Мэр обескуражено признался в этом и теперь совсем не знал, что добавить… Бомбоубежища… Это такие сооружения…
И тут в голове его промелькнула гениальная мысль:
– Зданиями, недвижимостью и всякими строениями и сооружениями в городе ведает его первый заместитель! – прозрел МЭР. – Он нашел ответ на этот сложный вопрос! Он сдал экзамен! Ну, конечно, он же Мэр, значит все под контролем, все продумано и работает, как надо! И почему, вообще, к нему пристают с такими мелочами?
– Господин Орлов! – уверенно произнес он. – Я очень занят, перезвоните пожалуйста моему заму, он как раз занимается подобными делами, вот и решите с ним этот несложный вопрос! До свидания! – и он, с удовольствием повесив трубку, помчался в типографию.
Иван Степанович шел по улицам городка. Не выбирая маршрута, он долго бродил по улицам, ища сам не зная, что. Сейчас он чувствовал себя гостем на этом празднике. Горожане проходили, пробегали мимо по своим диковинным делам, радостно здоровались и торопились дальше, а он все шел и смотрел по сторонам. Так добрался до окраины городка, где некогда маленькая лужа теперь превращалась в водоем довольно внушительных размеров. Что здесь люди хотели построить, было непонятно, но все воодушевленно трудились, гудела строительная техника, берега поднимались над спокойной водой, блестящим зеркалом отражаясь на солнце чистой водой. Доктор сел на парапете, где не было людей, наблюдая за происходящим.
Чего хотят эти люди? Что их объединяет? Странная идея построить целое море в пределах городка. Наверное, это замечательно просто творить и больше ни о чем не задумываться. Если тебе нравится, если эта идея так радует всех, значит, она не бессмысленна и имеет право на жизнь. Море! Просто море – и все! Это занятие странным образом объединяет всех этих людей, хотя нет ни начальников, ни погонял. Есть инженеры, рабочие, строители, есть одно общее дело…
А на берегу, на противоположной стороне, развернув оркестр на широкой поляне, музыканты терзали струны своих инструментов. Раздували щеки, выдувая причудливые звуки из валторн и тромбонов, били по барабанам и литаврам, скрипели на скрипках. Были ли у них ноты? Умели ли они играть? Был Маэстро, но тот лишь служил метрономом этой ораве, создававших неизвестную, новую, но такую волшебную музыку. А единство их движений и ритма поражали. Их объединяли не диктат лидера, не ноты, написанные на бумаге, а одно желание, которое сплетало, объединяя помыслы и стремления. Поэтому все они были одним целым. Раньше подобное было невозможно! Только годы тяжелого труда, долгие репетиции и тренировки, и, главное лидер-дирижер, способны были свести разрозненные ноты воедино. Но теперь эти люди, не сговариваясь, но, абсолютно чувствуя друг друга, отдавали, каждый свой уникальный звук, волшебный аккорд; и мелодия уже пробивалась, выстраиваясь в одну стройную линию, которую так трепетно они создавали. Эта была неизвестная новая музыка, а оркестр был сказочным и уникальным. Мелодия окончилась, и десятки людей рассыпались по берегу, доставая из сумок какие-то бутерброды, фляжки с водой. Они устали и решили перекусить.
– Детский сад, – подумал доктор. И действительно, поведение этих людей сейчас напоминало детей этого заведения. Все они ходили в старшую,… нет, в среднюю, по своему возрасту, группу, и всех их объединяли увлеченность играми, а главное, поразительная беспечность. Они часами готовы были играть, ни на секунду не задумываясь о будущем. Если и задумываться, то относились к нему тоже, как к игре. Но, то дети и у них есть родители, а эти? И тут доктору пришла в голову поразительная мысль. Скоро эти взрослые инфанты погибнут от голода. Это сейчас они, свесив ноги с берега ”моря”, с поразительной беспечностью поедают бутерброды, которые для них приготовили какие-то другие взрослые. Но за этими после рабочего дня никто не придет, не возьмет за руку, не уведет домой. Ивану Степановичу стало дурно. Город сошел с ума. Это море и арка посреди центральной площади, марсианка, выращивающая рассаду на бульварах и газонах, какой-то мужчина-ребенок, разъезжающий на вездеходе и заправляющий свой драндулет очистками от бананов и травой. Никто из них ничего полезного для общества не производит, и скоро это закончится обыкновенным голодом и разрухой. И посмотрел на дворника, который мочалкой и стиральным порошком сосредоточенно отмывал каменную набережную. Удивляло одно – никто из них не имел симптомов сумасшедших людей, они были адекватными, разумными, действия их были целесообразными. Только, если задуматься над тем, что они сейчас творили, можно было самому начинать сходить с ума. Кстати, за последние дни, как он выбрался из пустой больницы и начал изучать поведение этих людей, депрессия улетучилась. Теперь он чувствовал себя великим Павловым – физиологом, который исследовал животных. А горожане теперь были для него подопытными кроликами.
– Вот чудеса, – думал он. – Все эти люди абсолютно здоровы, и он тоже чувствует себя замечательно, несмотря на то, что все они и он в том числе неизлечимы больны. Парадокс!
Но, себя он не ощущал больным, ущербным, иногда даже казалось, что он самый здравомыслящий из всей это толпы несчастных людей.
– Все-таки он нашел меня!!! – подумал Мэр. Гудок машины Орлова нещадно завывал у здания типографии и спрятаться от него было некуда. Мэр вышел на улицу и подошел к машине. Орлов, выйдя из нее, задал Мэру простой вопрос:
– Господин, Мэр, – спокойно произнес он, – скажите, пожалуйста, вы уволили персонал вашей Мэрии. Это означает, что и вы в отставке?
Мэр задумался над этой дилеммой, долго решая в уме это сложное уравнение, наконец, пришел к выводу, что он не может такого себе позволить. Город должен иметь своего Мэра и не может остаться без руководителя.
– Нет, конечно же, нет, – произнес он.
– То есть, сейчас я говорю с представителем власти? – на всякий случай уточнил Орлов.
– Да,… конечно же, да, – признался Мэр, не понимая, к чему тот клонит.
– Если это так, прошу в мою машину.
Мэр без звука подчинился приказу и теперь сидел в салоне автомобиля Орлова. Рядом с ним почему-то оказался его первый зам. Они поздоровались, и зам скромно потупил глаза.
Спустя пару минут машина остановилась у крыльца, которое торчало из земли, а вокруг был только открытый пустырь. Неподалеку торчали потухшие трубы завода, которые больше не дымили, словно замерли в ожидании. Они вышли из машины, и Орлов проследовал к двери этого крыльца. Потом открыл ключами дверь и прошел внутрь. Все молчали, спускаясь по пологому спуску на дно большого сооружения, наконец, остановились посреди просторного бетонного зала. Вокруг были огромные металлические двери, которые закрывали проходы в другие помещения.
– Бомбоубежище, – мелькнуло в голове у Мэра.
– Да, бомбоубежище, – вслух подтвердил Орлов. – То самое помещение, где и хранится,… то есть, должен храниться стратегический запас города.
Он посмотрел на них, и лицо зама залило густой краской.
– А теперь, пожалуйста, повторите – продолжил Орлов, глядя на зама, – вашу версию происходящего.
