– Ты мой доктор, тебе виднее. Но как же ты бросишь практику, если стал самым модным доктором Брюсселя? – спросил Михаил.
– Слава врача, спасшего жизнь принцу Оранскому, настигнет меня и в Италии, такие вещи передаются от пациента к пациенту. Буду вести приём на озере Комо, а если больных не будет, так просто отдохну.
– Хорошо, – согласился Михаил, – но свои деньги ты тратить не будешь. Бери золото, присланное князем Алексеем.
На том и порешили.
Через два дня друзья выехали в Швейцарию, а уже оттуда – в Италию. С ними отправился Сашка. Путешественники очень надеялись, что жизнь на горном озере принесёт Михаилу Печерскому здоровье, а самое главное – вернёт зрение.
Глава двадцать третья. Тайные планы Саломеи
В любом деле самое главное – выдержка. Как говорится, помолчи с умным видом и тем, глядишь, врагов-то и обманешь! Воплощая это правило в жизнь, графиня Печерская глубокомысленно взирала на счётную книгу своей фабрики. Она притворялась, что внимательно изучает цифры, хотя ей этого совсем не требовалось. Обострённое чутьё волчицы, все эти годы помогавшее Саломее выживать и добиваться желаемого, давно подсказало, что на фабрике её обкрадывают. Теперь следовало понять, сколько же хозяйских денег осело в карманах пройдохи Атласова, чтобы потом с помощью Косты вытрясти их обратно.
Саломея подняла голову от бумаг и оценила ловко устроенную мизансцену. Она сегодня потребовала, чтобы Вано с управляющим приехали в Пересветово и объяснили, куда на сей раз ушли тридцать тысяч рублей. Действо было в самом разгаре: Вано сидел в углу комнаты и со скучающим видом разглядывал носки своих новых сапог с рыжими отворотами, а управляющий фабрикой, склонив крупную пухлощёкую голову, изображал крайнее почтение перед столом хозяйки.
Графиня с разговором не спешила, она строго глянула сначала на сына, потом на Атласова и вновь перевела взгляд на цифры.
«Вано специально уселся в углу. Хочет, чтобы удар пришёлся по управляющему, а молодой хозяин смог сохранить гордость, – размышляла Саломея. – Надо бы пойти навстречу сыну». Сообразив, что нужно делать, графиня строго нахмурилась и наконец-то заговорила, обращаясь к Атласову:
– Я одного не пойму, сударь: как же вы так построили запруду и подвели воду, что водяной двигатель у вас не работает? В чём дело?
– Ваше сиятельство, случилась досадная ошибка: неправильно сделали водовод, и вода падает на лопасти большого колеса не под тем углом. Нужно немного приподнять плотину и переделать водовод, и всё заработает.
– Очень смешно – вы выбросили мои деньги в воду и теперь хотите, чтобы я дала ещё столько же на исправление ошибок? – Саломея продолжала вежливо улыбаться, но её глаза посветлели от бешенства.
– Но, ваше сиятельство, плотину сделали обычную, как для мельницы, откуда же нам было знать, что этого недостаточно, – пожал плечами Атласов, уже заработавший на графах Печерских больше пятнадцати тысяч и задумавший получить ещё столько же.
– Зато это знал англичанин! Тот самый, что привёз сюда машины. Почему вы отправили его обратно до того, как начали ставить колесо?
– Его сиятельство граф Иван Пётрович распорядились, – опустив глаза, скромно ответил управляющий.
– Да, это я велел отправить англичанина, – вступил в разговор Вано. – Этот наглец сидел, ничего не делал, а я должен был платить ему жалованье?
– Он ничего не делал, потому что ждал, пока вы соизволите достроиться, – спокойно ответила Саломея. – Вы сами затянули: по десять раз переделывая одно и то же. Месяцем больше, месяцем меньше, можно было и заплатить англичанину – это уже не играло никакой роли. Как вы теперь собираетесь устанавливать машины?
Вано промолчал. Не говорить же матери, что англичанин все эти месяцы безмерно раздражал его тем, что как будто не понимал, с кем разговаривает. Англичанин не кланялся и не заискивал, только изумлённо взирал на Вано круглыми глазами. Терпение Вано лопнуло месяц назад, когда англичанин в присутствии Атласова и двух десятков работников расхохотался, показывая на плотину. Он начал махать руками, жестами давая понять, что это не будет работать. Этот иностранный выскочка смеялся над Вано! Англичанин даже не понимал, что для графа Печерского он – ничто, пустое место, даже не пыль под его ногами!
Первым желанием Вано было застрелить англичанина, но пистолета под рукой не оказалось, а вместо этого Атласов подсказал верное решение – рассчитать иностранца и отправить того в Англию. Вано распорядился и управляющий сей же час выполнил приказ. Одного только не знал молодой хозяин, что сделал это Атласов с превеликим удовольствием. Управляющий боялся, что англичанин доберется до графини Саломеи, всё ей расскажет, и денежный поток, так ловко отведённый в атласовский карман, вновь иссякнет, как это уже было весной.
Управляющий в душе потешался и над молодым графом, и над его наседкой-матерью, решившей поиграть в фабрикантку. Уж он-то отлично знал, что, сколько бы ни хмурила бровки графиня Саломея, сколько бы ни пыжился её сынок – всё равно человек, знающий тонкости дела, без труда обведёт таких лопухов вокруг пальца. Вот и сегодня, понимая, что графиня немного покрасуется, постучит белым пальчиком по цифрам в гроссбухе, но потом, как и всегда, оплатит счета, Атласов хозяйке подобострастно улыбался. Но он ошибался – в планы Саломеи больше не входила оплата игр её сына во взрослого. Из денег Косты она уже потратила больше пятидесяти тысяч: они в очередной раз провалились в бездонную бочку чёртовой стройки. С момента отъезда Косты в Вену прошло уже больше четырех месяцев, графиня ждала возвращения любовника со дня на день и надеялась сразу же после его приезда отправиться в Петербург. А там надо было на что-то жить, пока Вано не вступит в права наследства. Конечно, графиня не исключала, что сможет ещё раз тряхнуть запасы Косты. Но вдруг не получится?.. Так что деньги на фабрику она давать больше не собиралась. В этом деле для неё осталась только одна загвоздка: как всё объяснить сыну? Саломея ещё не забыла его кошмарную вспышку гнева и с тех пор искусно обходила все углы в отношениях со своим повзрослевшим мальчиком.
С ледяным презрением глянула графиня на Атласова и заявила:
– Что ж, сударь, ваши доводы я поняла, но они меня не убеждают. Я не собираюсь оплачивать ваши многочисленные попытки построить водовод правильно. Поэтому не дам денег, пока не увижу на бумаге расчёт, откуда пойму, что теперь вы собираетесь всё сделать верно, – Саломея помолчала и отчеканила: – Вы свободны.
– Честь имею, ваше сиятельство!.. Госпожа графиня, господин граф… Позвольте откланяться, – залебезил Атласов, наконец-то узрев серьёзную угрозу своим планам.
Кланяясь и пятясь, он вышел за дверь и аккуратно прикрыл её за собой.
Управляющий был взбешён. Как эта баба его отчитала! А её придурок-сынок молчал, словно немой… Ну, ничего, последнее слово ещё не сказано! Не на того напали. Хотите бумажку? Так уж вам и нарисуют что надобно. Всё равно ведь не поймёте – у обоих мозги куриные. Атласов в сердцах грохнул кулаком по стене и вдруг понял, как неправ. Чего он так взволновался, когда в руках есть самый главный аргумент: мальчишка-граф. Надо этого дурачка в оборот покрепче взять, и тот сам из мамаши денежки выдоит. Атласов прикинул, как подольстится к Вано и что напоёт глупому щенку на сей раз. Не мытьем, так катаньем, но свои денежки управляющий получит. Никто же не виноват, что у них с графиней цель одна – урвать побольше, да только карманы разные.
