Какой симпатичный парень, подумала она тогда, уверенная, что видит его в первый и последний раз.
Ее дыхание оставляло на оконном стекле матовый круг. Было грустно, а Зоя все болтала по телефону. «Ну ее к черту, – вдруг зло подумала Люба. – То она сама сводит меня с Максимовым, а когда дело практически решено, вдруг развивает бурную деятельность, чтобы отговорить меня от замужества. Или я к ней несправедлива? Наверное, она рассказала Розенбергу о том, что познакомила Максимова со своей подругой, Розенберг поделился этой новостью с женой, Диана связалась с Таней, и они все вместе решили меня спасать. Тоже еще, Чип и Дейл спешат на помощь!»
Люба вспомнила, как ласково Миллер обнимал Таню, как Розенберг изображал официанта, а сам мимоходом щипал жену за попу. Хорошо им из теплых норок любви и благополучия давать советы ей, мечущейся на ледяном ветру женской неустроенности!
Она усмехнулась своим завистливым мыслям. Увы, люди так устроены, что им важнее не что говорят, а как говорят и кто говорит. Если бы она получила эти советы от таких же одиноких и неприкаянных баб… Увы, в ее окружении все были безобразно счастливы. Даже закоренелая холостячка Зоя обзавелась молодым любовником. А Любе остается только вздыхать по Стасу.
Но ей нельзя о нем думать! Если она заведет роман с женатым мужчиной, то унизит себя гораздо хуже, чем Максимов унижал Таню. Но Таня просто мягкая, домашняя кошечка, для которой муж – самый главный объект во вселенной. Поэтому она так остро воспринимала проявления тяжелого максимовского характера.
А Люба, слава богу, человек самостоятельный. У нее есть любимая работа, которая приносит не только неплохие деньги, но и уважение коллег. «Зоя сказала, что у меня не будет рычагов давления на Максимова. А у Максимова, можно подумать, есть!»
В общем, решено. Она выйдет замуж, а дальше – дело техники…
Зоя захлопнула наконец телефон и воинственно обернулась к подруге:
– Ну, что надумала?
– Я выйду за него, – сказала Люба, готовясь выдержать шквал упреков. – Все говорят, что семейное счастье на девяносто процентов зависит от женщины.
– Конечно. – Вопреки ожиданиям подруга говорила вполне мирно. – Именно женщина печет пирог, но если она вдруг ошиблась и вместо муки взяла крахмал или стиральный порошок, то ни черта у нее не получится.
Глава 11
Получив гонорар, Люба по традиции купила бутылку вина и двести граммов красной икры. Уже стоя в очереди к кассе, она подумала, что, вполне возможно, у Зои дома нет ни крошки хлеба, вернулась в торговый зал и взяла изумительно мягкий, с корочкой, багет и пачку финского масла.
Купив продукты, Люба приступила к приятной стадии шопинга – подаркам. Возле супермаркета находилась галерея маленьких лавочек, где продавались предметы первой необходимости для каждой уважающей себя женщины – парфюмерия, белье и бижутерия. На предыдущий гонорар Люба, зная страсть Зои к вычурным прическам, подарила ей стильные заколки. Судя по тому, что почти каждый день она видела свой подарок у подруги на голове, та оценила ее вкус. Вспомнив о заколках, Люба провела рукой по собственной голове. Может быть, расстаться с ежиком? Отпустить сначала каре, а потом и косу? Люба вздохнула. Возраст, черт его дери! Как-то она спросила у Зои, почему та, обладая шикарными длинными волосами, никогда не носит их распущенными. «Потому что мне уже сорок, – отрезала Зоя. – Сами по себе распущенные волосы не старят, но психологический эффект срабатывает всегда. Так люди видят меня и думают: о, молодая баба, а прическа как у старухи. А если я появлюсь с локонами до плеч, они скажут: ей о душе пора думать, а она, как русалка, патлы распустила. Это подсознательные реакции, знаешь, как говорят – если не хотите испортить впечатления, никогда не предупреждайте, что сейчас в комнату войдет красивая женщина. Длинные волосы – это признак юности».
Люба взяла с прилавка зеркало и пристально вгляделась в свое отражение, пытаясь представить, как будет выглядеть с башней на голове. «Я стану похожа на директора школы», – подумала она с отвращением и положила зеркало на место. Обладая безупречной формой головы и шеей, как у Нефертити, Люба носила ежик с девятого класса, и до сегодняшнего дня ей не хотелось ничего менять. Неужели это влияние Максимова? Пока он не стал на каждом свидании информировать ее, что гораздо больше любит женщин с длинными волосами, чем с короткими, у нее не возникало мыслей о смене прически. Получается, он начинает управлять ее сознанием? Как говорится, если вы страдаете паранойей, это еще не значит, что за вами не следят.
«Ни за что не буду отращивать волосы!» – строго сказала она себе и решительно зашла в расположенную тут же маленькую парикмахерскую. Мастер пожала плечами, но на полсантиметра укоротила волосы, успевшие отрасти с последней стрижки, и покрасила ежик цветом «венецианская бронза». После этих манипуляций Любина голова стала напоминать гранат, такая же гладкая и красная.
«Вот и славно! Максимов должен знать, что я не собираюсь подчиняться его фанабериям! Он говорил на днях, что терпеть не может неестественный цвет волос. Пусть видит, что его жизненные предпочтения не являются для меня руководством к действию».
Подбирая под гранатовую голову гранатовую же помаду, Люба спросила себя: «Интересно, если бы я сказала, что обожаю усатых мужчин, а Борис взял бы и сбрил свои усы на следующий день? Обиделась бы я?» Потом она вспомнила, что просила Максимова расстаться с усами, но он напыщенно заявил, что не собирается ничего менять в своем облике. А раз так, она тоже не будет.
Зоя открыла ей взбудораженная, в шортах и майке. Глядя на ее сияющие глаза, Люба запоздало подумала, что теперь, наверное, не стоит приходить к ней так вот запросто, без звонка.
– А, приветики! Заходи.
– Ты не одна? – прошептала Люба.
– У меня Иван Сергеевич. Да входи же!
– Я просто принесла тебе маленький презент по случаю гонорара.
– Спасибо. Батон? Отлично, у нас как раз хлеба нет. – Зоя почти насильно втянула ее в прихожую. – Давай давай, раздевайся!
– Неудобно, Зоя. Я тебе багет оставлю…
– Без разговоров! Я все равно собиралась тебе звонить, чтобы ты к нам спустилась поужинать. Я котлет навертела.
– Зоя, спасибо, но я не голодна… Хотя пахнет упоительно.
– Нужно, чтобы ты обязательно поела, иначе ни за что не поверишь, что нюхала котлеты в моем доме. Скажешь еще, что это мираж. Но у Ваньки жуткий насморк, предупреждаю. Ты заразы не боишься?
Люба отрицательно покачала головой, продекламировала стишок: «Нас спасет от бед наш иммунитет» – и подала Зое пакет из супермаркета.
– Ого, икра! – закричала Зоя из кухни. – Да мы живем! Что же ты не позвонила, я бы котлеты делать не стала. Ну-ка, а это что?
Люба надела велюровые тапочки с помпонами и прошаркала в кухню. Зоина обувь была меньше ее собственной на четыре размера, поэтому в гостях у подруги приходилось перемещаться коньковым ходом. Каждый раз, надевая эти гламурные шлепки, Люба говорила: «Надо мне принести сюда какие-нибудь сандалии». А Зоя отвечала: «Что ты, я сама куплю для тебя специальные тапки». Но, расставаясь, обе тут же забывали о своих благих намерениях.
