Впрочем, вскоре Диме надоело прыгать подобно кузнечику. Он на миг замер, точно о чём-то задумавшись – и вот тут, похоже, гопники всё-таки узрели перед собой настоящего кровососа. Или кого-то ещё похуже. Они вскочили на ноги, завыли, точно собаки, почуявшие покойника, и не разбирая дороги, бросились в разные стороны.
– Ты как, жив? – встревоженное Димино лицо вплотную приблизилось к его глазам. – Мощно он тебе нос сделал.
– Почему? – чувствуя, как по щекам ползут не то слёзы, не то сопли, глухо проговорил Саня. – Почему у меня не сработало?
– Да потому что я идиот! – Дима вновь хлопнул себя по коленке. – Совсем забыл, что ты же только первый день волшебничаешь, и с девчонкой той выложился на тысячу процентов… и удачу мне притянул… а это, между прочим, не так просто. Короче, ты всё равно что марафон пробежал, у тебя сил уже нет. Теперь целый день восстанавливаться надо, до этого силу не трогай. Стой, дай гляну, что там вообще у тебя. Вот же блин… вся куртка в крови, и лицо. Ты вот сюда прислонись, к стенке, я сейчас.
Он вынул из переднего кармана шортов чистый носовой платок, наклонился к ближайшей луже, намочил – и, вернувшись, принялся осторожно протирать его лицо.
– Доктор, я буду жить? – попытался сострить Саня, на что получил стандартный ответ:
– Будете, но плохо и недолго. В общем, возьми платок, приложи к носу, и пойдём скорее… ко мне, естественно. Ты что, думал домой в таком виде? Мама тебя растерзает почище этих гопов.
…Сейчас Сане было полегче, чем пару минут назад, но всё равно голова кружилась, в ушах звенело, и перед глазами пульсировали чёрные мелкие точки, вроде мошек. Никогда он не думал, что от простого удара лбом в лицо бывает такой эффект. Интересно, а со лбом Лысого что-нибудь сделалось? Или он у него толоконный?
– А ты круто их… – сказал он Диме, просто чтобы хоть что-то сказать. – Волшебством, да?
– Погнал волшебством, обычного ужаса им напустил, – ответил Дима, – а до этого был Вин Чун. Это такой стиль у-шу, я с шести лет занимаюсь.
Вот тебе и беззащитный ребёночек, юный музыкант, академический внук! Неполные три года дзюдо по сравнению с этим выглядели как арбалет рядом с автоматом Калашникова.
…Может, им и озирались вслед, но Саня этого не заметил. Не заметил и того, как они добрались до Диминого дома, поднялись на третий этаж, вошли в квартиру.
– Ложись на диван, – велел Дима, – и подушку под голову возьми. Я сейчас! – он убежал и вернулся с мокрым комком ваты. – Суй под нос, надо дождаться, когда кровь перестанет. Блин, как жалко, что волшебством лечить нельзя! Сейчас бы как огурчик стал, и даже не сейчас, а ещё там, на месте. Боль я тебе немножко снял, как сумел, а вот лечить – такое никто не может…
– Мама меня за куртку убьёт, – хмуро сообщил Саня. – Теперь вот точно до каникул на улицу не выпустят.
– Да фигня куртка, сейчас вызвоним мастера!
– Какого ещё мастера?
– Да Лиску же нашу, Лягушкину! – рассмеялся Дима. – Она лучше всех умеет вещи восстанавливать. Мне кажется, она их как бы в прошлое погружает, когда целыми были. У нас в отряде никто так не умеет. У меня вот точно не получится, я мог бы только иллюзию наложить, а через несколько часов всё стало бы как сейчас. А Лиска может реально!
Саня представил, как сюда прискачет сейчас Лягушкина, увидит его побитого, начнёт охать и ахать… Настроение упало ещё на несколько градусов.
– Может, не надо? – робко спросил он.
– Надо, Саня, надо! – решительно заявил Дима. – Ты что, стесняешься, что ли? Мы ж отряд! Мы ж «Ладонь»! Мы ж должны детям помогать, правда? А мы с тобой что, не дети? Между прочим, эти уроды мне шорты порвали, – добавил он мрачно. – Вот пускай чинит!
5.
Санина совесть была чиста – домой он пришёл без одной минуты восемь. Голова ещё звенела и дико болел нос, но кровь давно остановилась, в ванной у Димы он отмылся как следует, внимательно оглядел себя в зеркале – вроде, никаких особых следов не заметно.
Но папа всё-таки заметил. Ну почему именно сегодня у него выходной!? Первое мая – оно же для штатских, а военные всегда должны быть на боевом посту! Что за невезучесть! Даже мама ничего не уловила: синяков и ссадин нет, куртка в норме, а что губы слишком толстые и нос распух, так, может, это у него аллергия такая. Например, на тополиные листья. У других на пух бывает, а у него вот на листву!
– Ну-ка, – едва поужинали, взял его за плечо папа. – Пойдём, пообщаемся.
Общались в родительской комнате – мама в это время укладывала в «детской» Мишку и читала ему про Айболита и Бармалея. Это значит, минимум полчаса.
– А в чём дело-то? – настороженно спросил Саня, забравшись с ногами в огромное, рассчитанное на великанский зад кресло. – Я же не опоздал!
– Дело вот в этом, – папа слегка щёлкнул его по носу, и Саня резко отдёрнул голову: чепуховый щелчок сейчас отозвался болью. – Дрался?
Можно было, конечно, отнекиваться, но с папой обычно такие штуки не проходили: он всегда очень хорошо чуял враньё. И без всякого, между прочим, волшебства!
– Ну, как бы да, – Саня напрягся. Сейчас начнёт выпытывать детали, и придётся лавировать – чтобы и не наврать вот так уж прямо, и «Ладонь» не засветить.
– А подробнее? – судя по папиному голосу, он не злился, но ему было по-настоящему интересно.
– Короче, на улице два гопника пристали, – начал Саня. В общем, действительно же на улице, действительно же два гопника. А уточнять, к кому именно они пристали, совсем не обязательно.
– Взрослые? – продолжил допрос папа. – Или твой возраст?
– Ну, вроде класс девятый или десятый! – тут можно и не врать. – Повыше меня, но не особо. Один бритый налысо, у другого на щеке ожог такой розовый…
– Чего хотели? – хмыкнул папа. – Денег?
– Ага! – честно ответил Саня. Неважно ведь, от кого они их хотели.
– А ты начал драться? – папа предвосхитил его ответ.
– Угу!
– И насколько успешно?
– Нормально! – не очень-то исказил правду Саня. – Одному кулаком в глаз, другого завалил и кисть на болевой взял, но второй сзади напал, я и отвлёкся. – Вот тут нужно было говорить аккуратно. Сообщать папе про то, что Жжённый выхватил то ли нож, то ли заточку, явно не следовало. Ещё испереживается, запретит на улицу выходить…
– Ну и? Дальше-то что! – папа сейчас напоминал футбольного болельщика, который опоздал на прямую трансляцию матча и звонит приятелю, чтобы узнать, как сыграли наши.
– А дальше этот лысый мне со всей дури лбом по носу дал! – это скрывать не стоило. – У меня точно граната в башке взорвалась!
– Представляю, – кивнул папа. – Ты уже ошибку допустил: если с двумя драться, никогда не стоит переходить в борьбу лёжа. Внимание неизбежно сосредоточится на одном противнике, сектор обзора уменьшается, а главное – спина открыта. Второй тебя стопроцентно сделает. Надо было оставаться на ногах. А ещё лучше – врезал тому, кто ближе, в коленную чашечку, и дёру. Чувствуешь, что можешь оторваться – отлично. Если видишь, что настигают, то вовремя остановись, и первому – пальцами в глаза, потом сразу в пах. А второму, который чуть дальше, ногой в голень. И сразу дальше беги, пока не очухались. Ладно, что потом-то было? Когда в нос поймал? После такого удара человек на некоторое время вырубается, и тогда с ним что угодно можно сделать. А тут, как мне кажется, пациент более жив, нежели мёртв.
