Совершенно иначе обстояло дело в АБТ. Люсия Чейз старалась привлечь в свой театр звезд – везде и всегда, где и когда это было возможно. Тем более что преимущественно традиционный репертуар АБТ способствовал этому.
Так, в бытность мою в АБТ у меня занимался, помимо прочих, Фернандо Бухонес, американец кубинского происхождения. Я знала Бухонеса еще по первому Всемирному фестивалю балета, устроенному Сасаки в Токио. Крупнейшая звезда АБТ, блистательный Бухонес многим напоминал мне Асафа. Фернандо обладал поразительно мощным прыжком плюс идеальной чистотой линий и позиций.
Бухонес, на мой взгляд, – один из тех, кто оказал решающее влияние на эволюцию мужского танца. Остальные танцовщики подобного рода, кажется, все из России.
Фернандо, в силу своего исключительно пропорционального сложения, смотрелся высоким и мог танцевать даже с Синтией Грегори, другой звездой АБТ того времени, балериной отнюдь не маленького роста.
Кстати, Синтия Грегори – мне посчастливилось застать ее на сцене еще молодой – часто конфликтовала с Люсией Чейз. Она трижды покидала труппу. Чейз в связи с этим любила повторять, что отечественные, доморощенные звезды более склонны к неповиновению, капризам, а то и бунтам. Словом, ими труднее управлять.
О ведущем танцовщике АБТ Патрике Бисселе я вспоминаю с содроганием сердца, с жалостью, которая даже сейчас, спустя много лет, накатывает на меня холодной волной.
Биссел – статный, с отличной по любым мировым меркам техникой – был любимцем американской публики, радовавшейся, что это звезда не импортная, а своя, как, впрочем, и Гелси Киркленд, с которой он тогда танцевал.
Гелси – в высочайшей степени утонченная, талантливейшая, страстная балерина, взращенная, кстати, Баланчиным, в его школе, но затем ставшая примой АБТ.
Конечно, Гелси хорошо известна как партнерша Михаила Барышникова, слава которого в Америке затмевала все и вся. Но в то время он не танцевал из-за травмы ноги.
Судьба Патрика Биссела может служить трагическим символом опасности, пропасти, название которой – наркомания. Биссел скончался от наркотиков в тридцать лет. Опасность эта тем более пугающая, что она достаточно типична для балетной общины Запада. Мир танца, по мнению многих, все больше попадает в зависимость от наркотических препаратов.
Вся труппа театра, включая Люсию Чейз, знала о болезненном пристрастии Патрика. Мы с ужасом наблюдали, как бездумно или, скорее, безумно он разрушает свой талант и саму жизнь. Я принимала судьбу Патрика близко к сердцу. Он занимался в моем классе, я видела его огромный творческий потенциал, симпатизировала ему, обаятельному человеку.
Влияние наркотика на танцовщика подобно его воздействию на спортсмена. На первоначальном этапе Патрик, возможно, танцевал даже лучше, чем в нормальном состоянии. Но деградация наступила очень быстро. И дело тут не только в пропущенных репетициях и сорванных спектаклях. Еще страшнее, когда спектакль не сорван и танцовщик появляется на сцене после дозы кокаина.
Не секрет, что Гелси Киркленд тоже не обошло стороной увлечение наркотиками.
На моих глазах Биссел чуть не уронил Киркленд во время высокой поддержки. Ситуация была очень опасная, и коллеги кричали Патрику из-за кулис:
– Прекрати танцевать! Уходи со сцены! Убьешь!..
Что до Гелси Киркленд, то ей в дальнейшем удалось перебороть пагубное пристрастие, и нельзя не снять перед ней за это шляпу.
Она целых два года не только не выступала, но даже не вставала к станку. К слову, через пару лет, когда ей предстояло возвращение на сцену, в роли Джульетты, был, вспоминаю, такой комический эпизод в классе (Гелси выбрала мужской урок).
Она тогда только начинала входить в форму, но, видимо хорошо разогревшись у станка, решилась попробовать пируэт в центре зала – впервые после столь долгого перерыва. Я предложила ей уточнить положение рук, сказав, что кисти должны почти соприкасаться и что нужно почувствовать, будто между пальцами пробегает электричество.
Киркленд, заметив в ответ, что в последний раз она делала пируэты «месяцев двадцать пять назад», все же обещала постараться, но явно переборщила, взяла слишком сильный «форс» и шлепнулась, в шутку приняв неуклюжую позу на полу.
Конечно, и танцовщики, и пианист-аккомпаниатор, и я рассмеялись, а Энтони Дауэлл разрядил обстановку: «Гелси, ты, наверное, подключила слишком высокий вольтаж…» Гелси тут же нашлась, ответив, что, как истинная прима, она всегда вызывает шок одним своим присутствием!..
Состоявшееся через несколько недель выступление Гелси в «Ромео и Джульетте» произвело на меня неизгладимое впечатление. Помимо прочего, она показала редчайший драматический дар. Уже в адажио первого акта Гелси передала всю гамму чувств на уровне Шекспира: и растерянность, и целомудрие, и любовь с первого взгляда, и счастье, и предчувствие надвигающейся трагедии.
Гелси Киркленд и Энтони Дауэлл. «Ромео и Джульетта»
В отличие от Гелси Киркленд, избавиться от наркотиков удается далеко не всем попавшим к ним в плен.
Я склоняюсь к тому, что пристрастие к наркотикам объясняется нагрузками на артиста в мире танца, напряженным темпом работы в АБТ и других западных труппах. Здесь артисты сплошь и рядом вынуждены репетировать несколько балетов одновременно. Здесь считается нормальным, когда после восьми часов репетиций артисту еще приходится танцевать вечером спектакль. Схожая ситуация, знаю, теперь складывается и в ведущих российских театрах.
К тому же молодые люди одержимы балетом, они живут им, жаждут раздвинуть границы искусства, испытать свое тело и психику на пределе возможностей. Наркотики кажутся им проездным билетом в мир фантазии, бальзамом, спасающим мышцы от усталости или разрыва, а душу – от творческих сомнений.
Но артист, пристрастившийся к наркотикам, деградирует, судьба его становится шаткой, а высоты творчества – призрачными…
Уверена, что и алкоголь вредит балету. Он – беда не только российских звезд. Пьющий человек пьет. Как в России, так и за границей. Пьет, чтобы снять усталость после работы и когда сидит без работы; пьет в праздник от радости и пьет от горя; пьет, когда его все обожают и если никто не любит. В общем, пьет. И это, подобно наркотикам, до добра еще никого не доводило.
В моей памяти запечатлелся гала-концерт в театре Метрополитен опера в Линкольновском центре искусств, поставленный Люсией Чейз и посвященный 40-летию АБТ. Хотя официально об этом не говорилось, но то был прощальный поклон самой Люсии – концерт венчал заключительный, 40-й ее сезон в кресле директора АБТ. На будущий год директором становился Барышников.
Выступала масса звезд, когда-либо танцевавших в АБТ, включая Нуриева и Фраччи. Даже Алисия Алонсо и Игорь Юскевич – каждому уже в районе семидесяти – прошлись по сцене под звуки «Жизели», в балетных костюмах и гриме.
