Уже рассветало, когда Катя пошевелилась и открыла глаза. В тёплом кольце рук мужа она чувствовала себя, как в раю. Её светлые глаза встретились с его чёрными.
– Здравствуй, моя радость, – прошептал Алексей.
Поцеловав душистые локоны, он прижался губами к чуть припухшим губам Кати, а потом, откинув одеяло, обхватил её, перевернул и положил на себя.
– Мне всю ночь хотелось посмотреть, как твои волосы рассыплются по спине. Но стоило подождать несколько часов, чтобы увидеть это божественное зрелище.
Алексей провёл рукой по каштановым кудрям, закрывшим Катю до колен.
– Ты прекраснее, чем леди Годива, моя дорогая, и я обязательно закажу твой портрет с распущенными волосами, – пообещал он.
Уже знакомый жар растёкся по телу Кати. Она теснее прижалась к мужу и требовательно поцеловала его, а затем провела язычком по его губам.
– Ты опасно шутишь, – предостерёг Алексей.
– Я не шучу…
– Счастье моё, – простонал Черкасский, и всё на свете, кроме их объятий, перестало существовать.
Глава тридцать восьмая
Облики правосудия
Амур обнимал Психею, и пусть это были лишь бронзовые фигурки на каминных часах, поступали они так на удивление к месту. Это совпадение тронуло Алексея, но вот стрелки на циферблате показывали девять, и вчерашние проблемы вновь поднялись во весь свой рост, а решить их никто, кроме него, не мог. Пора возвращаться к действительности! Алексей поцеловал руку жены и сказал:
– Я должен поехать с Николаем в больницу. Прислать тебе Поленьку, или мне снова побыть твоей горничной?
– Тогда мы сегодня отсюда больше не выйдем, – рассмеялась Катя и уселась в постели, не стесняясь своей наготы.
– Ты даже не представляешь, чего мне стоит отказаться от этой возможности, – признался Алексей. – Не искушай, прекрасная!
Быстро одевшись, он вышел из комнаты, и через мгновение Катя услышала в коридоре его голос, зовущий Поленьку.
Горничная постучала и вошла в спальню, скромно потупив глаза. Но надолго её не хватило. Собирая с пола вещи хозяйки, Поленька смешливо фыркнула и весело сказала:
– Ну, слава богу, барышня, теперь у вас есть муж. Может, детскую перенесём в другое место?
– А это не очень сложно сделать?
– Да мы с Мартой, когда мебель из спальни убирали, так сюда её и перенесли. Вы не узнали, что ли? Это была единственная пустая комната на этаже. Мебель маленького князя и его вещи можно перенести сюда за день. К вечеру обе спальни будут готовы.
– Так и нужно сделать. А сейчас принеси мне одежду, чтобы я могла пройти к себе.
Поленька вернулась с капотом, и они быстро, как заправские конспираторы, пробежали по коридору до Катиной спальни. Это, правда, оказалось излишней предосторожностью: домочадцы так радовались воссоединению супругов, что нынче утром деликатно «ослепли», а с хозяйкой дома собирались встретиться уже в гостиной.
Алексей не нашёл кузена ни в столовой, ни в гостиной. Дворецкий сообщил, что князь Николай оставил записку, а сам уехал. Алексей развернул листок. Ник писал, что отправился в больницу, где решит все вопросы самостоятельно, и присутствия Алексея не требуется. Что ж, этого следовало ожидать. После вчерашнего взрыва отчаяния стало ясно, что Николай находится на грани срыва (если уже не перешёл её). Теперь он станет избегать всех, и в первую очередь Алексея.
«Невозможно требовать от сына, чтобы тот своими руками отдал полиции отца. Хватит того, что Ник в критическую минуту нашёл в себе силы кинуться на него. Кузен спас нам с Катей жизнь, нельзя требовать с него большего», – размышлял Алексей.
Но как же тогда поступить? Оставить на свободе заведомо безумного человека и ждать, когда убийца в очередной раз появится рядом с Катей или Павлушей? Нет, это невозможно!.. Тогда больница и принудительное лечение?.. Но у дяди есть собственные сыновья, и лишь они вправе решать его судьбу…
Господи, ну почему это случилось? Как могло дойти до такого, что один из Черкасских убил собственных брата, жену и мать? А ведь бабушка, умирая, уже всё знала. Недаром же она попросила Алексея жениться и завести детей. Как она тогда говорила? «Люби их всех одинаково…»
«Вот и ответ», – понял Алексей. Всё оказалось старо, как мир: всепоглощающая зависть выросла там, где не хватало любви.
В их с Катей семье такого не будет никогда. У них родится много детей, и каждый будет желанным и обожаемым. Любви и нежности Алексея хватит на всех. Никогда больше не повторится в семье Черкасских этот ужас!
«Это всё, конечно, хорошо, – пришла вдруг здравая мысль, – но у вчерашнего случая имеются свидетели, кроме членов семьи о случившемся знают слуги и доктора в больнице. Если сейчас не принять мер, придётся объясняться с английской полицией». Может, пора связаться с российским посланником? Но чем здесь сможет помочь граф Ливен? Сложно было даже представить.
«Если бы я вчера послушался Щеглова…» – вспомнил Алексей.
Стоп! Ведь Щеглов уполномочен расследовать это дело со стороны российских властей. Вот он – выход из положения. Алексей поспешил в посольство и успел как раз вовремя – перехватил Щеглова уже в вестибюле. Поручик навёл справки о проживающих в Лондоне русских и собирался ехать в порт, чтобы нанести визит в контору Ивана Ивановича Штерна.
– Все эмигранты обычно знают друг друга, – объяснил Щеглов Алексею. – Если ваш дядя появился в английской столице, он неминуемо мелькнёт в русской среде, так что Штерн – перспективный источник для получения сведений.
– Пётр Петрович, вам больше нет нужды искать князя Василия, он уже и впрямь появился, – заявил Черкасский и рассказал о драматических событиях прошедшей ночи, а потом признал главное: – Вы оказались правы. Дядя был уверен, что уничтожит нас, вот и рассказал о том, как убил моего отца и мачеху, потом собственную мать, а напоследок жену. Мне кажется, его просто распирала гордость, он хвастался своими злодеяниями.
– Мне приходилось сталкиваться с подобным. Я думаю, что секрет всегда тягостен человеческому сердцу, отсюда желание поделиться им. Ну, а если тайна преступна, это на самом деле ничего не меняет, только злоумышленнику придётся убить тех, кому он излил душу, – отозвался Щеглов и напомнил: – Что вы собираетесь делать?
Алексей не знал. На одной чаше весов лежал закон, а на другой – судьба двоюродных братьев – Николая и Никиты. Тех, кого он любил с детства.
Щеглов, как видно, всё понял и сказал то, что Алексей никогда бы не решился произнести вслух сам:
– Наверное, для всех было бы лучше, если бы операция прошла не очень успешно…
Черкасский промолчал. Что он мог сказать? А Щеглов предложил:
– Алексей Николаевич, давайте поедем в эту больницу, узнаем, как обстоят дела, а уже потом вы с братом примете решение.
