Хоть соболь и хорошо плавает, но в воду идет неохотно и всегда ищет переправы. Перебегая по мосту, он натыкается на изгородь, пробует обойти ее стороной, но гладко отесанные бока дерева принуждают его направиться к отверстию с петлей. Когда зверек заденет петлю (она нарочно делается малого размера) и потянет ее за собою, он непременно сдвинет палочку с упорца, – камень срывается и увлекает соболя в воду.
Корейцы говорят, что их способ поимки соболей лучше китайского и что их ловушки действуют наверняка. Нельзя с этим не согласиться. У китайцев случается иногда, что плохо придавленный соболь уходит из ловушки, перегрызая колышки по сторонам. В корейской ловушке ему нет спасения: камень всегда его утопит. На дне речки он лежит сохранным, и кореец не боится, что шкурку соболя попортят вороны.
Неудобство корейского способа заключается в том, что ловить соболей этим способом можно только в начале зимы, пока реки не замерзнут. В Южно-Уссурийском крае это возможно до 1 декабря, но по мере движения к северу время соболевания корейским способом сокращается: в районе Советской гавани оно длится не более месяца.
В Приамурье способ охоты на соболя с собакой почему-то не применяется. Несколько раз сюда приезжали охотники из Сибири, но все старания их, несмотря на обилие соболей, не увенчались успехом, и разочарованные соболевщики возвращались обратно на родину. Причины этого, вероятно, надо искать в чрезвычайно пересеченной местности (вследствие чего за горами часто не слышно бывает лая собаки), в густоте подлесья, среди которого много колючих растений, и в заваленности тайги буреломом, затрудняющим движения собаки и охотника, а также и в многочисленных каменистых россыпях по склонам гор.
В Уссурийском крае из русских переселенцев ловлей соболей занимались только старообрядцы, живущие по рекам Даубихе, Улахе и на берегу моря, около мысов Белкина, Арка и Олимпиады. Они убедились, что на одном земледелии далеко не уедешь. Они видели, как на их глазах обогащались китайцы и что главным источником обогащения их было соболевание. Староверы не ограничивались одним каким-либо способом, а использовали все приемы, какие только им были известны.
Так, осенью, пока не замерзли речки, они ловят соболей корейским способом; позже, когда в речках появляются забереги, позволяющие соболю перепрыгивать с одного края льда на другой, они пользуются китайскими плашками, и, наконец, во вторую половину зимы, когда выпадает глубокий снег, они начинают выслеживать соболя так, как это делают туземцы. В последнем случае в дело пускаются соболиная сетка, о которой говорилось выше, и обмет.
Обметом называется тоже сетка длиною в двадцать метров, шириною в один метр, с очком в два сантиметра. Этой большой сеткой окружается то место (небольшая каменистая россыпь, пень, нора бурундука и т. д.), где скрылся соболь. Обмет ставится таким образом, что верхние края его загибаются внутрь (обтягиваются шнурками), что препятствует соболю уйти, если бы он вздумал взбираться по сетке кверху. Охотник садится в стороне и ожидает, когда соболь выйдет из своего убежища. Если сеть оставлена на ночь, то к верхнему краю ее привязываются два-три бубенчика, колокольчики или какие-нибудь побрякушки. Звон их дает знать охотнику, что соболь вышел и старается выбраться из обмета. Тогда он дергает за шнурок, сетка падает внутрь и прикрывает собою зверька. Испуганный соболь начинает метаться и окончательно запутывается в сети.
Охота на соболя сопряжена с риском для жизни. Опасность является совершенно неожиданно и притом с той стороны, откуда ее, казалось бы, и ожидать нельзя.
Так, в 1904 году китаец Лю Сун-тян, с реки Санхобе, отправился на соболевание в верховья реки Кулумбе, берущей начало с западных склонов Сихотэ-Алиня.
Лю Сун-тян был добычливый охотник. Как старожил, он хорошо знал, что в Уссурийском крае первая половина зимы бедна атмосферными осадками и снега обычно выпадают лишь в феврале или в марте. Рассчитывая возвратиться заблаговременно, он взял с собою столько продовольствия, сколько мог унести на себе в котомке.
Лю Сун-тяну вначале повезло. Ловушки свои он осматривал через день, и не было случая, чтобы он возвращался с пустыми руками. Через месяц он уже имел девятнадцать отборных соболей, один другого лучше.
Но вот в начале декабря ночью совершенно неожиданно разразилась жестокая пурга и выпал глубокий снег, заваливший все его ловушки. Для очистки совести Лю Сун-тян хотел было все же обойти их, но с первых же шагов убедился, что это невозможно. Снег был глубиной по пояс. Тогда он решил прекратить соболевание и возвратиться в селение. Целый день он прокладывал себе дорогу по глубокому снегу и за весь день прошел не более полукилометра. Погода хмурилась, можно было ожидать новой пурги, и это принудило его вернуться обратно в зверовую фанзу. Между тем продовольствие быстро приходило к концу. Раньше, до снега, соболиные ловушки ежедневно давали ему рябчиков и белок, а теперь он питался тем, что захватил с собою из дому. Лю Сун-тян стал сокращать порцию с целью растянуть продовольствие на возможно большее число дней и от этого еще более обессилел.
Он слышал, что северные туземцы в таких случаях пользуются лыжами, но он не знал, как они делаются. Никакого другого инструмента, кроме топора, у него не было. Он вытесал две длинных доски, но сломал их с первых же шагов. Наконец настал момент, когда он израсходовал последние крошки продовольствия. Следующие дни он питался отбросами, которые выискивал в снегу около фанзы, а когда иссяк и этот источник пропитания, он принялся есть ремни от обуви. В конце концов очередь дошла и до соболей. Он опаливал их, мелко крошил, варил в котелке и эту своеобразную лапшу глотал с большой жадностью.
Время шло. Солнце поднималось все выше и выше. Пришел февраль. Снег, пригретый солнечными лучами, занастился
[30]; потом опять ударил мороз с ветром. Когда Лю Сун-тян изрезал последнюю шкурку, он на глиняной стене фанзы сделал надпись углем, указал число съеденных им соболей, оделся и вышел. Недели через две его нашли другие соболевщики километрах в пяти от зверовой фанзы. Он стоял замерзшим в глубоком снегу, прислонившись к дереву. Одежда его была изодрана в клочки, а вся кожа на ногах, от ступни до колена, была ободрана острыми, режущими краями наста.
Другой трагический случай произошел в 1908 году на реке Тудагоу, притоке Даубихе.
Кореец Чом Ба-ги отправился в тайгу устраивать соболиные ловушки.
Место для охоты он выбрал весьма удачно. Обильный водою горный ручей и густой хвойно-смешанный лес, где было много рябчиков, бурундуков и белок, обещали ему богатую добычу.
К концу недели Чом Ба-ги устроил шестьдесят девять мостов. Он решил поставить еще один, последний мост и вернуться назад в селение, а с наступлением заморозков прийти сюда снова и приступить к соболеванию.
Как раз в том месте, где надо было устроить последний мост, поперек ручья лежала большая старая ель, хвоя с которой уже осыпалась и все ветви были обломаны. Только один сук, как раз на том месте, где нужно было ставить петлю, торчал кверху.
