Долли развела руками, как будто расписываясь в своём бессилии, а потом расхохоталась и обняла Катю.
– Кстати, о замужестве – ты в очередной раз отказала князю Сергею.
– Откуда ты знаешь?
– Каждые три месяца Курский впадает в чернейшую меланхолию, а это значит, что он опять к тебе сватался и получил отказ.
– Ну, только не на сей раз, – попыталась защититься Катя. – Он просто спросил, не изменила ли я своего решения по поводу замужества, а я ответила, что нет.
Долли скептически хмыкнула. Она-то была совершенно уверена, что если у женщины есть возможность сделать прекрасную партию, то та должна этим воспользоваться. Упрямство Кати графиня считала блажью, и сейчас не преминула высказаться:
– Ты не права! Курский – хорошего рода, единственный наследник родителей, к тому же красавец. Он обожает тебя и станет хорошим отчимом Павлуше. Чем тебе не партия?
– Я просто не хочу выходить замуж!
– Ну, а как же альковные радости? – лукаво осведомилась Долли. – Ты по ним не скучаешь?
Катя покраснела, но всё же призналась:
– Я не знаю, о чём ты говоришь, мой опыт семейной жизни был слишком мал.
– Да что ты? – не поверила Долли. – Так ты не знаешь, что теряешь? И сколько раз ты была в постели с мужем?
– Один…
– Что ж, тебе повезло в том, что ты родила наследника, но, моя дорогая, дети – это ещё не всё. Хороший любовник, как сладкий дурман…
Долли с усмешкой взглянула на пунцовые от смущения щёки Кати и смилостивилась – перевела разговор на другую тему: она перечислила те условия, на которых посольство соглашалось арендовать дворец.
Штерн, как всегда, всё устроил и добился согласия хозяина дома, а ещё через две недели в Лондон прибыла её императорское высочество великая княгиня Екатерина Павловна.
Великая княгиня оказалась миловидной дамой с большими карими глазами и вздёрнутым носиком. Овдовев полтора года назад, она всё ещё носила траур, и, как ни странно, чёрные платья очень ей шли, оттеняя белизну кожи.
Долли представила великой княгине Катю. Сестра императора приняла тёзку очень радушно, а когда узнала, что та – её соседка, стала заходить в гости через садовую калитку и, быстро привыкнув, сделалась своей в маленьком русском мирке на Аппер-Брук-стрит.
С великой княгиней Катя обсуждала то, чего счастливая Долли не понимала. С Екатериной Павловной можно было говорить о своей тоске, о мучительных снах, о том ощущении совершенной пустоты, что по прошествии времени не исчезает и ничем не заполняется. Как же они понимали друг друга и теперь уже обе радовались частым встречам.
Тёплым июньским утром Екатерина Павловна зашла в гости к Кате. Графиня Ливен только что прислала записку, известив, что опоздает на полчаса, и Катя предложила великой княгине пока выпить в саду чаю. Погода была прекрасной, и Екатерина Павловна согласилась. Беседа их привычно свернула на главную тему:
– Катрин, только после смерти мужа я поняла главное: надо спешить, ничего нельзя откладывать на потом. Нужно делать дело, помогать людям, – призналась Екатерина Павловна. – Я стала патронессой благотворительного общества, хочу и здесь собирать средства на помощь вдовам и сиротам.
– Ваше императорское высочество, позвольте и мне поучаствовать, – попросила Катя.
– Конечно, дорогая! Моя мать, я и императрица Елизавета Алексеевна внесли в фонд общества по сто тысяч рублей собственных средств, остальные жертвователи дают сколько могут, самый маленький взнос у нас – сто рублей, – объяснила великая княгиня. – Сколько вы можете дать?
– Я тоже могу внести сто тысяч, если, конечно, это не будет расценено как бестактность.
Великая княгиня задумалась, а потом призналась:
– Я считаю это достойным, но за императриц не поручусь. Давайте вы пожертвуете тысяч сорок, мы переправим их моей матери, и я попрошу её распределить эти средства среди вдов.
Катя обрадовалась. Наконец-то она сможет помогать таким же, как она сама. Оставив великую княгиню в саду, она побежала в свою спальню. Там в дальнем ящике ждал своего часа кедровый ларец. Катя принесла его в сад, поставила на столик и повернула в замке ключ.
– Вот, пожалуйста. Я сама не считала, но муж передал на словах, что здесь ровно сорок тысяч золотом.
– Давайте посмотрим.
Екатерина Павловна откинула крышку, внутри лежали ровные столбики золотых монет. Великая княгиня принялась считать, но потом вдруг замерла и спросила Катю:
– Что это за надпись? Вы её видели?
Катя бросила взгляд на внутреннюю поверхность крышки и увидела неровные буквы. Она никак не могла поверить, что это – послание с того света. Муж признавался ей в любви. Сердце пронзила такая боль, что Катя схватилась за грудь.
– Боже мой! – закричала великая княгиня.– Скорее сюда…
Катя зарыдала. Если бы, получив ларец, она удосужилась его открыть… Но теперь сожалеть о чём-то было слишком поздно.
– Не нужно плакать, моя дорогая, – послышался голос великой княгини. – Муж любил вас, а вы любили его, у вас родился прекрасный сын, вам Бог послал много счастья, помните об этом.
Екатерина Павловна помогла Кате дойти до спальни и лечь, а потом ушла через сад к себе, унося сорок тысяч золотом для русских вдов и сирот.
Но прошлое не отставляло Катю в покое. Оно, как видно, решило раскрыть все свои тайны. Следующим утром Луиза привела в дом новую швею.
– Миледи, – обратилась она к Кате. – Мадам Пикар приехала вчера из Франции, там её попросили доставить письмо в русское посольство в Лондоне, но, к сожалению, мадам Пикар туда не пустили.
Луиза предложила француженке самой рассказать, как было дело. Швея, стесняясь, крутила в руках замызганный конверт и молчала. Катя подбодрила ее:
– Вы, наверное, кому-то пообещали отвезти письмо в Англию?
– Да, миледи, так оно и есть, – откликнулась француженка и, осмелев, рассказала свою историю: – Я всю жизнь проработала на епископа Дижона, а когда его в революцию убили, осталась без средств к существованию. У меня есть родня в Англии, но не было денег на переезд. Я уже перестала надеяться, но два месяца назад одна знакомая привела ко мне даму под вуалью. Я сразу поняла, что дама очень богата – по одежде ведь видно. Она предложила мне оплатить проезд, если я в Лондоне передам письмо в русское посольство. Я, конечно, согласилась. Вчера я разыскала посольство, но меня туда не пустили, да и конверт отказались взять. Что мне теперь делать с этим письмом?
– Ничего страшного. Давайте сюда, я передам его супруге посла, – пообещала Катя и взяла у француженки конверт. На нём не было никаких надписей.
Мадам Пикар поблагодарила её и ушла вместе с Луизой. Вскоре к дому на Аппер-Брук-стрит подъехала коляска Долли, и не успели подруги поздороваться и пройти в гостиную, как в вестибюле раздались шаги великой княгини.
