– С этой стороны проблемы нет, как эта ветчина: вот была, и вот ее нет. Проблема в том, что я сам не хочу заниматься физикой.
Света откусила кусочек бутерброда, запила вином.
– Да, это проблема, – повторила она его фразу, даже тем же тоном. – Но ты же не хотел заниматься ей и раньше, еще до отъезда. Помнишь, мы говорили на эту тему?
– Когда?
– Ты сказал, что Кирилл Ильич свое место заработал, не занимаясь наукой. И что времена, когда физики были привилегированным классом, прошли.
– А, это. Но тогда я думал, что больше ничего не умею.
– А теперь?
– Оказалось, что мир не ограничен Академгородком.
– Открытие! – Света засмеялась.
Принесли горячее и беседа прервалась.
– Извини, что не похвалил твое платье, – сказал Сергей, справившись с бараньими ребрышками. – На голодный желудок комплименты кислые. Где купила?
– Это ты все покупаешь. Сама сшила.
– Потрясающе!
– Сшить было несложно. Сложно было достать хороший шелк.
– Я бы мог купить.
– Когда ты в столице, до тебя не достучаться.
– Ну извини еще раз. Замотался. Кроме того, был на тебя обижен.
– Полгода обижен. Как маленький. При том, что мы с тобой знакомы три года.
– Четыре.
– Четыре? Я точно помню, три.
– Я тебя на абитуре еще приметил, когда ты поступала. Вечно озабоченная чем-то девчонка сидела на скамейке перед главным входом. С раннего утра. Очень упорная, я был уверен, что поступишь.
– Точно! – Света засмеялась, чуть не поперхнувшись вином. – Я туда приходила после каждого экзамена, боялась, что вылетела. Но ты ничего не говорил об этом.
– Так год ничего и не менялось. Потом пошел вытаскивать пьяного Василия со скачек в вашем общежитии и увидел тебя снова. Может быть, не обратил внимания, но вспомнил ту абитуриентку. Значит, поступила!
– С этого и началось. Хотя мне показалось, ты был пьянее своего друга.
– Верно. Мне сказали, что он начал буянить, могли бы в дружину сдать. Так что я поперся выручать.
– Сначала ты мне не понравился. «Девушка, не поможете поддержать друга, а то сам не донесу?»
– Это я пьяный такой храбрый. Выпил-то раз третий за учебу и так развезло. А все Василий. «Отличный самогон, сама матушка гнала».
– Ты еще и самогон пьешь, – улыбнулась Света, отставляя пустой бокал. Сергей попытался его заполнить, но она прикрыла ладонью.
– Первый и последний раз, – твердо сказал парень. – Ужасное зелье, не пойму как его пьют. Три дня потом соображать не мог.
– Насколько я помню, в гости ты пришел на следующий день. Это следствие твоей «несоображаловки»?
– Я имел в виду физику.
Сергей осмотрел стол. Он насытился, девушка тоже. Причин сидеть в ресторане не было. Он отделил от пачки десяток еще несколько штук, положил на край стола и поднялся.
– Уходим? – спросила девушка.
– Да. Кто-то в ресторане прожигает жизнь, я же предпочитаю в нем просто удовлетворять голод. Жизнь я прожгу в другом месте.
– И где же?
Света надела куртку. Официант забрал деньги.
– Можно погулять, – задумчиво протянул Сергей.
– У меня предложение вернуться в комнату. Люба уехала собирать фольклор для диплома, вернется дня через два.
– Идет. Прохладно у нас вечером, – зябко ежась, сказал Сергей, выходя на улицу.
– «У нас» – это здесь или в Москве?
– «У нас» – это в Академгородке. Столица хороша, но мне как-то в ней неуютно.
В комнате Сергей почувствовал себя, как дома. Света убрала покрывало с тумбочки, и под ним оказался небольшой телевизор. По первой программе шла новостная передача «Время».
– Откуда телевизор? – удивился Сергей.
– Михаил принес. Да ты не беспокойся, не мне. Для Любы. Она курсовую писала по рекламе на телевидении. Неплохая работа – неделю торчать перед телевизором!
– Да-а, – протянул Сергей, садясь на стул перед столом. Генсек Горбачев говорил о переменах, ему внимали и хлопали. – Выключи. Наверху болтают о переменах, но палец о палец не ударят, потому не хотят и не могут. А кто может, того поддерживать не будут.
– Ты имеешь в виду себя? – Светлана выключила телевизор.
– Может, и себя. Партия объявила капитализм, а буржуев, опору нового строя, поддерживать не хочет. Считается, что рынок и изобилие наступит по мановению волшебной палочки. А она как была, так и останется у власти.
– Можно считать тебя революционером? – Света села на стул напротив.
– Да ну, какой из меня боец. Мне бы найти место в новом мире.
– То есть, как я поняла, в деканат каяться ты не пойдешь и четыре года в университете потерял зря.
– Не пойду. Но почему «зря»? Здесь меня научили учиться, это главное.
– Законы физики в бизнесе не действуют, сам так говорил.
– Найду другие. А потом, я встретил много хороших друзей. Тебя, например.
– Это приятно слышать…
Сергей выключил настольную лампу и открыл штору. Комната осветилась бледным желтоватым светом фонаря с улицы. Он подошел к Свете и обнял ее за плечи. Она поймала его ладони и прижала к лицу. Парень долго стоял, вдыхая запах волос девушки и чувствуя, как горят ее щеки. Когда она встала, он крепко прижал ее к себе. Света убрала руку за спину, и платье спустилось до талии.
– Я так долго тебя ждала… И не надо слов…
Света отошла вглубь комнаты, прошелестела платьем. Скрипнула кровать. Сергей быстро разделся и нырнул под одеяло. Сразу стало ясно, что поцелуями дело не ограничиться – девушка была обнажена. Его охватила волна жара, перехватило дыхание. Но секс не получился: партнерша не пускала его в себя. Он пытался сделать это и так и этак, но безрезультатно. Наконец, Света виновато сказала:
– Извини. Ты у меня первый. Я тебя хочу, но не получается.
Сергей лег рядом, положив голову девушки на плечо.
– Ничего. Все будет хорошо. Я тебя люблю.
– Я тебя тоже люблю.
Сергей проснулся поздним утром. Он не помнил, как уснул. Рядом на кровати сидела Света.
– Давно проснулась?
– Давно. Смотрела, как ты спишь. Но кофе горячий.
– У тебя есть кофе?
– Растворимый. – Она налила ему чашку кофе.
– Сколько времени?
– Двенадцатый. Ты куда-то торопишься?
– Хотел съездить домой, в Н-ск, удобный поезд вечером. Утром буду дома.
