– Дикость! – повторил Алексей, – Я читал Библию. Там всё просто и логично. В Ветхом Завете на примере еврейского народа показано, что пока народ с Богом, – в государстве порядок. Как только население переставало исполнять Закон Божий – начинались войны, приходили беды, болезни, голод. Может быть, потому мы так плохо и живём в России, что отвернулись от Господа?
Алексей приподнял рукав пиджака, далеко отвёл в сторону руку и, дальнозорко прищуриваясь, посмотрел на часы: – О-о-о! А ведь мне пора. Хорошо мы с тобой, Костя, поговорили. Даже уходить не хочется. Знаешь, если будешь в Москве, вот мой телефон, звони. Познакомлю с Надеждой. Захочешь, так и поживёшь у нас. Будем рады. А я-то из Новотагильска теперь уезжаю навсегда. – Алексей поднялся. Константин подошёл к столу:
– На всё воля Божия. Если буду в Москве, обязательно позвоню. Пойдем, я провожу тебя.
Однокашники спустились по крутой лестнице на первый этаж и через служебный ход вышли на улицу. Осеннее небо затянули тучи, накрапывал дождь.
– Тебе на автовокзал? Через двор пройди, там повернёшь направо. Здесь рядом, – священник кивнул в сторону пятиэтажки «с градоначальником» и протянул руку Алексею. – Ну, счастливо.
Однокашники попрощались. Константин остался на крылечке, а Алексей, выйдя за церковную ограду, оглянулся, и помахал рукой…
Женя Коган, или Левитация по-советски
Светлой памяти подполковника милиции Александра Николаевича Пискунова (Пшикунова) – посвящается.
Лёгкий приятный ветерок колышет тяжелые шторы. Большие окна раскрыты настежь. Кабинет залит нежарким утренним солнцем. В мягком вращающемся кресле боком к огромному письменному столу полусидит – полулежит первый секретарь Куйбышевградского районного комитета партии Евгений Исаакович Коган. Евгений Исаакович задумчиво смотрит через окно куда-то вдаль, в правой руке он держит карандаш, и слегка постукивает им по полированной столешнице.
…Когану 47. Из них уже более 20 лет он на ответственной, руководящей работе. Сразу после института по направлению его назначили сменным мастером цеха химводоочистки завода пластмасс. В подчинении: два слесаря, лаборантка, аппаратчица и насосница. Нет, конечно, не о такой работе мечтал студент-отличник Женя Коган. Сырость, химическая вонь, шум насосов. А ещё начальница, – толстая, шумная, малообразованная бабища в вечно грязном синем халате: «…Евгений Исаакович, сделайте заявку…», «Женечка, нужно очистить фильтр второй ступени…», «Женя, договоритесь с электриками, пусть проверят заземления…». Женя – то, Женя – сё, Женя – пятое, Женя – десятое… Ох как Женя её ненавидел! И однажды случилось! Начальницу – «Марь Ванну» – вызвали в управление, а Женя в это время сидел в её кабинете и составлял план-график ремонта первого контура. «Марь Ванна» велела Жене продолжать работать, сказала, что скоро вернётся. Потом надела синюю ватную фуфайку, намотала на голову красный мохеровый шарф, и совсем уже было вышла, но от дверей вернулась, собрала на столе бумаги и сунула их в ящик письменного стола. Вот если бы она тогда не вернулась, не убрала бумаги, – возможно жизнь Жени пошла бы по-другому. Но она вернулась!.. Как только внизу гулко хлопнула тяжёлая металлическая дверь, Женя коршуном бросился к столу начальницы, вытащил пачку накладных и папку-скоросшиватель, в которой оказались копии актов на списание основного и малоценного имущества. Ещё не дочитав до конца первый лист, Женя понял: «Марь Ванна» ворует, причём ворует по-крупному. Оказалось, что в прошлом месяце в химводоочистке был произведён ремонт. При этом было израсходовано сорок кубов бетона, пятнадцать тысяч штук кирпича, две тонны железа, триста погонных метров труб и два ящика стекла. Женя проработал в цехе уже девять месяцев, никакого ремонта здесь вообще не проводилось, а пол и стены хоть и «демидовские», но лет пятьдесят ещё прослужат с гарантией. Так, так, так…
Вечером Женя долго думал, что делать с полученной информацией. Сообщить в заводоуправление? Нет, этого делать нельзя по той простой причине, что акты приёмки работ уже утверждены директором по капстроительству и главбухом завода. Кроме того, в актах на списание материалов среди членов комиссии значится секретарь партбюро водоочистки механик цеха Пронкин. Не могли они не знать, что никаких работ в цехе не проводилось. Нужно было так «Марь Ванну» «спалить», чтобы самому не «обжечься». Милиции Женя не доверял. Поэтому решил сообщить о хищении в КГБ. Днём нашёл в телефонном справочнике номер, но звонить из дома не стал. В вечернюю смену аппаратчица и насосница обычно уходили в заводскую столовую ужинать, и он их по очереди подменял. Дождавшись, когда в насосной никого не осталось, Женя набрал номер. Несмотря на поздний час, молодой мужской голос, ответил сразу: «Слушаю, капитан…листин», – Женя не разобрал фамилию. Очень торопливо, сбивчиво Евгений рассказал о хищении. Капитан «…листин» попросил назвать себя, Женя бросил трубку. Его руки мелко дрожали, на лбу выступил пот. Забыв про насосы, он так и просидел за столом, подперев голову руками. Вернувшаяся пожилая насосница заметила необычное состояние мастера и спросила: «Евгений Исаакович, вы такой бледный, уж не заболели случайно?». Женя что-то буркнул, и быстро ушёл в крохотный кабинетик сменных мастеров. Ночью, вернувшись домой, Женя долго не мог заснуть, ворочался и думал: правильно или нет он сделал, нужно ли было назвать себя, если Марью снимут, то назначат ли его – единственного в цехе имеющего высшее химико-технологическое образование – начальником ХВО.
Шли дни. Ничего не менялось. «Марь Ванна» так же глупо шутила и сама же громко смеялась. Так же гоняла Женю. Ему казалось, что гоняла гораздо больше, чем других мастеров. Закончился апрель, прошли майские праздники. Женя уже уверился в том, что информация о хищениях не заинтересовала сотрудников КГБ. Но…
В тот день Женя был на смене. По причине выходного дня в цеховой конторе никого не было. Женя обошёл все участки, всё работало нормально, люди были на местах. Проходя мимо цеховой курилки, Женя заметил двух посторонних мужчин. Оба молодые, светловолосые, крепкие. Один повыше, второй поплотнее. Оба одеты в обычные заводские спецовки. Они стояли спиной к двери, курили и разговаривали с дежурным слесарем. Коренастый развёл широко руки, и что-то сказал, все громко захохотали. Слесарь первым заметил Когана: «Вот наш сменный!.. Евгений Исаакович, это к вам». Тот, что повыше, быстро повернулся и сказал: «Здравствуйте, я из седьмого цеха, у нас проблема возникла, хотим вас о помощи попросить». Женя за руку поздоровался с мужчинами и предложил пройти в свой кабинетик. Высокий пошёл с ним, а плотный остался внизу. В кабинете высокий без приглашения сел возле письменного стола, налил из графина стакан воды, выпил и сказал: «Вы, Евгений Исаакович, нам звонили». Женя ничего не понял: сегодня он вообще пока ещё никуда не звонил. Видя растерянность Жени, высокий сказал: «Я капитан …листин». Женя вздрогнул, пальцы опять мелко задрожали, на лбу опять выступил противный пот. Фамилию капитана он опять не разобрал. Высокий усмехнулся: «Да не волнуйтесь вы. Вы же сами хотели установить с нами контакт». Женя испуганно выглянул за дверь и закрыл её плотнее. Высокий строго повторил: «Женя, не волнуйтесь, мой товарищ обеспечит конфиденциальность нашей встречи, не беспокойтесь, никто нас не подслушает и внезапно не войдет. Меня зовут Михаил Алексеевич, можно просто Миша. Я оперуполномоченный комитета госбезопасности. Нас заинтересовала ваша информация. Надеюсь, вы не откажетесь нам помочь в её реализации». Дрожь в руках прошла, но вместо неё Женя почувствовал прилив горячей крови к лицу.
