В его кармане требовательно запел сотовый. Вынув его, Олег Геннадьевич посмотрел на дисплей, поморщился, но ответил спокойно:
– Что случилось, Элеонора Павловна? Я же предупредил: меня не беспокоить! – выслушав сбивчивое объяснение, сухо пообещал: – Хорошо, передайте ему, что подъеду через полчаса.
У меня отлегло от души, и я чуть было не улыбнулась гораздо более радостно, чем положено было улыбаться уходящему поклоннику. Хотя тет-а-тет и не радовал, но вежливость еще никто не отменял.
– Вызывает губернатор. Не знаю, для чего я ему понадобился. Мы местным властям не подчиняемся, но портить отношения не следует. – Он говорил виновато, будто оправдываясь передо мной.
– Конечно, Олег Геннадьевич, – и тут же поправилась, увидев укоризненный взгляд: – ой, простите, пожалуйста, Олег!
Он тихо засмеялся и провел по моей щеке горячей ладонью.
– По имени, но на «вы». Что ж, будем считать это слабым, но прорывом в наших отношениях.
Наклонился, поцеловал меня в щеку и наконец-то ушел.
Я обессилено растеклась по дивану, невольно выдохнув застоявшийся в легких воздух. В комнату зашла бабушка, поставила цветы в вазу. Бардовые герберы в голубоватом хрустале смотрелись потрясающе. Бабушка немного ими полюбовалась и внезапно спросила:
– Что, так сильно не нравится?
Что речь шла не о цветах, было ясно, и я призналась:
– Бабушка, что значит «не нравится»? Я его просто боюсь! У меня рядом с ним в животе какая-то резь начинается.
– Ну, тебя ведь никто ни к чему не неволит. С чего такая ненормальная реакция?
– Стереотип, наверное. Я его воспринимаю, как начальника. Как большого и строгого начальника. И когда его вижу, – у меня в голове одна только мысль: где я напортачила до такой степени, что меня вызвал сам генеральный? Больше у меня никаких ассоциаций не возникает.
– Да, как все запущено, – грустно пошутила бабушка и предложила: – Поспи. При болезни это самое полезное.
От слабости и неприятного визита меня в самом деле жутко потянуло в сон. Проспала я часов до шести. Едва открыв глаза, посмотрела на часы. Как хорошо все-таки не работать! Вот сейчас все пойдут по морозу домой, а я уже дома. В теплой и уютной кроватке. И видеть никого не хочу!
Хорошо, что у нас не принято навещать больных. А то неприятно как-то. Лежишь в пижаме на диване, весь такой расслабленный, а к тебе врываются всякие…
Пошла умылась, перекусила чуток и снова забралась на постель с книгой в руках. Не успела перевернуть первую страницу, зазвонил телефон.
– Катя, привет! – Лизин голос был как-то уж очень доволен собой, и я насторожилась. Чего ей надо от больного человека? Надеюсь, она не собирается меня навещать? – Можно, мы к тебе заедем? Навестим. Я с Максом, кстати.
– Нет! – это прозвучало не слишком благожелательно, но с меня хватит незваных гостей! – Я болею! – представать перед еще одним мужчиной в столь неприглядном виде было катастрофой.
– Поэтому мы и приехали. Так сказать, поддержать в болезни. Кстати, мы уже внизу, так что двери открой, ладно?
Я хотела заявить, что не нужно мне посетителей, и пусть они едут дальше, но Лизонька что-то прошептала и радостно заявила:
– Ой, не волнуйся, пожалуйста, нас уже в подъезд впустили! – и уже кому-то в сторону: – Огромное спасибо, вы нас так выручили!
По себе знаю, когда она говорит таким тоном, да еще смотрит на тебя огромными умоляющими глазами, отказать невозможно. А мужчины вообще наизнанку готовы вывернуться, чтоб ей угодить. Пришлось сдаться. Хотела крикнуть бабушке, что ко мне снова гости, но уже раздался звонок, и бабушка поспешила открыть дверь. И даже у меня не спросила!
Раздались приветственные возгласы, низкий голос Макса, от которого мне захотелось залезть под диван и не высовываться. Но вместо этого я села, подложила под спину подушку и приготовилась со всем возможным в моем положении достоинством вынести сей не слишком приятный визит.
Ко мне вошли Лиза с коробкой конфет, соком и фруктами, следом Макс с букетом ярко-красных роз.
Лиза со счастливой улыбкой повернулась ко мне.
– Здравствуй, Катя! Как ты себя чувствуешь?
Скрывать свое настроение я не собиралась:
– Паршиво! – и с укором посмотрела на нее в смутной надежде хотя бы смутить.
Она и не думала смущаться. Поставила гостинцы на стол и вдруг замерла, как-то чересчур уж пристально глядя на герберы.
Макс посмотрел на меня, полуприкрыв веки, и внезапно извинился:
– Прости, Катя, за несвоевременный визит, но ты же знаешь, что капризам Лизы очень трудно противостоять.
– Капризам? – Лиза отчего-то говорила отрывисто и сухо. – Нет. Это не каприз. Это забота о моей любимой подруге!
И с чего это у нее вдруг настроение испортилось?
– Какие красивые герберы! – она наклонилась к ним и понюхала. – Жаль, не пахнут. Откуда они?
Это меня насторожило. Неужто она знает, кто принес цветы? Признаваться, естественно, не стала:
– Одноклассники.
– Я их знаю?
– Не думаю.
К моему совершенному изумлению, в это время Макс пристально меня разглядывал, заставляя под его взглядом просто пламенеть. Когда у меня начали гореть не только лицо и шея, но и уши, Лизонька повернулась к нам. Заметив противоестественный интерес своего спутника ко мне, довольно так потерла ручки, пользуясь тем, что он стоял к ней спиной, и невинно заметила:
– Правда, что Катя даже больная очень хорошенькая?
У меня руки сами собой угрожающе сжались в кулаки. Мне ужасно захотелось сказать ей какую-нибудь гадость, но меня опередил Макс:
– Красивая, да. – И четко расставил приоритеты: – Но не лучше тебя.
У нее обижено вытянулось лицо, и она сердито нахмурилась. А я, наоборот, откинулась на спинку дивана и широко улыбнулась. Как я удержалась и язык ей не показала, не знаю. Наверное, сказалось строгое бабушкино воспитание. Заметив мою насмешливую ухмылку, Лизонька раздраженно отвернулась к слишком уж заинтересовавшему ее букету.
– А заболеть вы не боитесь? – спросила я с робкой надеждой на отмщение.
Не оборачиваясь, Лиза равнодушно пояснила:
– Не боюсь. Я во время эпидемий для профилактики витамины пью, гриппом еще ни разу не болела. Вот ангины, это мой бич.
Макс кривовато мне улыбнулся и заверил:
– Я вообще ничем не болею. Если не считать травм.
– Травм? – интересно, откуда у него травмы?
– Я риск люблю. Горнолыжный спорт, дельтапланеризм и все такое прочее. Ну, а риск не всегда благоприятно кончается.
Лиза оторвалась наконец от созерцания гербер, подошла ко мне поближе и каким-то уж очень скептическим взглядом уставилась. И что она во мне решила отыскать?
