Его мысли перебило оживление в конце улочки, неподалеку от дома мента. Он подошел ближе. Какие-то люди собрались у небольшой веранды летнего кафе, и о чем-то спорили, а над их головами висел плакат “Ментовская Бражка”, и на нем был нарисован собственной персоной Большой человек. Рядом с ним красовалась в огромном переднике розовощекая веселая толстушка. Она по какому-то странному совпадению очень напоминала барышню из налогового управления, – подумал Орлов. Он подошел ближе. – Да вот же она! В белом переднике, как с картинки, совсем не похудела, разносит постояльцам в больших кружках какой-то напиток. Тут громовой голос огласил эту маленькую улицу, и стекла в домах задрожали. На пороге стоял, тоже в белом переднике, Большой… нет, скорее, Огромный человек. Он нес в своей лапище кружку с пенным напитком и орал ему… орал Орлову…
– Эй, старый хрыч! – фамильярно кричал тот, – пришел нашего пивка отведать? Ну-ка, давай, вояка, заходи! Давай старина, промочи глотку!
Он хохотал так же противно, как тогда в его сне и протягивал огромный фужер, из которого расплескивалось самое настоящее пиво, а пена разлеталась во все стороны. Люди рядом с такими же кружками весело приветствовали Орлова, приглашая зайти.
– Так вот куда он дел столько мешков с ячменем! – подумал Орлов, – ячменное пиво! Ну, конечно, мент нашел свое дело в жизни! Наверное, он всегда готовился именно к этому – открыть пивоварню. А, эта – его подружка – хороша! Как быстро меняются люди! – изумился Орлов.
Теперь бесполезно было спасать столь ценную крупу, вся она пошла на дело. На новое большое дело бывшего мента, а теперь Большого, вернее, Огромного человека. Он стал еще крупнее, и подружка его совсем не казалась голодной. Орлов какое-то время смотрел на парочку бывших чиновников, а теперь семейку пивоваров и вдруг что-то шевельнулось в его душе. Это была зависть! Уж больно хорошо они – эти два толстяка – смотрелись на фоне вывески своего заведения. Тут Орлов окончательно понял, что помогать этим людям бесполезно – все они окончательно сошли с ума.
Вернувшись домой, посмотрел на свою молодую жену, боевую подругу – Машку… Машу… Машеньку.
– Надо же, какие сантименты, – не узнавал он себя. – Еще недавно боевой офицер, чекист от мозга до костей, железный человек, вояка… А теперь – Машенька…
Она за последние недели похудела, что, впрочем, очень ей очень шло. Нет, она не стала тощей, совсем не подходила к тем извращенным мировым стандартам, которые невесть чем будоражат воображение мужчин. И все же. Она, эта деревенская девочка, некогда косая сажень в плечах, с руками, как у метательницы молота, с фигурой, как у мельницы, с нелепым грудным басом, стала изящной и нежной. Молодость пунцовым румянцем проступала на ее щеках, а в законном месте проявилась восхитительная талия. Все, что было над этой талией, совсем не пострадало, изумляя красотой и упругой настойчивостью форм.
– Что с ней будет через неделю-другую? – отмахнулся Орлов от своего созерцания. – Сколько протянет эта девочка, совсем еще ребенок…. большой ребенок…. девчонка… нет, девушка… девочка… ЕГО!
И тут Орлов понял, кому еще сможет помочь, и кому он нужен точно.
Больше Орлов не обращал внимания на сумасшедших горожан. Это было бессмысленно, тратить силы и время на никому не нужное занятие не хотел. Он проходил мимо них, не глядя, шагал по улицам, как не смотришь на собак или птиц, которые копошатся под ногами. Да, и что на них смотреть – ты же не будешь воспринимать их всерьез. Собаки и собаки, зверюшки, птицы какие-то. Теперь в груди его горел огонек затаившегося счастья, тревоги за человечка, который по воле случая оказался рядом и которому он мог помочь. И вообще, теперь он не скрывал от самого себя вновь вспыхнувшее в его жизни чувство. А может, его и не было никогда. Была работа, служба, дело всей его жизни. Было проще ни за кого не отвечать, когда отвечаешь за многих, проще не подпускать к своему сердцу никого. Раненому сердцу, которое напоследок встрепенулось и захотело чего-то еще, чего-то большего, чего не было в жизни раньше. Жизни с этим старым раненым сердцем…
На всякий случай подошел к холодильнику. Электричества не было, полки были пусты. В буфете оставались остатки крупы, сахара, меда, немного черствого хлеба. А рядом стояла она, нежно, с удивительной улыбкой, преданно глядя в его глаза, и сердце его перевернулось…
Глава 31
Его неуемная буйная фантазия переливалась через края разума и здравого смысла. Сделать невозможное! Создать парк невиданных диковинных машин и подарить их людям! Машины должны быть разными, непохожими друг на друга. Так же, как не похожи все эти люди и их желания. В городе на заправках закончился бензин, не было электричества, дороги обезлюдели, вернее люди передвигались по ним, но пешком. И теперь он, как никогда, чувствовал себя рядом с настоящим делом…
Всю прежнюю жизнь он посвятил работе… заводу… Окончив столичный ВУЗ, где из него сделали хорошего инженера, он, конечно же, вернулся в родной город и потом честно ему служил. Застал тот период, когда завод выпускал мясорубки и всякую кухонную утварь. Потом завод разорился и долго уныло стоял и не дымил трубами. Это был тяжелый период в его жизни. Они с его любимым “Малышом” только разыскали друг друга в этом городке, только поженились, и теперь чем-то нужно было кормить семью. Семья – всего-то два человечка – он и она, и все же. Несколько лет стояли за прилавком, что-то продавали, и ничего – выжили. Остальные тоже стояли рядом, плечом к плечу. Потом возвращались в свои квартиры и были счастливы вместе. Главное, что ты не один. Как хорошо, что есть в жизни твой “Малыш”, а остальное не так важно. Главное, что у тех прилавков рядом с тобой такие же люди и делают то же самое – продают друг другу иноземное, диковинное с непременным затхлым запахом китайских складов. Потом отдаешь выручку боссу, берешь свои крохи и гордо приносишь домой жене! Вдвоем было как-то удивительно хорошо, несмотря ни на что. Зато, появились невиданные, неземные шоколадные батончики с восхитительным вкусом и орешками внутри. А если немножко сэкономить… ну, если немножко сберечь, можно накупить их, таких разных, в блестящих обертках, потом сложить в коробку. Нет, не есть – собирать, как коллекцию, а потом долго сидеть и… любоваться. А этот удивительный, сказочный ресторан, который появился в их городке! Забываешь обо всем, хватаешь “Малыша”, тащишь его в длинную очередь, которая опоясывает это заведение и на цыпочках, через головы остальных, глядя на счастливчиков, стоящих у самого входа, дожидаешься счастливого часа. Час проходит,… и второй… И, вот, ты у врат неизведанного Рая, куда так стремится весь город. Ты переступаешь неземной порог и попадаешь в сказку! Здесь нет официантов, нет поваров в высоких колпаках. Какие-то чудо-машины стучат, как станки на заводе, а из них появляются удивительные блюда. Ты занимаешь место у стойки; перед тобой поднос. На нем бутылочка с черной пенной жидкостью, которую пьешь через трубочку, и газики шипят, ударяя в ноздри. Тарелки здесь из удивительного картона и почему-то все едят руками. Наверное, в Раю так и должно быть! Есть из картонных тарелочек, стоя, руками или пластмассовыми вилками, и запивать из бумажного восхитительного стаканчика. Твое блюдо завернуто в тонкую бумагу и скрывает тайну,… загадку,… заморскую и такую неземную сказку, ради которой ты простоял два часа.
