В экипаже, петляющем по равнинам Ломбардии, Орлова опять твердила себе то же самое. Вроде бы даже помогало, но всё равно было очень обидно, что загадки так и остались неразгаданными… «Ну, ничего, даст бог, придётся ещё повидаться с сеньоритой Кассандрой, тогда и поговорим о странностях её судьбы», – пообещала себе фрейлина.
Экипаж накренился на повороте, и Агата Андреевна выглянула в окно. Они сворачивали на почтовую станцию. Фрейлина повеселела: она уже предвкушала, как закажет себе кофе. Хорошего чаю в Ломбардии не было, зато кофе здесь варили отменно.
Орлова закуталась в шаль, взяла свой ридикюль и вышла из экипажа. Кучер попытался ей что-то втолковать, указывая на упряжку, фрейлина важно кивнула, резонно рассудив, что с лошадьми тот разберётся и без её подсказок, и направилась в таверну. Запах жареного мяса и аромат кофе пропитали весь полутёмный зал, заставленный грубыми деревянными столами и такими же лавками. Агату Андреевну это не смущало, привычка избегать внимания делала её поездки достаточно безопасными, вот и сейчас фрейлина огляделась, выбирая место поспокойнее. Но посетителей и так было мало: у стойки, взволнованно размахивая руками, громко изъяснялись трое мужчин – по виду кучера, а у окна, спиной к Орловой, сидел какой-то путник в сером дорожном сюртуке.
Фрейлина решила пойти в самый дальний угол. Она уже миновала одинокого путника, когда вдруг услышала за своей спиной шуршание, а её шаль натянулась. Агата Андреевна в недоумении оглядела свой наряд и двинулась дальше, но не тут-то было – шаль сползала с плеч. Похоже, она за что-то зацепилась! Фрейлина перехватила злополучную шаль, провела пальцем по её бахроме и поняла, что шёлковые нити застряли в щели металлической заклёпки на углу саквояжа. Путешественник очень неудобно поставил свои вещи на лавку.
Хозяин саквояжа тоже понял, что случилось. Он вскочил и принялся разматывать бахрому.
– Извините, мадам, – проговорил он по-французски, – это моя вина, я неудачно поставил свои вещи на скамью.
– Ничего страшного, благодарю вас, – отозвалась Орлова, она потянула на себя шаль и уже собиралась проститься, но в недоумении застыла: нити бахромы с ловкостью истинно зрячего человека распутывал граф Михаил Печерский. Он как раз справился со своей задачей, отделив бахрому от саквояжа, и довольно улыбнулся:
– Ну, вот и всё!
Как видно, изумление на лице фрейлины было таким непритворным, что граф сразу смешался, а потом смущённо спросил:
– Простите, мадам, мы с вами знакомы?
Орлова наконец-то опомнилась и подтвердила:
– Именно так! Я – фрейлина Орлова, если вы, конечно, и впрямь племянник Николая Александровича Вольского – Мишель.
– Да, Агата Андреевна, – обрадовался граф. – Вы представляете, зрение вернулось ко мне! Теперь-то я буду знать, как вы выглядите!
Михаил был откровенно рад её видеть и так упрашивал сесть за его стол, что Орлова не смогла отказать. Она села напротив графа и, пока хозяин таверны ходил за её заказом, успела выслушать простой рассказ:
– Всё случилось само собой: я проснулся утром и понял, что вижу.
Агата Андреевна принесла свои поздравления и осведомилась, куда же держит путь счастливо прозревший русский офицер, не в родные ли ли пенаты? Оказалось, что Михаил по личным делам едет в Вену.
Странно… Конгресс давно закончился. Что нынче делать в Вене русскому офицеру?
Орлова не удержалась от любопытства и решила прощупать почву:
– Я думала, что вы не уедете из Милана, пока там поёт Кассандра Молибрани. Вы ведь не пропустили ни одного спектакля с её участием!
– И ни одной репетиции тоже, – отозвался Печерский и так заметно помрачнел, что фрейлина уже не сомневалась, что дело нечисто.
Как бы разговорить Мишеля? А может, самой упомянуть о главном?.. Рискованно… Хотя, если подумать, чем она рискует? Что граф назовет её выдумщицей? Ну и пусть! Орлова уже не слишком молодая, одинокая дама, ни титула, ни денег – так, скромное создание. Михаил быстро забудет о столь незначительной встрече. И фрейлина решилась:
– Я хотела бы обсудить с вами один вопрос, он касается сеньориты Молибрани. На мой взгляд, это очень важно. Вы ведь друг Кассандры и в случае чего сможете помочь ей.
Печерский заметно побледнел.
– А что случилось? – спросил он.
– Сейчас – уже ничего. Это произошло в тот день, когда убили сеньору Джудитту. Мы с вами оба присутствовали в гримёрной, когда миссис Дженкинс делилась воспоминаниями, как нашла свою питомицу у Ковент-Гарден. Вы же помните её рассказ?
– Да, конечно, – подтвердил граф. – Мне её слова показались правдивыми. Я не нашёл в них ничего странного.
– Почти ничего. Пожалуйста, вспомните, как потерявшая память девушка узнала о том, что она – Кассандра Молибрани?
– Она повторяла это имя в бреду…
– Вот именно! Это Полли услышала так часто повторяемое в бреду имя, потом нашлись документы, спрятанные в медальоне. Девушку убедили, что она – Кассандра. Но это не так! Понимаете, я не знаю ни одной испанской графини, как, впрочем, немецкой, французской или английской, которая могла бы свободно и без акцента говорить по-русски. Во-первых, наш язык трудный, а во-вторых, нигде в Европе не считают нужным преподавать его дочерям из знатных семей. Это категорически не принято. Значит, девушка знала русский, как родной. Но самое главное не это…
Орлова замолчала, не зная, как объяснить то, что скорее чувствовала, чем понимала. Но отступать было некуда, и она заговорила:
– Вы пока молоды и ещё, возможно, не замечали, как разительно отличаются женщины разных народов. Я не буду забивать вам голову, но поверьте, Кассандра – не испанка. Она не так ходит, не так говорит, не так отзывается на происходящие вокруг неё события. Она не похожа на испанок своими повадками и уж, конечно, своим сложным и неоднозначным характером. Только русских женщин нельзя просчитать наперёд, они, как извилистая тропинка в лесу, и никогда не знаешь, что ждёт тебя за поворотом – счастье или беда. Я думаю, что наша примадонна – русская. Вместе с сеньорой Джудиттой погибла её дочь, а выжившую девушку зовут Лиза. Она – светлейшая княжна Черкасская.
Михаил молчал. Слов не было! Как можно поверить в такое? Но и не поверить тоже было нельзя. Его сердце мгновенно сказало: «да». Лиза Черкасская – младшая сестра хозяйки Гленорг-Холла. Конечно же, она была на балу в доме своей сестры. Маленькая «цыганка» из его прошлого – его нежная любовь – на самом деле нашлась. Конечно, за прошедшие годы она повзрослела, стала сильной и уверенной в себе красавицей, но ведь сердце не обманешь, с самого первого поцелуя Михаил знал, кого обнимает.
Однако его разум не мог пропустить очевидные прорехи в рассказе фрейлины.
– Но ведь отец признал эту девушку Кассандрой, – возразил Михаил.
– Герцог ни разу до этой встречи не видел свою дочь…
