– Бросай заниматься пустым делом, мне нужно с тобой поговорить, – распорядилась Саломея и отправилась в небольшую комнату, служившую ей кабинетом.
Заира, давно усвоившая, что взбешённой хозяйке лучше не перечить, бросилась вслед, даже не замкнув кладовую. Саломея уселась в кресло за письменным столом и подняла на застывшую в дверях няньку светлые от бешенства глаза.
– Что это ты рассказываешь молодому графу? Какие мысли внушаешь? Или это твой сын говорит с моим мальчиком о дурацких традициях вашей деревни? – прорычала Саломея. – Признавайся, что вы ему наговорили?!
– Бог с тобой! Я ничего не рассказывала Вано. Я прекрасно помню, что ты запретила говорить с ним о нашем народе, – испугалась Заира.
Старая нянька и впрямь перестала рассказывать внуку о Кавказе, но Саломея не знала главного: её запрет опоздал – всё уже давно было сказано. К тому же Заира подозревала, что её сын, наплевав на приказы Саломеи, старался воспитать мальчика по законам гор.
– Значит, это Коста внушает моему сыну ваши деревенские взгляды, что мужчины – в жизни короли, а женщины ничего не значат? – спросила Саломея, с пристрастием вглядываясь в лицо своей няньки.
– Коста со мной не советуется. Я никогда не знала, что он делает. Захочет – приходит, захочет – уходит. Он с тобой разговаривает больше, чем со мной, – опустив глаза, ответила Заира.
Старуха так надеялась, что судьба помилует её и на этот раз, ведь то, что сейчас пыталась раскопать Саломея, было слишком опасно. Зная характер своей воспитанницы, Заира не сомневалась, что та со злобы может выкинуть старую няньку из дома, не дав ни гроша. Спасая собственную шкуру, старуха постаралась переложить свою вину на других:
– Здесь-то я внимательно следила за девками: все, кого Вано принуждал, отказали ему, а вот в Рощине твой сын сразу же нашёл себе усладу. Дворовую девку по имени Рая. Но я проверила – он у неё первый, так что никакой заразы наш граф не подцепит.
– Так вот в чём дело… – протянула Саломея. – Почему ты мне про неё ничего не сказала?
– А чего говорить, и так всё ясно: у мальчика горячая кровь, а ему уже двадцать исполнилось. В горах мальчишки лет в двенадцать невинности лишаются.
Спокойное упоминание о незаконном происхождении её сына, чего Саломея, в сущности, стыдилась, опять вывело графиню из себя.
– На что это ты тут намекаешь? Может, ещё заявишь, что мой мальчик – твой внук? – прошипела Саломея. – Раз и навсегда заруби на своем длинном носу, что Вано – русский граф. А если я узнаю, что ты или твой сын хоть словом, хоть жестом дали понять Вано, что это не так – вам не жить. А сейчас иди вон!
Заира поклонилась и выскользнула за дверь. Ковыляя до своей незакрытой кладовой, старуха всё думала, что как бы Саломея ни пыталась забыть о том, от кого родился её мальчик, кровь Вано всё равно даст себя знать. Так же, как во всех поступках Серафима старая нянька видела тень его мягкого и деликатного отца, так во всех повадках Вано Заира узнавала своего наглого, жёсткого, не признающего никаких авторитетов Косту.
– Кровь обмануть нельзя, кровь всегда выйдет наружу, – пробормотала старая нянька себе под нос. – Как можно быть такой слепой?
Выяснив причину возмутительного поведения своего сына, Саломея успокоилась. Как же она раньше не догадалась, что её мальчик торчит в Рощине не из-за дурацкой фабрики, а из-за женщины? Всё оказалось так просто. Дворовая девушка – не самый плохой поворот событий, по крайней мере, у неё никакого влияния на Вано никогда не будет. Это не жена и не любовница из благородных – вот тогда матери пришлось бы держать ухо востро. Но, слава богу, никаких молодых женщин на горизонте у Вано пока не наблюдалось, и незачем было начинать напрасную борьбу с сыном. Наоборот, надобно успокоить Вано. А как? Дать денег!..
Саломея давно знала, где их взять, только уж очень брезговала одалживаться у бывшего любовника. Но делать было нечего – сын дороже гордости. Графиня подошла к зеркалу. Сама себе она теперь очень нравилась: полнота необыкновенно украсила её тело, сделав его аппетитным, да и лицо выиграло – в нём появилась обманчивая мягкость. Тот, кто не знает графини Печерской, вполне может поверить, что Саломея – милая и прелестная женщина. Это очень обнадёживало. Возможно, через пару месяцев, когда она переедет в столицу, кто-то и клюнет на такую красоту. Саломея ещё сделает партию, о которой мечтала в юности!
Но в глубине души графиня знала, что новый брак ей совсем ни к чему. Зачем? Когда ей нужны лишь богатство и власть, а это и так придёт, как только Саломея устранит пасынка. Предстояло убить двух зайцев: заставить Косту выполнить обещанное и выманить у него деньги. До сих пор Саломея всегда крутила этим мужланом как хотела, справится и на сей раз. Она накинула шаль и побежала через сад во флигель. Ну, Коста, трепещи!
Коста валялся на кровати в одних подштанниках. Хотя Аза ушла уже с час назад, он всё никак не мог успокоиться… Чёрт побери! Он опять осрамился… Сначала всё вроде бы пошло как по маслу. Когда Аза только раздевалась, томительное предвкушение как будто возбудило абрека. Конечно, эта молодка не шла ни в какое сравнение с Саломеей – тяжёлые ноги и широкий, плоский зад приживалки не нравились Косте, но Аза брала своей молодостью. К тому же Коста не ошибся – девица оказалась опытной и сразу пустила в дело язык и пальцы. Но это приятное занятие всё тянулось, а Коста так и не почувствовал в себе готовности взять Азу. Наконец она тоже это поняла. Из её глаз исчезло сладострастное ожидание, потом по белой коже пробежали мурашки: Аза замерзла, стоя на коленях на холодном полу. Она отстранилась и вопросительно глянула на Косту.
– Тебе не нравится? – удивилась она.
– Да нет, приятно, – протянул он, не зная, что делать дальше.
– Ты меня не хочешь! – возмутилась Аза. – Вы все здесь до смерти боитесь Саломеи, ты так трясёшься от страха, что даже перестал быть мужчиной!
Приживалка кинулась одеваться. С трудом застегнув на спине платье, Аза мстительно выпалила:
– Не думай, что я уйду с пустыми руками! Ты сам виноват, что не захотел.
Коста натянул подштанники и подошёл к полке, висящей над окном. Из круглой вазочки, затерявшейся среди курительных трубок и пистолетов, он достал золотой червонец и протянул приживалке.
– Бери! Небось в княжеском доме и сам дядя, и двоюродные братья имели тебя бесплатно, – процедил он.
– А вот это не твоё дело! Ты тоже не ангел, а разбойник с большой дороги, – заявила Аза, забрав монету.
Она накинула шаль и выскользнула из флигеля, сразу свернув за угол, чтобы никто из слуг не догадался, где она была. А Коста так и остался лежать на кровати, размышляя, как же ему теперь быть. На ум ничего путного не приходило. Похоже, что Аза была права: он так благоговел перед Саломеей, что перестал быть мужчиной. Знакомые быстрые шаги, раздавшиеся в коридоре, заставили абрека приподняться. Дверь отворилась, и в маленькую спальню влетела Саломея. Окинув Косту презрительным взглядом, она фыркнула:
