
Щеглов замолчал, и Платон вдруг с ужасом осознал, что Вера более полугода почти ежедневно принимала в собственном доме убийцу. Да тот мог в любой момент с ней расправиться!
– Получается, что мы с женой с самого начала были обречены? – спросил он
– Бунич ещё в столице лично от графини Румянцевой узнал, что старая дама подарила Солиту внучке. Вот тогда он и запаниковал, решил отделаться от соперницы, пока та не появилась в имении. Во взрывном деле Бунич поднаторел – сам в шахте заряды закладывал – соляные слои вскрывал. Так что бомбу он изготовил со знанием дела, потом купил у пропойцы-извозчика лошадь с пролеткой и подкараулил свою жертву. Ну, о результате вы знаете…
– Значит, это всё-таки был он!..
– Да. Но когда покушение не удалось, Бунич решил больше не рисковать, а просто жениться на Вере Александровне. Для этого он надумал её очень сильно напугать. Вот и устроил нападение в лесу. Отправились они с Поляковым вслед за нами в Смоленск. Там управляющий нанял на рынке двух прохвостов. Я, к сожалению, слишком долго за кибиточника Алана цеплялся, связь его с графом Печерским устанавливал. Ведь княгиня Вера только сегодня утром сказала мне, что Бунич, оказывается, будучи в Петербурге, проживал в доме графини Румянцевой, и, соответственно, знал, где бывают Вера Александровна и её мать.
Платон задумался. Что-то не сходилось в этих предположениях.
– Пётр Петрович, но мы ведь с вами установили, что нападавших было трое. Потом вы видели в уезде простреленный сапог, принадлежавший этому Алану!
Капитан кивнул, соглашаясь, он и сам все время думал об этой нестыковке.
– Верно говорите! Только, похоже, Алан этот сам с местными налётчиками договорился или просто следил за ними. Поляков нанял именно тех двоих, кого я застрелил. Причем об убийстве Веры Александровны речь не шла, её должны были просто испугать. Но Бунич неудачно рассчитал, его интрига привела к тому, что вы спасли графиню, а потом быстро на ней женились. Вот и пришлось этому негодяю избавляться уже от целого семейства.
– Я ещё на свадьбе понял, что он положил глаз на мою сестру Веронику, но я и предположить не мог, что Бунич надеялся получить вместе с ней Хвастовичи, да и Солиту в придачу, – признался Платон.
– Я думаю, что Бунич уже не смог бы остановиться, так и убивал бы, пока не получил любое из двух имений, а может, и оба. Он и сегодняшний взрыв придумал лишь для княгини, вас он собирался убрать потом и, как обычно, свалить всё на болота.
– Он что, во всём признался? – удивился Платон.
– Он – нет. Молчит пока, зато подручные его поют соловьями. Поляков сдал хозяина с потрохами: всё до мельчайших деталей излагает. Вы разве не замечали, что самые страшные предатели получаются из бывших верноподданных холуев? Так что сейчас «правая рука» с наслаждением топчется на могиле своего хозяина.
– Но вы же сказали, что в Петербурге Бунич сам кинул бомбу. Полякова там не было.
Кривая улыбка Щеглова на сей раз получилась лукавой. Он даже весело хмыкнул, прежде чем объяснил:
– Дело все в мании величия. Бунича прямо-таки распирало от сознания своей гениальности. Ему восторг публики требовался, вот он и трепал языком – все подручному рассказывал. Теперь Поляков все эти подробности мне излагает – про бомбы, фитили и запалы. Сегодня, например, он уже сообщил, что порох в шахте заложил сам, но запалы поджег Бунич. Тот заманил вниз щенка, убедился, что Вера Александровна спустилась вслед за собакой, и запалил шнуры, а сам ушёл через боковой штрек. Там, оказывается, есть короткая дорога, – подвёл итог капитан и поднялся. – И всё-таки мне кажется, что, будь я повнимательней, давно бы зачерпнул водички из колодца на солеварне.
Платон напомнил:
– Слишком уж явно всё на этого кибиточника с Печерским указывало: у генерала Чернышёва был мотив, граф считался его помощником, а бродячий торговец водил знакомство с Печерским. Чётки опять же… Я, честно сказать, в этой версии даже не сомневался, а вот вы молодцом: так до конца и не поверили. Я по вашему письму это понял.
– Служба у меня такая – все версии проверять. Но я вам слово даю, что не отступлюсь, рано или поздно, но докопаюсь, что этого Алана с графом Печерским связывает.
– Можете рассчитывать и на меня. Да только как мы с вами это сделаем? Торговца уже след простыл, а Печерский в конце концов вернётся в столицу…
Щеглов вдруг смутился. Таким Платон его видел впервые. Хозяин уезда мялся, словно подросток… Князь с удивлением глядел на него.
