Потом он медленно брел по освещенной набережной, и море плескалось вечерними, ласковыми волнами за парапетом. Человек поднял глаза к небу. Там наверху мигал проблесковыми огоньками самолет. Он вежливо раздвигал белыми крыльями вечерние облака, и заходящее солнце играло красными лучами на его бортах. Самолет летел высоко, в нем были люди, они читали газеты, смотрели кино, беседовали, а он один стоял на берегу и смотрел им вслед. По дороге, позади него, не спеша двигались машины. Они мелькали фарами, освещая веселыми огоньками тротуары и дома. В них тоже ехали люди. Они останавливались, выходили из авто, садились в ресторанчиках на набережной, пили вино, разговаривали и тоже были вместе.
– Интересно, какое расстояние до собственного виска? – снова подумал человек. Он знал – теперь уже ничто не помешает ему сделать это…
– На, выпей! – его мысли прервал хриплый голос какого-то бродяги. Тот стоял, почему-то улыбался и протягивал бутылку.
– Выпей, – повторил бродяга.
– Это вы мне? – удивился тот.
– Ну, да! Тебе! Что стоишь тут один?
– Вы меня знаете? – спросил человек.
– Нет, но мне не нравится пистолет в твоей руке. Пожалуй, тебе просто нужно выпить.
– Почему бы и нет? – неожиданно согласился он, и отхлебнул. Потом, посмотрев на бродягу, вдруг сказал:
– А хочешь, я подарю тебе вон ту яхту? – и махнул рукой в сторону бухты. Бродяга бросил взгляд на яхту, стоявшую, как огромный айсберг у пирса, и в ответ тоже пошутил:
– А хочешь, я подарю тебе эту набережную? Да, чего уж там…. бери весь этот городок. Не люблю быть кому-то должен! – и улыбнулся. Человек холодно заметил: – Я не шучу.
Бродяга, подумав мгновение, тоже серьезно посмотрел на человека и сказал:
– Нет, в придачу к яхте ты подаришь мне и этот пистолет. Пожалуй, я еще поживу! – взял бутылку и, сделав глоток, снова протянул ее человеку.
Он смотрел на этого пьянчужку и ощущал, как нечто приятное разливается в груди – то ли дешевое вино, то ли чувство, что роднее этого бродяги у него никого не осталось. Да и не было никогда! Тогда он отшвырнул пистолет подальше в воду, сел на парапет рядом со своим новым другом и больше никуда уходить не хотел…
– Как хорошо, что мы вместе! – воскликнула она.
– Мы можем находиться рядом, а вместе могут быть только они, – возразил он… – А могут и не быть…
– Все в их руках.
– Да, но не каждому это дано.
– Может быть, дано это каждому, просто не всем это удается.
– А, может, не каждый этого хочет?… Ты не замерзла? – неожиданно спросил он.
– Ты забыл – мы не можем мерзнуть, – улыбнулась она, – нам это не дано…
– А жаль…
8 января.
Старая, очень старая женщина, сидела на крыльце своего небольшого деревенского дома.
Стены его покосились и поросли мхом.
Крылечко совсем прохудилось.
Редкие капли дождя падали на седые волосы ее непокрытой головы.
Напротив, носимые осенним ветром, кружились поздним последним своим хороводом желтые листья.
Еще не пришла зима, но, устало шелестя, к концу тащилась осень.
Там, немного поодаль, шумел лес и клонился от мокрого осеннего ветра. И дорога…
Извивалась дорога между полем и лесом.
Уходила она далеко-далеко в города к людям, к их жизням.
И, наверное, эту осень сейчас замечала только она одна, сидя на своем крыльце.
А глаза ее были устремлены туда, откуда должны были приехать внуки и ее родня.
В этих глазах было ожидание и мудрость старой женщины.
Она понимала, что не всегда они могут бросить все и приехать навестить старуху.
Но помнят день ее рождения и теперь обязательно будут.
Поэтому ждала смиренно с чувством радости и любви. Какие они стали?
Сейчас вдалеке появится их машина.
Ребятня с шумом выпорхнет и разбежится по дому.
А она напекла пирогов, и все опять ненадолго будут вместе.
И, как раньше, будет праздник…
– Жалко, что они приезжают так редко, – прошептала она.
– Думаю, их здесь не было многие годы, – жестко сказал он.
– Многие годы? Но почему она ждет и почему надеется?
– Напоследок хотела попрощаться со всеми.
– И ждала их год назад?
– И два, и три года назад тоже…
– А они и сейчас не приедут?
– Нет, не приедут.
– Это значит…
– А значит это, что проживет она еще один год. И так год за годом…
А дождь и ветер, словно повторяли эти слова и не торопили ее осень, ждали, и надеялись тоже…
И снова небесная колесница увлекала их на высоту. Только скорость и ветер. То ли день, то ли ночь. Полюс или жаркий экватор. Весна или лето. Все, что угодно! Все мелькало в одном коротком мгновении. Все было подвластно им на этой планете. Но жизнь была только там, внизу…
9 января.
Большие белые чайки сидели на камнях у самого берега. Иногда, взлетая, они приближались к нему совсем близко. А мальчик бросал им кусочки хлеба, отрывая их от буханки. Птицы вежливо, без суеты, подходили, с благодарностью принимая это человеческое лакомство, потом взмахивали сильными крыльями, и возвращались на камни высоких скал. Он наблюдал за ними, а они за мальчиком. Потом птицы, на время забывая о нем, снова летали над своим морем, а мальчик любовался их свободным полетом. И так порой хотелось взмахнуть руками, на мгновение оказаться там, рядом с ними, в их небе…
– Малыш, я уезжаю! – к нему подошел отец и положил руку на плечо. Мальчик обернулся: – На службу?
– Да, на службу. Вечером буду. Пока, малыш.
– Пока… А зачем тебе ходить на службу? – вдруг спросил он. Отец остановился и, подумав, ответил:
– Ну,… чтобы работать, зарабатывать деньги….
– А зачем эти деньги?
Отец присел рядом на камень и как-то просто ответил:
– Чтобы нам было на что жить.
Чайки снова подлетели близко, собирая кусочки хлеба, брошенные мальчиком. Отец посмотрел на часы и сказал: – Скоро ты пойдешь в школу и будешь учиться. Научишься все понимать, отвечать на такие вопросы. Взрослые будут работать, а ты ходить в школу.
– А зачем учиться? – спросил мальчик.
– Чтобы стать умным, успешным, богатым. Может быть, знаменитым.
– А чайки бывают успешными?
– Успешными? Давай посмотрим.
Отец отщипнул кусочек хлеба и бросил птицам.
