Робость не только смутила его, она сковывала движения и мысли. То, что приготовился высказать, — заветное, главное, напрочь вылетело из головы, только нутро подсасывал страх, подавляющий волю, мешавший дышать полной грудью, и сомнения, мучившие его раньше, ожили и заметались в мозгу.
Не хватало воздуха — вот что остро почувствовал он.
Провожатый впереди, грохоча, печатал сапогами по паркету, Странников, боясь поскользнуться, едва поспевал за ним, всё время стараясь угодить в ногу. Не удавалось. Косясь на стены, он отмечал, что отсутствовали стулья и скамейки для посетителей. Ему рассказывали, что они исчезли, лишь заявился, рекомендованный Молотовым
[12], новый заведующий организационно-распорядительным отделом ЦК партии Лазарь Каганович, еврей из многодетной бедной семьи сапожника с Украины.
Готовясь и стараясь не ударить в грязь лицом, Странников постарался разузнать о нём как можно больше и немало подивился. Грязные сплетни отмёл, но и того, что осталось, хватило, чтобы понять незаурядность этого политика.
Лазарь не любил людей, а их толпы ужасно боялся с малолетства, наслышавшись от матери о черносотенцах и страшных еврейских погромах. Потом, спустя много времени, встав сам у власти, научился, не гнушаясь и не мучаясь совестью, губить тысячи безвинных, взбираясь на трибуны, бросать оттуда призывы беспощадно уничтожать «врагов народа», как это было на той же Украине, куда он был послан Сталиным. И не делил их по нациям, русскими те были, евреями или украинцами.
Лазарь не умел говорить красиво, как Троцкий или Киров, не любил втолковывать долго и нудно, как Ленин или Каменев, но короткими, ёмкими фразами научился зажигать массы; безграмотный, угадывал главное интуитивно и умел повести за собой.
В Гомеле, узнав об Октябрьском перевороте, он без лишних слов организовал большевиков и захватил власть, чем сразу заявил о себе. А потом, окунувшись с головой в революцию, мотался по всей стране, куда кидало руководство, всегда добиваясь своего, прослыл незаменимым исполнителем, пока судьба ни свела его с Молотовым. Этот человек и вывел его в верхние эшелоны партийной власти, помогая подыматься по головам недотёп и неумех, то есть по лестнице партийной иерархии.
Но идолом для Лазаря Молотов не стал. Кавказец Сталин, бывший боевик, грабитель банков, добывавший Ленину деньги для газет и других партийных нужд, жёсткий и решительный Коба завоевал его сердце и разум.
После того как Сталин оттеснил соперников и утвердился рядом с Лениным, Лазарь проникся к нему ещё большими чувствами и начал пробивать дорогу только к нему, невзирая на то, что кавказец недолюбливал евреев во власти и главным своим врагом считал Троцкого, хотя до поры до времени тщательно скрывал это.
Оказавшись наконец с помощью Молотова в одной команде со Сталиным, Лазарь сделал всё, чтобы бывший кумир без его согласия не принимал ни одного ответственного решения и доверил ему ключи от самой тайной двери собственных кладовых — руководство всеми кадровыми вопросами в партии и в стране.
Именно в ту пору, перед назначением на пост ответственного секретаря губкома, Странников впервые и побывал в том коридоре, а потом в кабинете, увидел и услышал Лазаря воочию и блестяще прошёл чистилище.
Сталин, Молотов и Каганович как раз начали процесс очищения от старой гвардии партийцев. «От старых пердунов освобождаемся», — откровенно посмеивался Каганович в разговоре, имея в виду и затесавшихся во время великого переворота в ряды большевиков откровенных врагов — эсеров, эсдеков, кадетов, меньшевиков и прочих, и прочих, прилипших к победителям, как мелкая рыбёшка к большому хищнику. А вместе с этой нечистью Сталин очищался и от своих опасных соперников — от большевиков настоящих, мешающихся под ногами. Таких тоже хватало, к ним требовался особый подход и умение, которых Лазарю было не занимать — Кобу он понимал без слов, достаточно было пристального взгляда того на очередную жертву.
Отбирал Лазарь молодых и преданных, готовых беспрекословно выполнять любой приказ, идти вперёд за вождём, не сомневаясь и не оглядываясь в прошлое, а главное — не знавших о прошлом всей правды.
Молотов недолго маячил над Лазарем, стараясь контролировать и поправлять, помеху эту Каганович устранил скоро и по всем вопросам напрямую стал выходить лично на Сталина.
При той первой встрече Лазарь впечатлил Странникова. Могучее телосложение, высокий рост, густые волосы на лбу и борода свидетельствовали о недюжинном здоровье, не портил лица мясистый нос, нависающий над усами, а прозорливые миндалевидные глаза пронизывали насквозь. Неуютно чувствовал себя Странников под шилом этого взгляда, казалось, он как бабочку пришпиливал его к спинке стула, не давая шевельнуться, горло перехватывали спазмы, не скоро он освоился и начал внятно отвечать на вопросы. Но говорил, что думал, что накопилось, не таясь, и Лазарю понравился юркий кандидат. В конце разговора он твёрдо пожал ему руку и, благословляя на большие дела, в шутку или всерьёз пообещал заглянуть при случае. Оказывается, моря он тоже никогда не видел, а о чудесной и здоровущей «красной рыбе», рождающейся из мизерной чёрной икры, впервые услышал от Кирова и долго не мог поверить.
Возвращаясь домой и трясясь в поезде, не в силах заснуть от впечатлений, Странников и сам дивился необычной судьбе этого человека, грубого, невежественного и почти безграмотного, сумевшего забраться так высоко во власть и, чем больше думал, тем сильнее им овладевали негодование и зависть, что он родился позже, что упустил время романтичного и авантюрного периода революции, когда поступок, один миг могли решить и решали судьбу не только личности, а целого народа и огромной страны. Действительность, окружающая суета в партийном аппарате в его глазах выглядели теперь мещанским стремлением переродившихся чинуш обставлять себя привилегиями, плести коварные интриги, заканчивающиеся нередко печально. Ему, начитанному, проницательному и вообще-то, как сам считал, интеллигентному человеку, всё это претило, он называл это «вознёй пауков в банке, поедавших друг друга». Но вступив в эту лодку, понимал он, в шаткую лодку, несущуюся по мощной реке жизни, он уже из неё не выберется, а если попытается, то свернёт шею и, оказавшись на дне, не увидит ни одной протянутой руки, наоборот, услышит возгласы злорадства по поводу освободившегося места.
Так чего же философствовать впустую? — будоражили его новые мысли — пока всё получается, надо двигаться вперёд; удел гадалок дурачить сомневающихся, ему, ленинцу и марксисту, заказан путь в одном направлении… как пишется на плакатах — до самого того светлого дня!
…Паровоз медленно тянулся от станции к станции, безделье мучило и надоедало, снова и снова всё повторялось… Тогда и пришла на ум никчёмная историйка о бедном английском антикваре, безумно мечтавшем разбогатеть. Тот подумывал, а не закрыть ли ему лавку, не приносящую, кроме хлопот, никакого дохода, но заглянул однажды на огонёк слуга знаменитого лорда-миллионщика. Тот собрал все диковины мира, но как истинный фанатик мечтал о какой-то чудной штуковине в единственном экземпляре. Не задумываясь, антиквар преподнёс лорду в подарок редкую коллекцию своих марок, которой так дорожил, что никогда не выставлял на продажу. А на следующий день он был приглашён в апартаменты богатея, принят и вознаграждён по-царски.
