– Вот что, голубь мой, – процедил сквозь зубы хозяин кабинета, – слушай сюда. Видел на входе матросов с пулеметами? Думаешь, случайно я их выставил? Покрасоваться силой новой власти? Нет, дорогой. Выставил я их по другой причине. Потому как только на одного меня уже было совершено два покушения. Да Володарский, убийцу которого твоя ЧК до сих пор найти не в состоянии. Теперь Урицкий! Убийцу которого, прошу заметить, задержали не твои подчиненные, а охрана комиссариата! И после ты мне предлагаешь, чтобы я ЧК дал полную, бесконтрольную свободу? Нет, родной, – перед лицом Бокия нарисовался кукиш, скрученный рукой товарища председателя, – ни хрена ты у меня не получишь! Будешь сюда ежедневно как миленький приползать для отчета! А я твои россказни сопоставлю с данными от коменданта. И вот тогда-то мы и увидим целостную картину.
Глеб Иванович задержал дыхание, сдерживая эмоции, после чего проговорил делано спокойным тоном:
– Посмотрим, что скажет Феликс. И если он примет мою сторону, хрен получишь ты. Подождем до вечера.
* * *
Дом на Миллионной встретил чекистов тишиной и вонью. Что воняло, Доронин разобрать не смог, но смердило немилосердно.
Войдя первым в парадное, матрос поморщился, чихнул:
– Кажись, крыса сдохла. Или еще какая тварь.
Озеровский прикрыл нос платком:
– Давайте поскорее поднимемся наверх. Там свежее.
«Ну да, – припомнил чекист, – дед-то вчера здесь уже побывал. Знает, о чем говорит».
По лестнице поднимались молча. Доронин – скрипя сапогами, Аристарх Викентьевич – хрипя легкими и постанывая на верхних ступенях каждого пролета. Демьян Федорович старика не торопил, хотя очень хотел поскорее завершить с осмотром места задержания преступника.
На площадке предпоследнего этажа Озеровский остановился, перевел дух, огляделся. Матрос тоже прошелся взглядом по стенам, дверям:
– А из какой квартиры помогли мальчишке?
– Если верить протоколу, из этой. – Аристарх Викентьевич кивнул головой в сторону одной из дверей. Доронин сделал к ней шаг. На полированной поверхности дверного полотна светлела медная табличка.
– Меликов П.Л., – прочитал матрос. – Кто такой этот Меликов?
– Князь, – тяжело выдохнул следователь. – Петр Леванович. Уже старик. Он безобиден.
– У нас щас вся контра безобидна, – шмыгнул простуженным носом матрос. – Кого ни возьми – все сочувствуют нашей власти. А как спиной повернешься, стараются в нее пальнуть или ножом попробовать на прочность.
Доронин с силой стукнул кулаком в дверь.
– Напрасно стараетесь, – дыхание Аристарха Викентьевича пришло в норму, – вам никто не откроет. Все в «Крестах». Петросовет постарался.
– И чего теперь делать? – Матрос растерянно обернулся. – Чего мы сюда приперлись, ежели никого нет?
– Попробуем мысленно восстановить цепочку, – Следователь подошел к двери князя Меликова, прикоснулся к деревянной поверхности. – Предположим, как утверждает протокол, студент выбежал в подъезд именно из этой квартиры. – Тонкие пальцы Озеровского, слегка касаясь, прошлись по дверному полотну. – Его ждали. Открыли дверь черного хода. Он крикнул, что за ним погоня. Впустили, дали ему пальто, выпустили на площадку. Затем дверь за студентом закрыли.
Доронин тоже провел пальцами по деревянной поверхности, подергал металлическую ручку.
– Закрыто.
Озеровский внимательно осмотрел стены, дверные полотна, поднялся на несколько ступенек вверх по лестнице, снова осмотрел все стены, спустился на несколько ступеней, опять исследовал стены. После чего произнес:
– Демьян Федорович, давайте проведем небольшой эксперимент.
Доронин, выполняя инструкцию сыщика, послушно спустился вниз на два лестничных пролета. Теперь чекиста от следователя отделяла металлическая сетка лифтовой шахты.
– Демьян Федорович, вы меня хорошо видите?
– Не очень.
– Приподнимитесь. Выберите наилучшую позицию, с которой виден я.
– Нашел.
– И как?
– Никак. Какая-то тень.
– То есть вы, зная меня в лицо, не можете разобрать, я это или не я?
– Ага. Сетка мешает. Опять же дверь. Вы с ней будто сливаетесь.
– А стрелять с такой позиции удобно?
– Смеетесь?
– Хорошо. Скажите, что я сейчас делаю? – Озеровский широко улыбнулся.
– Стоите.
– А что у меня с лицом?
– А черт его знает. Отсюда не видно.
– Именно то, что я хотел услышать. Поднимайтесь.
Доронин пулей взлетел наверх.
– Значит, вы толком ничего не видели? – на всякий случай поинтересовался следователь.
– Я же говорю: пятно. Серое. Фигура видна, а вот чья – не разобрать.
– А теперь смотрите сюда, – Озеровский указал пальцем на дверь, – следы от пуль, Демьян Федорович. Две в наличнике, одна в полотне, но все три сидят кучно. Почти на уровне головы. – Озеровский постучал пальцем по находке. – Даже если учесть, что первый выстрел был предупредительный, как утверждал Фролов, то остальные два…
– Точно! – сделав судорожное движение кадыком, отозвался матрос. – В голову стреляли. Прицельно. Все выстрелы произвели сразу, без остановки. Рука набитая, опытная.
– Только мальчишка успел пригнуться, – Аристарх Викентьевич принялся перочинным ножом извлекать из дерева деформированные пули, – или споткнулся, скорее всего. Потом кинулся в сторону. Но это еще не все.
Озеровский спустился на три ступеньки.
– Смотрите, – палец следователя указал на воронку в стене, – тоже результат от выстрела.
– Только стреляли не с лестницы, – тут же заметил Доронин.
– Совершенно верно. Судя по тому, как пуля застряла в кирпиче, стреляли с лестничной площадки.
Демьян Федорович кивнул головой в сторону дверей князя Меликова.
– А вы говорите «безобидный старик».
– Тогда почему Меликов не убил Канегиссера у себя дома? Ему бы это зачлось.
Доронин повел сильными, широкими плечами.
– У вас нож есть? Нужно извлечь пули.
– Найдется.
Доронин из голенища извлек финку. Принялся трудиться над дверью, одновременно рассуждая вслух:
– Князь у нас, в «Крестах», спросим. Сейчас нужно как можно скорее сообщить о находке Глебу Ивановичу. И еще вызвать в ЧК тех, кто задерживал Канегиссера. Этих, как их… Шматко и Фролова.
– Правильно мыслите. Проведем перекрестный допрос.
– Чего? – Доронин устремился вниз по лестнице, вслед за Озеровским.
– Это когда в одной камере располагаем свидетелей друг против друга и выпытываем их.
