Мэр, ничего не понимая, тоже уставился на зама. Эта троица немного помолчала, пока Орлов снова не заговорил:
– Я вас спрашиваю, господин заместитель Мэра, – что это означает? – и начал открывать одну за другой огромные двери бомбоубежища.
Зам продолжал молчать.
– Что это такое? – теперь уже спросил Мэр. Все полки и стеллажи огромных комнат, похожих на холодильники, были заставлены коробками.
– Вам задали вопрос, – громче произнес Орлов, и голос его гулко отдавался от стен бомбоубежища. Зам стоял весь пунцовый, наконец, раскрыв рот, произнес: – К-к-к-к…
– Что? – заорал на него Мэр.
– Ку…Ку-ку-ку…
И, наконец, выдавил, – КУ-666.
– Так, очень хорошо, – произнес Орлов, – а где же стратегические запасы на случай войны?
– Так, а ну-ка быстро объясняйте, что это такое и где еда? – подключился Мэр, услышав ненавистное слово, начиная кое-что понимать.
– Мы… Мы-мы-мы … Мы сдали это помещение заводу в аренду, – проблеял зам.
– Кто позволил? Где еда? – заорал Мэр.
– Еда? – промямлил зам.
– Да, еда?
– Еду мы… мы ее… съели… продали… отдали… подарили… детским садам, – наконец, выпалил зам.
– Детским садам хватило бы этих запасов на сто лет, – сказал Орлов.
– А какое вы имели на это право? – закричал Мэр.
– Вы…вы-вы-вы сами отдали такое распоряжение!!! – теперь уже закричал зам и Орлов уставился на недоумевающего Мэра.
– Что? – грозно заорал Мэр. – Ты что несешь?
– И документы на это имеются? – спросил Орлов.
– Да! Да! Имеются! – визжал зам.
– Так, покажите, – спокойно произнес Орлов.
– Я… я не могу.
– Почему? – теперь уже спросил Мэр.
– Я… я не могу, я уволен, и вся мэрия уволена… и никто нам их не покажет, – скулил зам, – уволены все!
– За сколько же ты все это продал? – схватил его за грудки Мэр.
– Я не знаю… не помню, – слабо отбивался тот.
– Я тебя спрашиваю! – продолжал орать Мэр.
– Ни за сколько!… Продал … подарил… Вы, господин, Мэр,… уволили деньги, так какое теперь это имеет значение? – и вырвавшись из цепких рук Мера, спрятался за спину Орлова. Мэр хотел было снова достать его, внезапно Орлов произнес: – А ведь он прав, господин Мэр, вы всех уволили и даже деньги. Теперь вам и отвечать на этот вопрос – где еда и чем вы собираетесь кормить город?
За спиной Орлова возник шум, топот, и зам исчез в конце длинного коридора, умчавшись наверх, где было светло, были солнце и небо, никто на него не кричал и не дрался, и не было этих дурацкий ящиков с такой же дурацкой надписью – “КУ-666”.
– Я вынужден доложить об обстановке в Центр, – произнес Орлов и тоже направился к выходу. Он сел в машину и уехал.
Через пару минут он находился в своем кабинете. Электричества не было, телефон не работал, жизнь как будто остановилась и замерла. Спустя какое-то время, он, добравшись до стола секретарши Катеньки, нашел в лотке факса листок бумаги. Это был последний факс, присланный из другой жизни, с Большой Земли – счет по задолженности города перед энергетической компанией. Там стояла астрономическая сумма, и еще было сопроводительное письмо, в котором значилось:
“Пока не будет погашена задолженность за прошедший период, город будет отключен от электроснабжения”.
Город, в котором были запрещены… нет, уволены деньги, уволены чиновники и бухгалтеры, начальники и их заместители, уволены Порядок и Закон! А, значит, теперь платить было некому и нечем…
– Да, и незачем, – подумал Орлов.
Да, беда не приходит одна…
Глава 30
Наступило жаркое лето. Оно очень кстати заглянуло в этот городок, и теперь своим теплом и длинными, бесконечными днями настаивало на жизни и радости, на времени, когда можно, наконец, сбросить надоевшую теплую одежду и остаться почти голым, ничуть этого не стесняясь. Что может быть естественнее, когда лишь прикрываешь себя легкой рубахой, не скрываешься от яркого солнца, не прячешься в скорлупу зимы и надоевшей квартиры, дышишь чистым свободным воздухом и просто живешь.
Город остался без поддержки извне, о нем как будто забыли, и только военные на холмах, там за металлической изгородью, напоминали о том, что где-то оставалась совсем другая жизнь. Привычная, но теперь такая далекая и совсем другая…
Прошло две недели с того памятного дня, когда уважаемый МЭР своим приказом отменил закон и порядок в их городке. Орлов, потеряв свою армию, утратив контроль над ситуацией, и, пожалуй, впервые в жизни не знал, что делать. Он чувствовал себя в окружении. Он, как никто в этом сумасшедшем городе, чувствовал металлическое ограждение, ощущая себя пойманным загнанным зверем. Чувство ответственности толкало его на какие-то действия, даже на подвиги. Он хотел навести порядок, собрать остатки еды в городе и делить ее блокадными пайками на каждого жителя. Он готов был голодать, чтобы отдать последний кусок ребенку или женщине. Но, к своему удивлению, обнаружил, что это никому было не нужно. Проходя по безумным улицам и глядя на людей, понимал, что все знают об общей беде, о голоде, который надвигается. Но безумцы продолжали с блаженными улыбками творить свои нелепые деяния. Все куда-то торопились, на бегу радостно здоровались с ним, не помня и не держа зла. Эти несчастные настолько были увлечены своими песочницами, что отвлечь их, убедить в чем-либо, было невозможно.
– Должны же быть какие-то инстинкты самосохранения, ведь у них есть дети! – думал он. – Скоро они сами протянут ноги и не смогут заниматься этим идиотизмом! Должен же наступить какой-то предел!
Но, однажды он понял, что все бесполезно…
Как-то раз, глядя на пустеющие полки магазинов, он подумал, что сможет еще пригодиться людям, и отправился в зоомагазин. Нет, он не собирался кормить людей собачьим кормом (хотя, почему бы и нет?), но там должны были находиться какие-нибудь крупы, например, ячмень, из которого можно будет приготовить вполне сносную еду. Тогда и захотел снова сделать что-то полезное, во всяком случае, так ему казалось…
Зайдя в магазин, в один, другой, третий, с удивлением узнал, что неделю назад один очень уважаемый человек, в прошлом глава милицейского ведомства, уже побывал здесь и скупил весь овес. Вернее, забрал его.
– Толстый боров?! – выругался Орлов. Надо сказать, что с того самого странного сна, он невзлюбил этого человека.
– Проголодался, жирдяй! Вместо того, чтобы позаботиться о детях, забрал все мешки с так необходимой крупой, теперь сидит и в одиночку обжирается.
Тогда Орлов поспешил на квартиру к Большому человеку.
– Справедливость нужно восстановить, – думал он. – Экспроприировать все, раздать детям, отнести в детские сады, которые досыта наелись стратегическим запасом, – вспомнил он. – Кстати, как тот воришка смог продать столько еды из подземных запасов? – думал он, идя по улице. – Ведь продуктов там было на несколько лет? Д-а-а! Раньше так не воровали!
