Старик растерялся, и сейчас по его лицу можно было прочесть все мысли. Сначала дворецкий испугался, но потом вдруг задумался, а там и вовсе улыбнулся.
– Да как же, сударь, понятное дело, что для армии вся губерния старается. Мы тоже к утру обоз соберем, не хуже других. Только расчёт за хозяйское зерно мне у вас получать или в городе?
Такой интерес к оплате вряд ли означал рвение в услужении новому хозяину, но старик не походил на мошенника. Скорее всего, дворецкий был именно тем, кем казался, – преданным слугой благородного семейства. Так о ком же старик так беспокоился? Не о княжнах ли? Догадку следовало проверить, и Щеглов принялся блефовать:
– Деньги я передам вам в городе, как только пересчитаю подводы. Конечно, мы покупаем зерно дёшево, но все знают почему и не жалуются. – Поручик, как будто в раздумье, сделал паузу и заявил: – Но я куплю у вас зерно лишь в том случае, если буду уверен, что деньги попадут в руки графини Апраксиной и княжон. Вы сами отвезёте им оплату?
– Конечно, – с ходу подтвердил Иван Фёдорович, а потом побледнел как полотно, и принялся выкручиваться: – Я передам, как только они дадут о себе знать.
Но его лепет уже ничего не значил. Щеглов убедился в своей правоте и вцепился в дворецкого мёртвой хваткой:
– Признавайтесь, что случилось с княжнами и старой графиней!
– Христом Богом молю, барин, не спрашивайте, – взмолился старик. – Я клятву дал. Вы уж лучше к батюшке нашему, в церковь пройдите. Сразу за парком храм и увидите. Батюшка сейчас там. Если он решит, что это правильно, то всё вам расскажет, а если нет, не обессудьте…
Лицо дворецкого выражало ту крайнюю степень стойкости, при которой настаивать бесполезно. Щеглов объявил Ивану Фёдоровичу закупочную цену за зерно и велел собирать обоз.
– На семена не забудете оставить? – уточнил поручик, не желая стать причиной несчастья в этом прекрасном поместье. Вдруг старик так ненавидит нового хозяина, что готов загубить всё подчистую?
– Обижаете, барин! Это – в первую очередь, да и мужикам семена сразу отсчитаем, – отозвался Иван Фёдорович.
Он довёл Щеглова до двуколки, указал направление к церкви и, проводив взглядом удаляющуюся спину помощника губернатора, вздохнул с явным облегчением.
Церковь Николая Чудотворца в Ратманове оказалась изящным – в завитках и лепнине позднего барокко – небольшим храмом с отдельно стоящей колокольней. Справа от входа Щеглов увидел мраморные кресты и фигурки ангелов над могилами хозяев поместья. Он остановился у высокого беломраморного креста на могиле княгини Анастасии Илларионовны. Формой и размерами памятник почти повторял крест с могилы её супруга, умершего на тридцать лет раньше жены. За этими двумя памятниками Щеглов вдруг разглядел ещё свежий холмик.
«Боже, неужели князя Алексея привезли сюда хоронить?!» – поразился Щеглов. Эта смерть казалась такой отчаянно несправедливой, что поручик даже тряхнул головой.
– Тамара Вахтанговна, царствие ей небесное… Она хотела лежать поближе к княгине, мы уж постарались, – прозвучал за спиной Щеглова негромкий голос.
Поручик обернулся и увидел невысокого седобородого батюшку. Лицо его выглядело добрым и спокойным, а вот серые глаза смотрели настороженно.
«Да-а… – оценил Щеглов. – Легко не будет».
Он постарался улыбнуться как можно любезнее и представился:
– Добрый день, отче. Меня зовут Пётр Петрович Щеглов. Я – помощник генерал-губернатора Ромодановского.
– Я слышал о вас. Мне наш покойный хозяин рассказывал. Хвалил очень ваши ум и принципы.
Это оказалось для Щеглова новостью, ему-то как раз казалось, что он не произвёл особого впечатления на такого блестящего во всех отношениях аристократа, каким был князь Алексей. Щемящая боль вновь кольнула сердце, но сейчас было не до сантиментов, поручик хотел узнать правду.
– Благодарю, – кивнул Щеглов и перешёл к делу: – Батюшка, я приехал закупать хлеб для армии. Дворецкий Иван Фёдорович выказал желание отправить обоз из Ратманова, но вы сами понимаете, мне нужны гарантии, что казённые деньги попадут к хозяевам имения. Как я понимаю, лишь вы можете поручиться, что так и будет?
– Кто вам сказал? – всё так же невозмутимо спросил отец Василий и тут же уточнил: – Иван Фёдорович?
– Он самый…
Признается ли батюшка? Но тот не спешил с откровениями и лишь подтвердил:
– Деньги попадут по назначению.
– К вашему тёзке, князю Василию?
– Ратманово принадлежало лично Алексею Николаевичу. Это имение не передаётся по мужской линии, а значит, его наследуют ближайшие родственники князя Алексея: его жена и сёстры, – объяснил батюшка. – Ваши деньги отвезут графине Апраксиной, а она распорядится ими на благо княжон.
– Ну что ж, это меня устраивает, – подтвердил Щеглов, – а теперь расскажите то, о чём вы с Иваном Фёдоровичем умалчиваете. Только имейте в виду, что я знаю о наклонностях князя Василия. Он любит кровь.
Священник переменился в лице. Похоже, теперь он не знал что делать. Стало понятно, что, если сейчас не сломать круговую поруку, все так и будут молчать.
– Вы пообещали графине Апраксиной сохранить её тайну? – как можно равнодушнее поинтересовался Щеглов. – Но вы все здесь не правы. Как генерал-губернатор сможет защитить старую даму и княжон, если никто не говорит о случившемся преступлении?
– Но её сиятельство…
– Графиня боялась, что в губернии не станут слушать женщин? Или она думала, что Василий Черкасский настолько могуществен? Она ошибалась. Генерал-губернатор специально поручил мне заниматься делами князя Василия, и поверьте, не для того, чтобы преподнести ему лавровый венок. Итак, кого из девушек он избил?
Удар был сделан на ощупь, но попал в цель. Поняв, что посетителю и так всё известно, батюшка рассказал Щеглову о случившемся:
– Князь Василий приехал и привёз известие, что его племянника убили под Москвой, и сразу же объявил себя опекуном княжон. Не успели несчастные барышни пережить смерь брата, как дядя сообщил княжне Елене, что нашёл ей жениха – старика и трижды вдовца. Девушка возмутилась и отказалась подчиниться, тогда князь Василий принялся избивать её. Пинал ногами, а потом взялся за кочергу. Он убил бы княжну, если бы не Тамара Вахтанговна. Старушка заслонила девушку собой, и смертельный удар пришёлся на голову няни, а не княжны. В ту же ночь Елена уехала в Петербург – увезла письмо государю, а старая графиня с младшими княжнами отправились в надёжное место. Его я открыть вам не могу.
Щеглов мгновенно представил себе торжествующую улыбку на лице мучителя и поклялся себе, что, сколько бы ни понадобилось на это времени и усилий, достанет князя Василия хоть со дна морского, а потом отправит в тюрьму. Но для начала нужно было открыть против этого зверя дело.
– Поедемте со мной в город, дадите показания на князя Василия, – предложил Щеглов батюшке.
