История с нападением на графа Михаила отнюдь не случайна. На мой взгляд, преступник искал именно его, а кольцо забрал для отчёта перед своим заказчиком. Всё дело в женщине, идущей к богатству по трупам. Это она послала к вашему племяннику убийцу. Но последнюю точку в этом преступном деле поставит сын злодейки. Обратите на него особое внимание».
Что же такое смогла разузнать ушлая Агаша, раз написала подобное послание?.. Вольский задумался. Если фрейлина Орлова высказывала какое-нибудь предположение, можно было ставить сто к одному, что оно окажется верным. Сам Николай Александрович ни минуты не сомневался, что покушение на Мишеля подстроено его мачехой. У той под рукой был личный разбойник – любовник Коста. Саломея всё просчитала: муж умер, пасынок не женат. Она же не знает про документ, оставленный графом Пётром, и рассчитывает на то, что её Вано – тоже наследник. Как говорится, и мотив, и возможность у неё имеются. Но Орлова, она-то откуда всё знает? Понятно, что поговорила с Мишелем. Племянник рассказал ей о своём несчастном детстве. Дальше фрейлина делает вполне понятный вывод: на пасынка (руками своего любовника) покушалась Саломея. Но почему она пишет о Вано? Что за последняя точка?
Вольский аккуратно сложил листок. Завтра же он закончит все дела в министерстве и отправится в Ярославль. Он выведет проклятую Саломею на чистую воду и глаз не спустит с её сынка. Вольский ничего не простит этой деревенской ведьме. Наконец-то ей придётся ответить за свои пакости!
До чего же пакостной выдалась в этом году зима в российской столице: слякотно, ветрено и серо. Казалось, что тоска навечно повисла над городом. Мрачная, холодная и беспощадная, она изводила – отнимала все силы. Ну а это уж точно было не ко времени, более того – это было просто опасно. В мире всегда выживали лишь сильные и жестокие, а в трудные времена и подавно…
Граф Иоанн Каподистрия – блестящий дипломат и царедворец – давно и безнадёжно хандрил. Этот красивый сорокалетний человек, обладавший недюжинно острым умом, семь лет верно прослужил новому отечеству – России, а что получил взамен? С его мнением перестали считаться, а самого отодвигали на задний план. Не дай бог, совсем под немца засунут!.. Впрочем, как бы ни складывались дела, у Каподистрии имелось главное утешение: дело его жизни оставалось с ним. Никто не был властен отнять это сокровище. Ведь важнейшей своей миссией Иоанн Антонович почитал освобождение Греции.
– Когда наша Родина обретёт свободу, я спокойно сойду в могилу. Греция – моя жена, другой семьи мне не нужно, – часто повторял граф в своём узком кругу.
Этот круг был и впрямь очень узким – сам Иоанн Антонович и четыре брата Ипсиланти. Зато в нём собрались лучшие сыны Греции. Молодые князья Ипсиланти, все, как один, были красавцами и бесстрашными храбрецами, а старший из них – Александр, и вовсе героем, потерявшим руку в Наполеоновских войнах. У этих молодцов имелся лишь один существенный недостаток, который, однако же, безмерно раздражал графа Иоанна. Ипсиланти свято верили, что освобождённая Греция обязательно поднесёт им королевскую корону. Не умаляя безупречной знатности и древних заслуг их славного рода, Каподистрия втайне считал, что если его страна сбросит гнёт Османской империи, то уже никогда больше не будет монархией, а соберёт свои земли в единой республике, как это уже было на Ионических островах.
Сегодня Каподистрия ждал в гости князей Александра и Дмитрия Ипсиланти и собирался обсудить с ними вопрос о тайном обществе «Филики Этерия», возникшем в греческой общине Одессы. К тому же для задуманного приёма имелась ещё одна весомая причина: этот визит даст возможность вновь показаться в обществе его молодому другу. Подумав об Иване Печерском, Каподистрия нежно улыбнулся. Впервые за многие годы рядом с графом находился человек, которого можно было не опасаться. Простой юноша – открытый и добрый. Иоанн Антонович поймал себя на мысли, что всё больше и больше привязывается к своему милому подопечному.
Этот бесхитростный молодой человек появился в жизни Каподистрии совершенно случайно. В конце лета в лесах под Стрельной братья Ипсиланти устроили охоту, куда позвали и графа Иоанна. Четыре молодца, красуясь друг перед другом, погоняли своих коней, и штатскому дипломату поневоле пришлось тянуться за лихими князьями. Как он и предполагал, дело закончилось плохо. Молодой и пугливый конь графа встал на дыбы на краю внезапно появившегося оврага, и Каподистрия, перелетев через его голову, покатился по склону буерака. Пересчитав все кочки и валуны, граф Иоанн ещё успел подумать, что дипломату его ранга глупо умереть, упав с коня на охоте. Потом он потерял сознание и пришёл в себя оттого, что чьи-то руки тормошили его, а взволнованный голос упрашивал очнуться. Открыв глаза, Каподистрия увидел обеспокоенное молодое лицо. Незнакомец был хорош собой – этакий яркий южный Аполлон. Юноша всё ещё тормошил упавшего статс-секретаря и, увидев, что тот приходит в себя, радостно воскликнул:
– Слава богу, вы живы, сударь! Как вы себя чувствуете? Можете встать?
– Попробую, – неуверенно ответил Каподистрия и, опираясь на руку своего спасителя, попытался подняться.
Граф встал и, удивляясь своему везению, обнаружил, что у него ничего не сломано. Резкой боли не было, осталось лишь ощущение, что его проволокли по камням на аркане, привязанном к хвосту бешеной лошади. Всё тело ныло. С помощью своего спасителя Каподистрия выбрался на тропинку, где, как ни в чём не бывало, стоял оплошавший конь.
– Благодарю вас, сударь! Если бы не вы – лежать бы мне на дне этого оврага, – сказал граф Иоанн своему спасителю.
– Да, пустяки… Я здесь катаюсь каждый день. Так что вас заметил сразу. Кстати, моё имение – в двух верстах отсюда, если ваш дом далеко, мы можем поехать ко мне.
Каподистрия задумался. Он гостил на даче у Александра Ипсиланти. Но показываться «молодым греческим орлам», как он шутя звал четырёх братьев, в побитом состоянии явно не хотелось. Предложение молодого человека позволяло достойно выйти из положения, и граф Иоанн согласился:
– Благодарю!.. Наверно, это сейчас для меня единственный выход, – сказал он. – Однако позвольте представиться. Граф Иоанн Антонович Каподистрия.
Юноша с готовностью откликнулся:
– А я граф Печерский… Иван Пётрович. Моё имение называется Марьино. Давайте я помогу вам сесть на коня, и мы можем ехать.
Самым интересным было то, что на юношу не произвело никакого впечатления имя его нового знакомого. Казалось, что Иван Печерский его никогда не слышал.
С какой же луны свалился этот чудак, если он не знает имени министра иностранных дел России? Каподистрия был заинтригован. Он уже не помнил того времени, когда люди не заглядывали ему в глаза и не лебезили перед ним. Сильный и благородный, дипломат не любил ни подхалимажа, ни низкопоклонства и посему не без удовольствия наблюдал за своим спутником. Молодой человек болтал себе, как щегол в клетке. Оказывается, Иван Печерский приехал в столицу после смерти отца, но, пожив несколько дней в городском доме, затосковал по прогулкам верхом и охоте и решил дождаться осени в ближайшем имении.
