В кабинет вошла Вера Гавриловна в деловом костюме цвета взбесившейся лососины и нежно-розовой блузочке. Н-да, красивая была бы дама, если бы не слишком хищное выражение лица. Интересно, оно у нее другим когда-нибудь бывает?
На этот раз неумолимый взгляд ее темных глаз был направлен на Любовь Николаевну. А вот не надо начальницу к песнопениям принуждать!
Любовь Николаевна поежилась, но не струсила. В принципе, на работу она ходила для развлечения, чтоб дома не скучать. Дети у нее учились в универе, присмотр за ними был не нужен, по дому ей помощница помогала. Хорошо, когда муж хорошо получает, можно жить в свое удовольствие. И даже на работу ходить в свое удовольствие.
Сообразив это, Вера Гавриловна снизила накал негодования и сказала уже всем:
– Через десять минут оперативка в моем кабинете! – и вышла, оставив нас в некотором напряжении.
– Надеюсь, к концу оперативки комп загрузится, не то я не знаю, что с ним сделаю. – Лизонька чуток призадумалась и угрожающе пообещала: – Водой полью!
– Так ты короткое замыкание устроишь! – Любовь Николаевна не могла допустить столь радикального решения проблемы. – И мы все работать не сможем!
Лизонька пожала плечами. Я тихонько хмыкнула. А что? В самом деле, что случится, если комп, находящийся под напряжением, полить водой? Он один загнется, или в самом деле короткое замыкание случится и неизвестно, чем дело кончится? Маленьким таким пожарчиком, к примеру?
– Ладно, пора! – скомандовала Марья Ивановна, она у нас главный специалист, мы-то все просто ведущие. – За мной! – и бросилась из кабинета, будто ложилась грудью на амбразуру вражеского ДОТа. Или ДЗОТа? Интересно, а какая между ними разница?
Пока я размышляла на околовоенные темы, мы цепочкой как цыплята за наседкой вошли в кабинет начальницы, расположенный напротив, и устроились за длинным столом каждый на своем привычном месте.
Окинув нас пристальным взором, Вера Гавриловна принялась дотошно выпытывать у каждой, что та сделала, что собирается делать, что не сделала, почему не сделала. В результате оперативка затянулась на два часа. Что, впрочем, далеко не предел. Мы и по четыре часа сидели, если было что-то важное и ответственное. Правда, я бы предпочла работать, но Вера Гавриловна отчего-то считала эту болтологию руководством.
После оперативки пришли в отдел измотанные и разозленные, что тоже было нормой. Марья Ивановна сразу отправилась к чайнику, и через пять минут мы пили все тот же кофе. На сей раз, правда, я предпочла молотый без сахара. Мозги после переливания из пустого в порожнее требовалось основательно прочистить.
Лизонька из всей нашей компании единственная была вполне довольна. К нашему приходу ее тупой комп только-только загрузился, и она, торопливо попивая чай, что-то шлепала на нем со скоростью профессиональной машинистки.
Я скосила глаза на мигающий дисплей телефона. Два неотвеченных вызова. Наклонилась поближе, чтоб рассмотреть, буковки уж очень маленькие были, и обмерла. Олег Геннадьевич! И что ему от меня нужно? Он крайне редко давал мне поручения, минуя непосредственную начальницу. И то это были экстремальные случаи, когда ее на месте не было. Что могло случиться теперь?
Нехорошие предположения тут же вихрем пролетели в голове. Неужели он будет предлагать мне интим? Да провались все пропадом!
Принялась за работу, то и дело опасливо косясь на телефон. Может, мне его просто от греха подальше отключить?
До обеда проработали нормально. В обед Любовь Николаевна сделала ручкой и исчезла. Марья Ивановна проводила ее подозрительным взглядом.
– Похоже, у нее новая любовь. Обедать наверняка в ресторане будет.
Мы с Лизой синхронно кивнули головами. Это было очевидно. Любовь Николаевна вообще без мужского обожания жить не могла, и одного мужа ей явно было мало. Но вот до какой границы она доходила в стремлении кружить головы мужикам, мы не интересовались. Мне кажется, до банальной измены она не опускалась, но кто знает?
Обедать Марья Ивановна осталась в отделе, у нее еда была с собой. Мы с Лизой пошли в буфет на первом этаже. Народу там было многовато, мало кто захотел выходить на улицу в мороз. Постояли в очереди, болтая с соседями о прошедшем корпоративе.
Причем народ смотрел на меня так… пусть будет оценивающе, хотя мне на ум пришло другое слово, не слишком приличное. Интересно, все знают, что уходила я с генеральным? Или те, кто не знал, были оповещены знающими?
Под этими взглядами чувствовала себя куртизанкой. А после того, как в зал вплыли начальницы двух отделов, бросив на меня презрительно-подозрительный взгляд, еще и нечестивой соперницей.
А вот надо слушать свою интуицию! Не хотела идти на новогодний корпоратив, и не надо было идти! Но совесть тихо прошептала: ты же пошла на него только из-за Макса. Нечего уж прикидываться! Я вздохнула. Ну, пусть так. Но все равно пошла зря.
Дошли до раздачи, взяли салаты, ленивые голубцы с гарниром из овощей и учапали в отдел – все столики были заняты. Их вообще было слишком мало, не рассчитан наш скромный буфетик на такой наплыв народу.
В отделе сидела Марья Ивановна и доедала принесенный из дому борщ. Пахло так вкусно, что я быстренько принялась за салат. Даже голодная понимала, что не вкусный он. Да, это не дома. В принципе, все овощи были свежими, просто невкусно приготовленными. Бабушка бы сказала «без души».
– Надо будет проветрить комнату как следует, – Марья Ивановна помахала ладонью над пустой тарелкой, разгоняя запах. – Сильно пахнет?
– Еще как! – согласилась я, переходя к голубцам. – А что?
– Да тут без вас Вера Гавриловна заглянула, предупредила, чтоб едой не пахло. Вишь, Олег Геннадьевич на планерке возмущался, что у нас обстановка нерабочая.
– А сам-то он где ест? – я не раз видела, как его секретарша Элеонора Павловна таскала продукты в кабинет генерального. – Не у себя, что ли? Ему можно, нам нельзя? – и с чего это я вдруг вздумала бороться за справедливость?
– Он в личной комнате ест, – уточнила Лиза. – Ему можно.
Я испуганно замолчала, вспомнив, что мне вполне светит рандеву в этой самой комнате.
– Что позволено Юпитеру, не позволено быку, – снисходительно поделилась с нами, необразованными, своими глубокими знаниями римской мифологии Марья Ивановна. – Так что проще окно открыть и проветрить как следует.
Мы с Лизой не возражали. Проветрить, так проветрить. Поели, настежь распахнули окно, вышли в коридор. Постояли минут пять, зашли обратно. Стужа, как на улице. Окно закрыли и закутались, кто во что мог. Я лично в теплую толстую кофту из домашней пряжи. Остальные тоже понадевали, у кого что было.
Только мы устроились, заплыла Любовь Николаевна. Скинула шубку, осталась в полупрозрачной кофточке, явно не согревающей ее роскошное тело. Села за свой стол и только потом поняла, что в отделе уж как-то слишком холодно.
