– Нет, – ответил тот. – У меня восемь человек детей, у Ивана Фёдоровича – тоже семья, а у князя Василия – длинные руки.
– Давайте я получу разрешение, и мы вскроем могилу. Составим протокол, что череп Тамары Вахтанговны пробит, начнётся расследование, – настаивал Щеглов.
– Нет, сударь, мы – люди маленькие, рисковать не можем. Но поверьте, если Василий Никитич решит приехать в Ратманово, возмездие его обязательно настигнет.
Щеглов поймал твёрдый взгляд батюшкиных глаз и… отступился. Справедливость в жизни принимает разные обличья. Кто знает, чей облик примет она когда-нибудь для князя Василия… Да к тому же вспомнилось и то, что вылетело из головы в азарте расследования: сам-то Щеглов сделать уже ничего не успеет. Обоз из Ратманова должен был стать последним. Губернское ополчение, собранное князем Ромодановским в егерский полк, на следующей неделе собиралось в поход. Генерал-губернатор хотел сам возглавить своё воинство, ну а его помощник шёл на войну вместе со своим командиром.
«Не судьба», – смирился поручик. Он простился со священником и отправился догонять обоз. Щеглов рассказал барону о трагедии в Ратманово и попросил помочь дворецкому и батюшке. Получив заверения, что уездный предводитель дворянства сделает всё возможное, поручик вздохнул с облегчением. Тальзит казался человеком мудрым и надёжным. На кого же ещё оставить это непростое дело? Ну, а Щеглов возвращался в армию.
Глава двадцать седьмая
Крах
Алексей догнал армию в Вязьме. Добравшись до штаба, он попросил о встрече с Кутузовым. Главнокомандующий принял его немедленно. Ещё более усталый и постаревший, Михаил Илларионович сидел все в том же кресле, что и в Царевом Займище. Кресло поставили к печи, и Кутузов грел руки у её беленого бока.
– Здравствуй, князь, – главнокомандующий с трудом поднялся навстречу Алексею и крепко обнял его, – а мы тебя уже оплакали вместе с командиром твоим. Рассказывай, где ты был всё это время.
– Слуга нашёл меня среди мертвых, отвёз в имение, а там деревенская травница выходила, только вот времени ей на это много понадобилось.
– Мне докладывали, что вас с Багратионом вместе ранили, но князь Пётр всего восемнадцать дней прожил, – вспомнил Кутузов. Скрывая чувства, он отвернулся, а потом, немного успокоившись, спросил: – Ты знаешь, что тебе пожалован орден Святого Георгия, правда, как мы все считали, посмертно?
– Нет… – удивился Алексей. Полностью оторвавшийся от жизни в избушке егеря, он не мог поверить, что в это время кто-то интересовался его судьбой.
– Что теперь хочешь делать? – перешёл к главному Кутузов.
– Сражаться хочу за Отечество. Прошу, направьте меня в авангард армии, слишком многое я пропустил.
– Ну что ж, я тебя понимаю, у самого сердце горит, – согласился фельдмаршал. Он нацарапал несколько строк и протянул записку Алексею. – Поезжай к Милорадовичу. Я пишу, чтобы ты был при нём, но на передовую не рвись, второй раз можешь с того света и не вернуться.
Алексей поблагодарил и простился. У коновязи хозяина ждал Сашка.
– Поехали! – окликнул его Алексей. – Мы получили назначение, отправляемся в авангард к Милорадовичу.
Любимец армии генерал Милорадович недавно одержал блестящую победу под Вязьмой. Алексей нашёл его штаб только через сутки, настолько далеко полки генерала оторвались от основной части русских сил. Уже наступила ночь, когда Черкасский разыскал Милорадовича в придорожной деревенской избе в двадцати верстах от Смоленска.
С Михаилом Андреевичем они познакомились в Ставке под Бородино, когда генерал принимал командование правым флангом русских войск. Тогда Милорадович очень понравился Алексею своими дельными замечаниями и редкостной прямотой. Черкасский представился ординарцу генерала и передал письмо Кутузова. Милорадович принял Алексея тотчас же. Радостно пожал руку.
– Здравствуйте, князь. Значит, вы живы! – воскликнул генерал. – Я очень рад! Ведь под Бородино вся мощь французов обрушилась на левый фланг, если бы не ваша стойкость и героизм, может, я сейчас здесь и не стоял бы… Но что случилось с вами?
Алексей в тех же словах, что и Кутузову, кратко сообщил о ранении.
– Ну, значит, судьба у вас счастливая, – заключил Милорадович и пригласил гостя к столу. Там стояла бутылка французского коньяка, а в глиняной миске лежал наломанный крупными кусками деревенский ржаной хлеб.
– Вот, личный обоз Наполеона разбили, – похвастал Милорадович. – Давайте, князь, выпьем за вашу счастливую судьбу да командира вашего помянем – царство небесное князю Петру Ивановичу.
Они сели к столу, выпили и вспомнили товарищей, сложивших голову в боях с французами. Потом генерал отправил Алексея в соседнюю избу, где сейчас квартировали два адъютанта.
Печь в горнице натопили очень сильно, и оба офицера сидели за столом в расстёгнутых мундирах. Перед ними стоял всё тот же набор, что и у их командира: французский коньяк и ржаной хлеб. Только если разломанный на крупные куски деревенский хлеб, как и у Милорадовича, был один, то бутылок на столе его адъютантов стояло целых четыре, а ещё две, уже пустые, скромно выглядывали из-под лавки. Офицеры дружно повернулись на звук открываемой двери и уставились на Алексея.
– Боже мой, Черкасский! Ты и впрямь живой? Мы тебя уже похоронили, нам указ о твоей геройской смерти зачитали, – из-за стола, изумлённо выкатив глаза, неуверенно поднимался Александр Василевский.
Граф обнял Алексея, потом, вспомнив о вежливости, представил гостю своего товарища – барона Миниха. Черкасского пригласили к столу. Он сообщил офицерам, что тоже стал адъютантом Милорадовича. Известие встретили с восторгом и запили таким количеством коньяка, что Сашка, наблюдавший за офицерами с отведённой ему для ночлега лавки, решил, что вряд ли Милорадович увидит завтра хотя бы одного из своих адъютантов. Но Сашка ошибся: когда генеральский денщик ещё затемно прибежал за его адъютантами, все быстро собрались и предстали перед взором начальства слегка помятыми, но бодрыми и полными боевого духа.
– Господа офицеры, – начал Милорадович, – от главнокомандующего привезли пакет. Кутузов начал давно обещанную операцию: с севера подходят корпуса Витгенштейна, с юга уже идёт со своей армией генерал Чичагов, а здесь мы с вами. Авангард французов выдвинулся из Смоленска. Главнокомандующий приказал взять французов в клещи и перерезать им путь на запад. Сбор войск у села Красное. Но вас я позвал не за этим. При мне остается барон Миних, а двое других должны выследить и поймать Наполеона. Берите человек тридцать драгун – для засады вам хватит. У вас на завтрашний бой лишь это задание.
Огромной дугой развернулась русская армия у села Красное, перекрыв путь отступающему Наполеону. Авангард французов появился перед русскими позициями только вечером. Впереди, окружённая старой гвардией, неслась серая карета, запряжённая четвёркой вороных. То, как мгновенно мобильный отряд развернулся и ускакал обратно, подтверждало, что в карете ехал французский император.
