– Слава Всевышнему! – воскликнул Михаил и перекрестился.
Его жена вздохнула и напомнила:
– А моя единственная подруга погибла. Когда преступники, решив, что убили нас обеих, выбежали в сад, я кинулась к ней. На груди Кассандры, прямо напротив сердца расползалось огромное ярко-алое пятно. Я обняла подругу, надеясь услышать дыхание, но хрипы и бульканье перебивали её вздохи. Я тогда металась: пыталась остановить кровь, умоляла Кассандру не бросать меня…
– Бедная моя, – посочувствовал Михаил.
Кассандра пошевелилась, мучительно застонала, но открыла глаза, а потом сказала: «Уже поздно! Дай мне руку и пообещай, что выполнишь мою последнюю просьбу». Я схватила её ладонь и ловила каждое её слово. Кассандра собралась с силами, и прошептала: «Нас с мамой убили не случайно. Когда я вошла, мерзавцы как раз обсуждали, что теперь им за нас заплатят три тысячи золотых. Прошу тебя, возьми мой медальон, поезжай в Гранаду к герцогу Молибра и передай ему эти слова. И ещё скажи моему отцу, что я его простила и за себя, и за мать. А теперь сожми мою руку покрепче».
Михаил не понял последней фразы и переспросил:
– Зачем покрепче, она что, боялась?
– Кассандра никогда и никого не боялась, – возразила его жена. – Просто она хотела передать свою силу мне. Для таких, как мы, это возможно, если в миг, когда умирает одна, её за руку держит другая. Сама Кассандра таким образом получила силу от своей бабки, а потом всё отдала мне. Подруга сжала мою руку, и поток холодного огня потёк через наши пальцы. Мне было больно, меня трясло, а сердце билось так, что казалось, вот-вот разорвется. А потом боль ушла, и холод сковал тело.
Михаил не знал, что и думать. История оказалась просто невероятной, но в его любимой с самой первой их встречи не было ничего ординарного. Ему оставалось только поверить, и он спросил:
– Отсюда и твой изумительный голос?
– Да, и знание музыки. К тому же все языки, на которых говорили Кассандра и её бабушка, тоже…
– Но как же ты спаслась из горящего дома?
– Пока я снимала с Кассандры медальон, огонь охватил всё – мебель, занавески, стены, а потом я поняла, что горят и мои волосы. Я пыталась сбить с них пламя, но они сгорели мгновенно. Я накинула на голову подол ротонды, кинулась на улицу и была уже у выхода, когда что-то рухнуло мне на голову. Я не знаю что – карниз или балка, но помню, как с последним усилием выползла на улицу. Наверное, я сколько-то времени пролежала на снегу, но потом встала и пошла. Я помню тёмную улицу, потом женский голос – это была Полли, ну а про мою новую жизнь ты уже слышал…
Графиня замолчала, уйдя в воспоминания. Михаил не решался её тревожить. Лицо его жены стало печальным и даже суровым. Но почему? Она вновь переживает гибель подруги? Но теперь-то всё в прошлом!
– Почему же ты сказала, что не знаешь конца истории? – напомнил он.
Жена не спешила с ответом. Может, и сама не понимала в чём дело?
Наконец она призналась:
– Просто я не хочу возвращаться в прошлое. Лиза Черкасская была добрым, благородным, но слабым существом. Все в семье считали своим долгом опекать «тонкую и ранимую Лизу». А Кассандра отдала мне свою силу и научила летать. Моя власть над залом – это упоительный восторг и счастье. Но я так же хорошо знаю, что моя семья любила Лизу такой, как она есть, а если её и ждут обратно, то только «свою». Да и ты привязался к нежному и трогательному существу. С той Лизой ты был бы счастливее: она растворилась бы в тебе, отдав всю себя вашей любви.
Михаил не ожидал такой откровенности. Но жена была права. Не зря же он ужаснулся, увидев вместо трогательной юной гадалки прекрасную примадонну. Но ведь всё это осталось в прошлом, а теперь его женой стала блистательная Кассандра. Заглянув в своё сердце, граф сделал выбор:
– Я люблю тебя такой, какая ты есть, – признался он, – а ты решай сама, кем ты хочешь быть: Лизой или Кассандрой. Я приму любой твой выбор и буду счастлив рядом с тобой. Если хочешь, ты вообще можешь придумать себе другое имя.
Жена усмехнулась:
– Открою тебе секрет: у меня оно уже есть. Его дала мне Орлова. Помнишь, ты в первый раз привёл фрейлину ко мне в гримёрную? Она сразу заметила во мне что-то необычное и принялась докапываться до истины. Тогда-то Орлова и дала мне прозвище «Девушка с глазами львицы». Она же не могла знать, что я читаю её мысли. Если бы знала, может, была бы поосторожнее в выражениях.
Впервые за весь этот страшный и безумный день Михаил Печерский расхохотался:
– А что, не в бровь, а в глаз! Агате Андреевне не откажешь в наблюдательности.
Его жена поднялась со старинного парчового кресла и подошла к окну.
Уже светало. Заря первого осеннего дня вползала на пепелища за Яузой белым, как снег, туманом. Нежный и зыбкий, он затянул молочной пеленой чёрные следы войны, и Михаил подумал, что это хороший знак. Он подошёл к жене, встал с ней рядом и обнял.
– О чём ты думаешь? – спросил он.
– О том, что с этим туманом к нам пришло первое сентября – мой день рождения. Ровно два года назад я стояла в английском доме своей сестры и так же встречала рассвет, приняв самое важное решение в своей жизни. Всё повторяется…
Граф побоялся спросить, какое же решение она приняла на сей раз, но жена сказала сама:
– Как бы дальше ни сложилась моя жизнь, одно я знаю точно: я люблю тебя и никогда-никогда с тобой не расстанусь.
– Правда? – обрадовался Михаил.
– Правда, – ответила Лиза… или Кассандра?
Глава сороковая. Из письма фрейлины Орловой действительному статскому советнику Вольскому
«…Но позвольте вам попенять, любезный друг: это, право, уж слишком! Вы меня откровенно перехваливаете. Ничего сверхъестественного в моих догадках нет. Наши новобрачные сами обо всём мне поведали.
Как только я приехала, то сразу же поняла, что молодая графиня пребывает в чрезвычайном волнении. Ей всюду мерещилась “чёрная женщина”. Супруга вашего племянника – особа чувствительная. Вы наверняка уже слышали, что ещё в Англии она предсказала судьбу Михаилу, а императора Александра предупредила о бегстве Наполеона с Эльбы. Если такая женщина говорит о том, что ей мерещится враг, то нужно немедленно начинать его искать.
Я расспросила Михаила о его мачехе и её окружении, и, к счастью, оказалось, что выбирать особо и не из кого. Женщин в окружении Саломеи было всего две. Молодая приживалка Аза ненавидела свою хозяйку и мстить за неё точно не стала бы, да и к наследству Печерских эта горянка тоже никак не смогла бы подобраться. Так что оставалась лишь нянька Заира. Там всё казалось намного серьёзнее: старуха была бабкой Вано. После смерти сына внук стал для неё единственным родным человеком. К тому же, получи Вано наследство Печерских, он сделался бы для бабки источником всяческих благ. Вот Заира и старалась для внука: выгородила его мать в истории с убийством, а потом отправилась на поиски Михаила, чтобы убить его и завершить то, что не доделал Коста.
