Потом опять отправился на телеграф. От Элси не было ни
слова. Тогда я взял такси и поехал к Милли Родес. Она оказалась дока.
— Привет, — сказала она, открывая дверь, — входи!
Глазки у нее блестели от возбуждения. На ней было нарядное
платье, которое явно было только что вынуто из коробки с названием одного из
самых дорогих магазинов Сан-Франциско.
— Не работаешь? — поинтересовался я.
— Сегодня нет, — ответила она, загадочно улыбаясь.
— Я думал, твой отпуск закончился и ты уже должна ходить на
службу.
— У меня изменились планы.
— И работа, чувствую, тоже?
— Я теперь домашняя хозяйка.
— С каких это пор?
— С тех, как мне этого захотелось.
— Ну и как тебе нравится?
— Не говори глупостей.
— Ты сжигаешь за собой мосты, Милли.
— Пусть они себе горят!
— А если захочешь вернуться обратно?
— Только не я. Я никогда не вернусь к прошлому, бери выше —
я живу ради будущего!
— У тебя новый наряд?
— Не правда ли, он великолепен? И идет мне. Я его отыскала в
одном магазине, он сидит на мне, будто я для него рождена. Представляешь, не
понадобилось ничего исправлять и подгонять. Я просто в восторге от него. — При
этих словах она подошла к зеркалу, которое отражало ее в полный рост. Слегка
подняв руки, она повернулась медленно вокруг, так, чтобы я мог рассмотреть
каждую линию и строчку.
— В самом деле, хорошо сшито и очень тебе идет.
Милли села, скрестив ноги и разглаживая на коленях юбку
легкими ласкающими движениями.
— Ну, так что ты хочешь от меня на сей раз? — спросила она.
— Я не хочу, чтобы ты сжигала за собой все мосты, Милли.
Достаточно было твоего вранья мне по поводу алиби Джона Карвера Биллингса.
— Джона Карвера Биллингса Второго, — поправила она меня с
улыбкой.
— Второго, — признал я ошибку. — Говорить мне неправду —
одно, но врать полиции — совсем другое дело.
— Послушай, Дональд, ты кажешься внешне хорошим парнем. Ты
ведь детектив, поэтому у тебя такая подозрительная и мерзкая натура. Ты сам
пришел сюда и предположил, что я лгу из желания создать Джону Карверу Биллингсу
алиби. Я согласилась с тобой исключительно из желания посмотреть, что ты
скажешь в дальнейшем.
— Ты не выдержишь перекрестного допроса и не сможешь
придумать сколько-нибудь состоятельной истории.
Она засмеялась, будто все, что я говорил, было чрезвычайно
забавным.
— Я просто хотела, чтобы ты высказался, Дональд, неловко
было как-то затыкать тебе рот.
Она села на диван рядом со мной, положила одну руку мне на
плечо и мягко, доверительно сказала:
— Дональд, когда же ты наконец повзрослеешь?
— Я уже повзрослел.
— Пойми, невозможно иметь деньги и влияние одновременно, во
всяком случае — не в этом городе.
— У кого они водятся, деньги? — бросил я раздраженно.
— В настоящий момент они есть у Джона Карвера Биллингса
Второго.
— Хорошо. А у кого влияние?
— Я отвечу тебе на вопрос: у Джона Карвера Биллингса.
— Ты упустила «Второго», — саркастически заметил я.
— Нет, не упустила.
— Ты хочешь сказать, что…
Она кивнула.
— Я имею в виду Джона Карвера Биллингса старшего. Влияние —
у него.
Я задумался на мгновение.
— Ты слишком далеко высунулся, — между тем продолжала она. —
Ты сделал многое, чего делать тебе не следовало. Говорил вещи, о которых надо
было помолчать. Почему ты не можешь не ввязываться и не противоречить, когда не
надо, Дональд?
— Потому что я не так устроен.
— Ты потерял пятьсот долларов, рассорился с полицией. Отдан
приказ разыскать тебя, и у тебя будут неприятности. Не будь же ребенком, веди
себя соответственно возрасту, надо все это немедленно уладить, тогда полиция
аннулирует ордер на твой арест, чек на пятьсот долларов будет опять
подтвержден.
— Значит, ты снова возвращаешься к этой злополучной версии с
алиби?
— Я и не отказывалась никогда от этой версии, — мечтательно
произнесла она и продолжала: — Джон Карвер Биллингс Второй, Сильвия Такер и я —
мы придерживаемся ее. Ты же явился ко мне, выслушал и потребовал, чтобы я
изменила ее содержание. Для тебя.
А теперь ты заявляешь, что я рассказывала что-то другое. Я
это целиком отрицаю! Джон Карвер Биллингс Второй говорит, что ты пытался его
шантажировать.
В полиции тоже заявляют, что ты все время что-то вынюхивал,
чтобы отыскать какие-то улики и шантажировать своего клиента. Поверь мне,
ничего умного ты не делаешь, Дональд.
— Значит, ты уже решила заложить меня?
— Нет, я просто захотела кое-что приобрести для себя.
— Мидли, тебе не открутиться, и не пытайся даже!
— Занимайся своими делами и не лезь в мои. Я как-нибудь сама
их решу.
— Милли, не делай этого. Тебе в любом случае не уйти от
ответа. Произойди перекрестный допрос, и ты поймешь, во что ты замешана, но
будет, увы, поздно.
— Ну давай, устрой здесь, прямо сейчас этот свой
перекрестный допрос!
— Что хорошего в том, если я тебя, Милли, загоню в ловушку?
Ты что, поумнеешь от этого или сумеешь вывернуться, наврав с три короба?
— Я и сейчас достаточно благоразумна, Дональд.
Почему бы и тебе не последовать моему примеру?
— Пойми же наконец, ты имеешь дело с шайкой любителей, а не
профессионалов. Они думают, что в состоянии все уладить. Ты же хорошая
девчонка, Милли, и мне будет крайне неприятно видеть тебя замешанной в эту
криминальную историю. Для тебя все может кончиться очень плохо.
— Напротив, думаю, что все плохо кончится для тебя.
Направляясь к двери, я зло бросил на прощанье:
— Очень скоро мы увидим, у кого начнутся серьезные
неприятности.
Она побежала за мной:
— Не уходи так, Дональд! Не уходи!
Я оттолкнул ее. Но она обняла меня за шею:
— Дональд, ты же такой замечательный парень!
