Ну она ладно, у нее мозгов сроду не было, а у меня-то были. Я не сумасшедший, я все понимал. Не могли мы тогда себе позволить ребенка. Зачем плодить нищету и потенциальную безотцовщину? Не выдержала бы Анька трудностей – сбежала от меня или я бы сбежал. Я ее убедил – три дня разговаривали без перерыва, но убедил ее сделать аборт. Я блистал красноречием, приводил аргументы, клялся, что пятерых родим, как только на ноги встанем. И убедил. Сейчас, видя, какая бешеная из Аньки получилась мать, я не понимаю, почему она согласилась. Видимо, пожалела меня, дурака, просто. Любовь – это страшная сила, иногда она убивает даже еще не рожденных детей. Единственным Анькиным условием было – поставить в известность об аборте наших мам. Пусть ей гинеколога хорошего найдут, сама она никого не знала.
Позднее несколько раз мне приходила в голову мысль, что это была хитрость: мне отказать вроде невозможно, а вот чужими руками… Я на ее месте поступил бы так же. Но дело в том, что она – не я, хитроумные комбинации – не ее конек. Не головой живет Анька, а инстинктами. Наверное, действительно о гинекологе беспокоилась и еще о чем-то… Но отчета себе в этом не отдавала. Нет у нее внутри того, кому можно отдавать отчет. Может, и слава богу, что нет.
Матери меня, конечно, уговорили. Тоже уговаривали три дня, тоже блистали красноречием и обещали всяческую помощь, вплоть до размена двух принадлежащих нашим семьям квартир – на три поменьше, чтобы с ребенком жить где было. Обманули. Все друг друга обманывают. Мы с Анькой не родили пятерых детей, а они не разменяли квартиры. Моя любимая старшая дочка Женька – плод разнообразных видов обмана. Дитя оптической иллюзии пересечения двух параллельных, результат подлого сговора своих бабушек. А еще в ее появлении на свет сыграло важную роль одно некачественное резиновое изделие знаменитого завода в подмосковной Баковке. Вот из этого всего она и получилась, вопреки всякой логике. Вопреки здравым рассуждениям в моей якобы умной голове. Боже мой, какие страшные вещи совершаются от ума! Я мог убить Женьку – любимую, самую дорогую, самую близкую, так похожую на меня. Представить невозможно! И все это от ума. А от глупости, подлости, нелепых и дурных стечений обстоятельств, наоборот, получаются иногда невероятной красоты вещи. Так, может, ну его, этот ум с присущей ему логикой, к черту? Все равно не объяснишь и не поймешь ничего толком. Тогда зачем я не сплю этой длинной, похмельной и пьяной ночью? Зачем вспоминаю и пытаюсь понять? Не знаю… Видимо, потому что выхода нет: мне обязательно нужно разобраться в своей жизни. Иначе – край. К краю я подошел и, если не найду, за что зацепиться, – свалюсь. Бесполезно думать? Значит, переживу все заново, не мозгом, так печенкой и почками пойму, где совершил ошибку. И исправлю.
* * *
За несостоявшийся аборт Анька на меня не обиделась. Не состоялся же. Мы жили по-прежнему. Я устроился на вторую работу – кочегаром в котельную, недалеко от съемной квартиры в Зеленограде. Денег все равно не хватало, пришлось брать больше сверхурочных, начальство не могло нарадоваться на трудолюбивого и безотказного сотрудника. Вот только денег от этого не прибавлялось.
У Аньки заметно рос живот, но еще быстрее росли цены в магазинах. Стиральную машину «Малютка» (пластмассовое корыто с вентилятором внутри) я еще успел купить, а откуда и на что брать кроватки, коляски, соски и ползунки для будущего ребенка – не имел понятия. Неожиданно помогла подработка в котельной. Кто-то из местных начальников теплосети вдруг вспомнил, что подвизался у них кочегаром молодой, а главное, непьющий инженер. Нашли меня, спросили, не могу ли наладить работу автоматики отопления пионерского лагеря под Зеленоградом. Я посмотрел, ничего не понял, но ответил, что могу. И от отчаяния назвал огромную цифру стоимости своих услуг. Что-то около 10 000 долларов по тому курсу. Тертые коммунальщики только посмеялись и уже совсем собрались меня послать, но я произнес волшебные, секретные слова:
– А вы безналом заплатите. На фирму. Пятнадцать тысяч. Назад получите пять.
Безнала у коммунальщиков было завались. Обналичивали они его тупо, по-советски, через зарплаты мертвым душам. И все равно не могли обналичить. Не хватало им душ, ни мертвых, ни живых. А тут такой случай! Согласились. Я их свел с хозяином строительной конторы, где трудился прорабом, и все срослось. Мне удалось выторговать у хозяина фантастические условия. Пятьсот долларов мне за работу и еще три с половиной тысячи – за то, что заказ в контору притащил. Всего четыре тысячи американских денег. Целое состояние по тем временам – не то что коляску и кроватку купить можно, а не работать вообще пару лет. Или приобрести, наконец, вожделенную вишневую «девятку».
Три месяца я пахал как каторжный: по будням ездил из Зеленограда на другой конец Москвы – работать прорабом. Две ночи в неделю дежурил кочегаром в котельной, половину оставшихся ночей и выходные чинил автоматику пионерского лагеря. Спал преимущественно стоя, в электричках и вагонах метро. Анька, видя мои мучения, робко заикнулась о том, что, может, все-таки стоило сделать аборт.
– Какой аборт, – отрезал я категорично. – У нас скоро будет четыре тысячи долларов. Живем. Ты понимаешь: целых четыре тысячи!
Полусонный, на подкашивающихся ногах в обшарпанных электричках я придумал, куда можно употребить столь огромный капитал. Нет, я больше не повторю прежних ошибок. Не профукаю свое счастье, как вагон дуриком доставшегося болгарского бренди «Слынчев Бряг». Я теперь знаю цену деньгам. Я куплю маленький, только что появившийся грузовичок «Газель» и буду развозить мороженых кур по продуктовым рынкам. Я все рассчитал: «Газель» стоит 6000, займу недостающие 2000 у родителей и буду зарабатывать больше тысячи долларов в месяц, а то и полторы. Раскручусь, отдам долг, куплю вторую машину, потом третью, найму водителей… Нужно только стиснуть зубы и потерпеть, нужно выдержать. А дальше – будет все хорошо.
За три месяца я похудел на пятнадцать килограммов, научился спать по четыре часа в сутки, прыгнул выше головы, но сделал эту проклятую работу. Досрочно сделал, на три недели раньше срока. Наконец настал день, когда хозяин нашей конторы должен был отдать мне потом и кровью заработанные доллары. Я прекрасно помню этот день, 30 октября 1994 года. Ровно год назад мы с Анькой весело гуляли нашу сюрреалистическую свадьбу в Night Flight. Много воды с тех пор утекло, из наивного юноши с розовыми очками на больших глупых глазенках я превратился в умудренного опытом мужа. Я прошел через нищету и каторжный труд, я научился ценить тяжело добытую горькую трудовую копейку, я вырос и повзрослел. И я победил. Так я думал тем казавшимся мне прекрасным утром, идя на работу за заслуженным вознаграждением. Аньке я велел потратить последние деньги на роскошный ужин. Ничего, что два месяца за квартиру не плачено. Сегодня мы станем богатыми. Я сделал, я прорвался, доказал себе и этому неласковому миру, что чего-то стою. Поэтому – сочную вырезку с кровью на стол, винограда, узбекскую дыню-торпеду, шампанского, зефира в шоколаде!.. Сладкий сегодня день, вкусный сегодня день. День победы!
Счастливым и гордым я зашел в кабинет начальника, он тоже источал благодушие:
– Ну заходи, заходи, герой, – сказал радостно. – Молодец, далеко пойдешь. Справился, я, если честно, сомневался – не та молодежь нынче пошла, изнеженная, капризная. Но ты не такой, уперся и справился. Расти тебе надо, Витя, если тебе не расти, то кому? С завтрашнего дня назначаю тебя начальником участка автоматики, и оклад на треть больше, и ответственность, и полномочия… Разные у нас тут мнения были на твой счет, говорили – молодой слишком. Но я настоял. Рад?
