– Как же так, Ник?.. – изумилась новобрачная. – Почему вы хотите это сделать? У нас же всё было хорошо.
– Да что вы? – саркастически усмехнулся Самойлов. – Я ничего хорошего не заметил. Ваш дед купил меня, как сундук с тряпьём, у моей собственной матери. Или вы не знали, что любезная маменька шантажировала меня карточными долгами? Да, именно так – не давала денег. Я выбирал между пулей в лоб и вами… Всем в свете давным-давно известно, что я любил и люблю хорошую, чистую девушку. И она уже согласилась стать моей женой, когда появился граф Литта с мешком золота, и сумасшедшая жадность моей матери не справилась с искушением… Чего вы хотите? Вы стали замужней дамой, получили моё имя, ну а остальное – не обессудьте, об этом я ни с кем не договаривался.
Ник отбыл в Первопрестольную, оставив Юлию в расстроенных чувствах. Она не знала, как поступить, поэтому сделала то, что и всегда: отправилась за советом к деду. Юлия повторила ему слова Самойлова, ожидая гнева и возмущения, но дед и бровью не повёл. Он усадил внучку в кресло, распорядился принести им две чашки кофе, до которого оба они были большие охотники, и начал неспешный разговор:
– Твой муж очень избалован. Он – младший сын и любимец матери, к тому же – красавец. В вашем браке ему не понравилось то, что мать заставила его жениться. Если бы она препятствовала этому – он добивался бы тебя, увёз тайком. Избалованный мальчишка решил показать всему свету, что его нельзя купить, что он сам принимает решения. Вольно же ему так дерзить матери! Потерпи, дорогая, он образумится и вернётся.
Но Юлия терпеть не умела. Месяц спустя, поняв, что муж возвращаться не намерен, она сама отправилась в Москву. В доме Самойловых на Маросейке она застала настоящий притон. Компания во главе с Ником играла в гостиной чуть ли не круглые сутки. Увидев в дверях жену, Самойлов с радостью сообщил, что он уже проиграл почти треть полученного приданого.
– Но ведь это невозможно, – поразилась Юлия.
– Для меня? Обижаете… – засмеялся её супруг и добавил, что они с приятелями, пожалуй, закончат игру и поедут к девкам.
– А я? – только и нашла что спросить Юлия.
– Вам никто ничего не запрещает – делайте, что хотите, – отмахнулся Самойлов и отправился развлекаться.
С тех пор прошёл год. Юлия давно и в подробностях разузнала всё о своей сопернице, которой Ник собирался и не успел сделать предложение. Графиня Самойлова так и не решилась лично познакомиться с несостоявшейся невестой своего мужа, но внимательно присмотрелась к этой девице на балах. Они оказались похожи: черноглазые брюнетки, да и чертами напоминали друг друга. Почему же Ник так и не смог забыть эту Александрин? Почему до сих пор сох по ней? Ведь ничем иным нельзя было объяснить то, что этот гордец проводил время со шлюхами, но так ни разу больше и не лёг в постель жены.
Чтобы досадить мужу и вызвать его ревность, Юлия у него на глазах принялась кокетничать с управляющим Мишковским. Она надеялась, что Ник не оставит её роман с поляком без внимания. Он и не оставил – только в дураках оказалась она сама. Управляющий каждый день приносил ей на подпись разные бумаги. Понятное дело, что она ничего в них не понимала, но безбоязненно подписывала, ведь Мишковского ей прислал дед, к тому же Юлия сделала поляка своим любовником – а значит, рабом. Но, как видно, раньше нужно было спросить у тётки Багратион, кто такой Алкивиад, тогда бы Юлия знала, что этот грек славился не только изумительной красотой и необузданными страстями, но и тем, что покорял не только женщин, но и мужчин.
– Жюли, ты с ума сошла? Зачем ты подписываешь заёмные письма на такие огромные суммы?! – спросил у неё примчавшийся в Москву взбешённый дед.
– Какие письма? Я подписываю лишь то, что приносит Мишковский.
– Боже мой!.. – ужаснулся граф Литта и бросился собирать по Москве слухи о поведении зятя и управляющего.
То, что он узнал, оказалось катастрофой. Вся Первопрестольная с замиранием сердца следит за тем, как Николай Самойлов спускает огромные суммы, полученные под заёмные письма жены, а влюблённый в него Мишковский помогает графу продавать имущество Юлии.
Дед умолил свою девочку хоть на время переехать к нему, чтобы оградить и от распутного мужа, и от вора-любовника. Скрепя сердце Юлия подчинилась, но теперь заскучала и рвалась обратно. Она уже твёрдо решила, что уедет, осталось придумать, как это сделать, не поссорившись со стариком.
«Дед уволил Мишковского, и теперь Ник остался дома один, – размышляла Юлия. – Можно ведь и обманом затащить мужа в постель. Хватит ждать у моря погоды. Если Ник ходит к шлюхам, значит, без женщин всё-таки не может. Надо дождаться, когда он напьется и заснет, и прошмыгнуть в его спальню, а потом он уже никуда не денется».
Нарисованные воображением картины оказались одна заманчивей другой, только от одного предвкушения по жилам разлилось приятное тепло. Ник ведь так хорош! Его синие глаза и каштановые кудри сводили женщин с ума. Сколько таких обезумевших по нему сохло? И не сосчитать. Юлия не стала исключением, а то, что муж уже год не падал к её ногам, сильно задевало. Она не могла думать ни о чём другом.
«Решено – завтра же домой», – пообещала она себе. Настроение сразу улучшилось. Теперь нужно объявить деду о своём решении. Юлия пошла искать старика. Но того нигде не было. Один из лакеев сообщил, что дед удалился в кабинет для беседы с князем Шварценбергом. Юлия помнила человека с таким именем – величественного худого старца. Тот был другом деда и приором Мальтийского ордена в одной из европейских стран, а его племянник Александр, гостивший в их доме во время коронации, был очень даже приятным малым. Решив, что, поздоровавшись со старым князем, она польстит самолюбию деда, а тот, раздобрев, отпустит её, Юлия постучала в двери кабинета и тут же заглянула внутрь.
– Можно, дедушка?
– Заходи, дорогая, – пригласил Литта. – Познакомься с князем Шварценбергом.
Юлия повернулась к гостю, но вместо высохшего старца увидела красавчика-Александра.
– Алекс, так вы теперь князь? – удивилась она.
– К сожалению, ваше сиятельство, – ненавязчиво подчеркнув официальное обращение, ответил Шварценберг. – Дядя недавно скончался, и титул перешёл ко мне.
– Царствие небесное моему дорогому другу Иоганну, – перекрестился Литта и объяснил внучке: – Алекс – единственный наследник и отца, и дяди. Теперь он должен жениться и родить наследника. Древний княжеский род требует продолжения.
Юлии это совсем не касалось, но почему-то слова деда её задели. Если бы у них с Ником появился ребёнок, это всё изменило бы, но этого не случилось, и вот теперь дед ронял напыщенные фразы о долге перед родом и наследниках.
Юлия вгляделась в гостя. Хорош, конечно, хоть и не так ярок, как её Ник. Всё дело в контрастах. У Ника они так разительно прекрасны, а этот… При черных волосах карие глаза редкого орехового оттенка тоже кажутся тёмными. Лицо, пожалуй, жестковато… Впрочем, если не придираться, нельзя было отрицать, что Шварценберг – отличный образчик настоящего мужчины.
