– Какая такая девушка? – неохотно протянул эскулап. – Все приличные люди за стол садятся, а у тебя девушки умирают.
– Пожалуйста! Я заплачу серебром! – взмолилась Полли.
Это решило всё. Доктор вздохнул и отправился вслед за торговкой. Увидев больную, он велел Полли зажечь ещё одну свечу и обе держать над раной.
– Дело скверное, – осмотрев голову незнакомки, признал доктор. – Придётся не только обрабатывать, но и зашивать.
Он достал из кармана старого, облезлого пальто такой же потрепанный футляр с хирургическими инструментами и бутылку виски, а потом велел Полли тащить котелок с кипятком и нарвать чистых тряпок на бинты.
Вдвоём они перенесли девушку на стол. Доктор обмыл инструменты в виски, а тряпкой, смоченной в том же напитке, промокнул кровь вокруг раны. Тихо пробормотав «Отче наш», врач перекрестился и стал осторожно исследовать повреждения. К счастью, кости черепа не были раздроблены, и доктор принялся зашивать рану. Через полчаса он закончил. Вдвоём с Полли они вновь отнесли незнакомку на топчан и положили на бок, так, чтобы рана не касалась подушки.
– Ну, а теперь её жизнь в руках Божьих, – вздохнул доктор, – я сделал что мог. Немного удачи – и всё должно получиться.
Полли протянула ему серебряную монету, но врач устало отмахнулся.
– В ночь перед Рождеством все должны делать добрые дела, – философски заметил он. – Ты её подобрала, а я прооперировал. Пусть живёт!
Доктор собрал свои инструменты и початую бутылку виски, простился и ушёл к себе, а Полли пододвинула стул к постели и села у изголовья пострадавшей. Бедняжке навряд ли было более семнадцати, Полли была немногим старше, когда вышла замуж за своего Вилли. Может, Бог послал ей эту девушку, чтобы выходить и заботиться о ней, как о собственной дочери? И Полли вдруг почему-то показалось, что перед ней лежит её выросшая девочка, когда-то не прожившая и нескольких минут. Конечно, так оно и есть! Сегодня в мир пришло Рождество и прислало скромной торговке апельсинами главный подарок в её жизни. Полли вгляделась в бледное лицо незнакомки и… поверила в чудо.
– Да, Полли, просто чудо, что твоя подопечная продержалась эти две недели, – сказал доктор, заглянувший нынче вечером в маленький красный дом на берегу Темзы. – Ну а раз так, то молись, и всё получится! Только события не торопи.
Врач попрощался и ушёл, оставив хозяйку дома наедине с больной. Торговка апельсинами тяжело вздохнула. Если девочка пролежит без памяти ещё пару дней, то Полли сама ляжет рядом с ней на старенький топчан и уснёт навсегда.
Сразу после операции девушка лежала как мёртвая, с ледяными руками и ногами, и лишь чуть слышное дыхание говорило чуткому уху, что бедняжка жива. Но на следующий день всё изменилось: тело больной запылало в жару, в груди её заклокотало, а потом начался бред. Несчастная то лежала тихо, то бормотала бессвязные фразы. Понять хоть что-нибудь Полли не могла, зато запомнила имя, которое незнакомка повторяла беспрестанно – Кассандра.
«Понятно теперь, как её зовут. Красивое имя», – оценила Полли.
Жар не спадал, и пришлось вновь бежать за доктором. Тот пришёл, осмотрел больную и сообщил, что бедняжку треплет лихорадка. Врач предположил, что девушка простудилась на мёрзлой земле у Ковент-Гарден, и посоветовал Полли обтирать больную, снимая жар, а потом класть на её лоб холодные компрессы.
– Можно, конечно, дать ей настойку опия, но смысла нет, – рассуждал врач, – бедняжка сейчас боли не чувствует. Так что всё в руках Божьих.
С тех пор доктор заходил ещё не раз и не два, осматривал рану, сообщал, что признаков нагноения нет, и уходил, посоветовав за больную молиться, а Полли привычно садилась на стул с высокой спинкой и клала на колени вязание. Её шарф стал уже очень длинным, а печальное дежурство всё не кончалось.
Вот и сейчас, сложив своё вязание, женщина привычно глянула в лицо больной и, не заметив на нём признаков улучшения, горько вздохнула и пошла к камину. Огонь в очаге уже догорал, Полли нагнулась к ящику с углём и, стараясь быть экономной, принялась распределять чёрные куски под решеткой для чайника. Шум за спиной испугал её. Полли обернулась и увидела, как её девочка пытается встать с постели, но тут же валится обратно.
– Слава Богу! – воскликнула Полли.
Она обняла худенькие плечи и бережно уложила больную на постель.
– Тебе нельзя так резко подниматься, у тебя голова разбита. Доктор сделал операцию, но мы так и не знали, успешно или нет. Ведь ты уже две недели как лежишь.
Больная глядела на Полли с таким ужасом, что женщина растерялась. Истолковать этот взгляд как-нибудь по-другому она не могла. Лицо незнакомки, и прежде бледное, сделалось бескровным, даже серым. Девушка открыла рот, пытаясь что-то сказать, но из её горла вырвался слабый хрип.
– Ничего, милая, это от жара, который тебя измучил. Сейчас я дам тебе водички, и горло смягчится, – ласково заворковала Полли, поднося к губам больной кружку с водой.
Девушка жадно глотнула, закашлялась, а потом стала потихоньку пить. Так она и выпила всё на радость своей сиделке. Торговка апельсинами, как и все обитатели лондонских трущоб, считала, что, если больной пьет, значит, он выживет.
– Ну, вот и славно, теперь ты обязательно пойдёшь на поправку, – радостно объявила Полли.
– Спасибо, – тихо, почти беззвучно, произнесла девушка, потом собралась с силами и внятно спросила: – А кто вы?
– Я Полли Дженкинс. Ты лежишь в моём доме. Я подобрала тебя у Ковент-Гарден, – объяснила торговка и спросила: – А тебя как зовут?
Девушка помолчала, потом подняла на Полли золотисто-карие глаза и растерянно сказала:
– Я не знаю.
Глава четырнадцатая. Новые путешествия – новые заботы
Полли сразу поняла, что больная сказала правду. Эти глаза не могли лгать. Значит, болезнь отняла у её девочки память. И хотя женщина понимала, что бедняжке нужно помочь всё вспомнить, сама в глубине души обрадовалась. Сейчас, без имени и без семьи, её девочка была одна в целом мире, и кроме Полли, у неё никого не было. Стараясь скрыть свой восторг, Полли успокоила больную:
– Ничего, милая, память к тебе вернётся! Главное, что ты пришла в себя и говоришь со мной. Не всё сразу! – женщина взяла обе руки больной и прижала их к губам. – Слава богу, ты жива.
Незнакомка вздрогнула, но затихла и рук не отняла, а потом слабо улыбнулась Полли и сказала:
– Вы меня не знаете, но жалеете и страстно желаете мне выздоровления. И ещё вы называете меня Кассандрой. Почему?
Оторопевшая Полли так и осталась сидеть с приоткрытым от изумления ртом. Больная вздохнула и объяснила:
– Я не знаю, как это получилось, но мне передались ваши чувства и мысли. Вот сейчас вы думаете, что у меня с головой не всё в порядке. Может, вы и правы. Я не знаю, кто я, откуда и чем раньше занималась. Но и вы не знаете, хотя думаете, что я – девушка Кассандра из богатой семьи. Почему?
