Чем бы всё закончилось, трудно предположить, но в коридоре послышались громкие голоса, неизвестный посетитель весёлым басом приветствовал администратора, называя его по имени и отчеству, а скоро заявился и сам в распахнутую дверь и сразу заполнил комнату мощным голосом и необъятными телесами. Задев плечом Ковригина, он прижал к груди Странникова, затискав его в медвежьих объятиях и, успев обернуться, крикнул, подзывая Арестова:
— Мина Львович, не натёрли мозоли баулы? Заноси да открывай! Небось всё съедим! Изголодался я на здешних харчах, вовремя подоспели, братцы!
Говорил он не переставая, успевал кого ущипнуть, кого по плечу прихлопнуть, а Странникова, не удержавшись или оказывая особое расположение, несколько раз расцеловал в щёки и в лоб прямо-таки по-родственному и тут же поднял рюмку:
— Сдвигай-ка ряды и стаканы, пролетариат! Сколь не виделись-то?
— Месяцев пять-шесть?.. — начал было гадать Странников.
— Полгода! Вот те на! — захохотал, неизвестно чему обрадовавшись, Богомольцев и зашвырнул шляпу с головы на диван. — Выросли орлы! — Он был навеселе и, не замечая отчуждённости Арестова и Странникова, попытался сдвинуть их лбами. — Вот вы оба, считай, и в Кремле! Это вам большое наше партийное доверие! Цените. Принимайте поздравления по случаю назначения пока от меня, ну а завтра отметим это дело в особом кругу. Наших здесь собралось достаточно. Со всеми обзнакомлю. Теперь вы в верхние круги власти вступаете. Должны друг друга крепко поддерживать. Одним словом, будет о чём побалакать.
И он, подавая пример, опрокинул рюмку первым.
За торжественным банкетом в небольшом уютном ресторанчике, где Странникову с Арестовым всё-таки пришлось сидеть рядом, последовали второй, третий, четвёртый… Председательствовал Богомольцев, дело своё он знал, люди были разные, но все хваткие как на подбор, энергичные, желали успеха. К концу недели, когда, как обычно, Ковригин забежал в номер подымать их к морю, Мина Львович, не отрывая головы от подушки, идти отказался, буркнул, когда его расталкивали, что придёт сам, и подмигнул мутным глазом Егору. К обеду они его так и не дождались, а когда возвращались, Ковригин забежал в лавку и догнал Странникова, пряча в карман свёрток.
— Это ещё зачем? — догадавшись, бросил тот строгий взгляд на свёрток. — Мало ты его вчера на себе из ресторана тащил? Косятся уже отдыхающие. До администратора дойдёт, угодим в историю. Исаака подведём.
— Мина Львович просил, — виновато опустил голову и, не зная, что делать с бутылкой, как мальчишка смутился Ковригин. — Наши-то запасы кончились.
— Опустошили!
— А что там было-то…
— Нельзя ему. Удержу не знает, если присосётся. В запой скопытится, здесь не Астрахань, здесь его штучки дорого обойдутся, а вечером идти к Исааку, уезжает тот скоро. Отходную затевает для всех.
— Вот и поправит Мина Львович головку, чего мучиться человеку?
— Ишь, заботливый нашёлся, — нахмурился ответственный секретарь. — Быстро ты с ним спелся. На какой ниве нашли общий язык?
И он со значением зло щёлкнул себя под подбородком.
— Что вы, Василий Петрович! — вспыхнул Ковригин. — Разве можно? Как вами велено, я лишь перед сном позволяю. Только рюмочку ради успокоения организма, уснуть сразу не могу. К обстановке никак не привыкну. Мельтешат перед глазами эти купальщицы в подштанниках. Русалки, право! Одна стыдоба!
— На днях тебе ехать… встречать Маргариту Львовну. Не забыл про неё? Нимфу
[18] остроглазую здесь не приметил? Где устроился, как? Я к тебе так ни разу и не заглянул…
— Нормально! — вытянулся по-солдатски Егор. — Хозяйка справная. Готовит вкусно, стирает. Угодишь — ещё и поднесёт сама!
— Смотри у меня! — погрозил пальцем Странников. — Ишь, хозяйка справная… Загорел-то как! Только сейчас и заметил, — он, оценивая, оглядел Ковригина. — Словно чёрт из пекла, одни белки глаз сверкают.
— Природа.
— Ты вот что… — Странников прищурился, пожевал губами. — Вид у тебя, прямо надо сказать, неважнецкий, даже какой-то безобразный… Лохматый, чёрный весь, обтёрся, обтрепался в пути. Сам-то на себя в зеркало смотришь? С тобой скоро по улице стыдно ходить будет!
Ковригин отвёл глаза.
— Бери пример со здешних. Вишь, в чём шастают? Словно при дворе царском.
— Так нэпманы ж! — покривился тот. — Сотруднику ОГПУ разве можно?
— Можно! — гаркнул в сердцах секретарь. — Ты ещё б тужурку кожаную надел да маузер к поясу подвесил!.. А почему нельзя, голова дубовая? Ты теперь сотрудник особой секретности. Правильно будет, если за своего у них сойдёшь, информацию легче добыть, дружков среди них завести. Кумекай, чудак.
— Мне бы… — чесал затылок Егор.
— Приказ особый нужен? Трубкин, балбес наш, ничему тебя не учил?
— Ну… в общих чертах. Времени-то откуда?
— В общих чертах! — сердито оборвал его Странников. — Слушай меня. Срочно смени одёжку. Костюм соответствующий подбери. Светлым чтоб был, как у этих… И шляпу соответствующую. Денег дам для первого раза, если своих не хватает.
— Трость! — подсказал, вникая в роль, Ковригин.
— Трость? Обойдёшься без трости. За жулика примут. Ты лучше кудри сбрей. Солиднее выглядеть будешь. Ишь, рассыпались, до плеч достают. Для девок отпускаешь?
— Так едут же наши, — попробовал пошутить Егор.
— Не по твою душу едут. Исаак Семёнович намедни интересовался. Спрашивал, не жениться ли снова я задумал, приказал ему представить наших женщин, хочет выбрать сам.
— Смеётесь?
— Какой там! Старик всерьёз всё принял. Говорит, пора, мол, мне остепениться. Если и вторая убежит, как Машка моя, наверху по головке не погладят.
— И вы что ж, тоже всерьёз с женитьбой?
— А тебе какой интерес?
— Извиняюсь…
— Вот-вот, прищепи язык. Разговорился ты у меня. — Странников хмыкнул. — Да и я расслабился в этой обстановке. Как бы и с дамочками нашими такого же не случилось, а то станут заглядываться на здешних красавчиков. Объясни им обстановку, когда встретишь. Чтоб ни-ни!
— Есть.
— С Маргаритой Львовной особо поговори. Она всё же за старшую. В Симеизе чтоб носы особо не высовывали по вечерам, да хозяйку им подыщи построже.
— Понял.
Видно было, что настроение у Странникова после этого разговора изменилось, он посуровел лицом, весёлости прежней и беззаботности в глазах как не бывало. Подпортил дальнейшее Арестов. Лишь появились они в номере, стал приставать к Ковригину, пока Странников не налил ему сам, но лучше бы секретарь этого не делал: потом пришлось наливать ещё и ещё, пока водка не кончилась, а председатель губисполкома не уснул. Вечером поднять его не удалось, и к Богомольцеву Странников отправился один в сопровождении Егора, которого не переставая ругал, что тот угробил Арестова надолго, что отдых напрочь испорчен, а главное, неизвестно, как воспримет всё это Исаак Семёнович. Однако, к его удивлению, Богомольцев сообщение смущённого секретаря принял достаточно спокойно, обнял по-свойски, встряхнул в медвежьих лапах и возвестил, не скрывая от собравшихся друзей:
