Капитан и офицеры удрученно помолчали. Невозмутимость, с которой пришелец-островитянин отверг выдвинутое ими «висельничное» предположение, очень смахивала на искреннюю.
Поскольку солнце клонилось к закату, а на обломках «Нормандца» поднять паруса и бежать от него не могли, Коссар явно не торопился. У него и так было слишком мало людей, и терять их в бою с жалкой горсткой команды «Нормандца» ему не хотелось. Кроме того, все знали, что Коссар страдал от мнительной подозрительности. Всякого нового человека, появлявшегося под его командованием, он встречал так, как если бы тот был давным-давно уличен в намерении отравить его или поднять бунт. Поэтому никого не удивляло, что Коссар лично по несколько раз допрашивал новичков, заставляя своих приближенных устраивать им всевозможные проверки.
Лицо одного из матросов, что держался несколько особняком, показалось Джессу знакомым. Да, это был тот самый Джим Баррлоу, с которым он беседовал на острове. Встретившись взглядами, Джесс и Джим тотчас же отвернулись, давая понять друг другу, что не станут посвящать капитана в тайну своей встречи.
– Хорошо, пойдем ко мне в каюту, – обронил Коссар после долгого, устрашающего, как занесенная, но почему-то замершая на плече палача секира, молчания. – А вы, бездельники, чего уставились? – обратился он к группе матросов, которые должны были спустить шлюпку. – Ты, Вечный Смертник, – прикрикнул он на Джима Баррлоу, – отправляйся к Рольфу и скажи, что его штурман уже у нас. Теперь нам все известно, а потому у него есть очень простой выход: сесть в шлюпку и прибыть сюда, чтобы стать матросом моей команды. Если он сделает это немедленно и без каких-либо оговорок, я, возможно, забуду о том, что вчера его люди убили лучшего из моих матросов.
– Если же нет? – задал Баррлоу один из самых наивных вопросов, которые только способен был задать в этой ситуации.
– Если же нет, пусть пеняет на себя. И вообще, все они там – безмозглые англичане и прочие выродки, – Коссар совершенно забыл, что часть его команды состоит из все тех же англичан, ирландцев и «прочих выродков», среди которых завелось два португальца, венецианец и даже невесть как оказавшийся в этой части света хорват.
– Хорошо, капитан. Рольфу и его кровопийцам я скажу все, что вами велено, – без особого энтузиазма заверил его Баррлоу, приказывая пиратам, стоявшим у лебедки, спускать шлюпку на воду.
Джессу сразу же бросилось в глаза, что когда-то каюта капитана была роскошно обставленной, однако теперь здесь царил такой раскардаш, словно только вчера в ней сражались остатки команды этого некогда военного судна испанцев: перила кровати были рассечены, одна из висевших на стене картин прострелена пулей; на огромном, кованом сундуке отчетливо видны засечки, сделанные то ли боевой секирой, то ли алебардой, а еще – следы взлома. Вдобавок ко всему, стол капитана был заставлен всевозможными мисками, в которых виднелись остатки яств, но притрагиваться к которым уже было рискованно.
Однако весь этот натюрморт безалаберности хозяина каюты явно не смущал. Хотя пропахла она так, словно лишь час назад в ней располагался припортовый бордель, оказавшийся к тому же по соседству с ночлежкой. Усевшись в старинное венецианское кресло, высокая спинка которого была украшена изощренной арабеской, он горделиво указал доктору и двум офицерам на свободные кресла и, пренебрежительно ткнув в сторону Марра коротким, полусогнутым пальцем, процедил:
– А ты будешь стоять и отвечать. И если хоть в одном слове я почувствую неправду, мои бездельники тотчас же вздернут тебя. Прямо здесь.
Проследив за движением его пальца, Джесс, к изумлению своему, обнаружил, что стоит прямо под свисающей с потолочной балки петлей. Открытие это буквально повергло его в шок. Не от страха перед «капитанской виселицей», а от возмущения: это до какой же грани нравственного падения нужно дойти, чтобы устраивать виселицу прямо у себя, в священном для каждого моряка месте – капитанской каюте?!
А ведь совершенно очевидно, что подвесил он сию петлю не для легкого устрашения и не для того, чтобы попугать его: мотается она здесь наверняка давно – возможно, с того самого дня, когда владельцем каюты стал этот корабельный могильщик. И если он прав и его корабельный доктор по совместительству превращен в корабельного палача, тогда…
«Нет, – резко прервал свои размышления Джесс, – ты никогда не станешь служить под началом этого мерзавца. Появившись здесь по своей воле, ты совершил одну из своих дичайших глупостей».
– В моих ответах, сэр, все будет выглядеть так, как оно есть на самом деле. В конце концов я не пленник ваш, капитан, а – присутствующие здесь джентльмены свидетели – всего лишь гость. Я сам прибыл на корабль. Моряк, много лет считавшийся одним из лучших штурманов Вест-Индии, появился здесь только для того, чтобы спросить: «Не нужен ли вам хороший штурман, сэр?» Если не нужен, тогда я, пожалуй, вернусь на остров и дождусь более подходящего судна.
Молвив это, Марр вначале набыченно уставился на Коссара, а затем, не давая ему опомниться, уселся в ближайшее кресло, почти столь же массивное, как и кресло капитана. Присутствовавшие моряки охнули от удивления. Они были уверены, что в следующее мгновение Коссар прикажет вздернуть наглеца.
– А теперь спрашивайте, джентльмены, я – весь внимание, – спокойно молвил тем временем этот наглец.
Коссар что-то недовольно промычал про себя и, поднявшись, грузно прошелся по каюте. В то время, когда офицеры молча наблюдали за ним, сам Джесс мечтательно смотрел в увенчанное готическим шпилем окно. Чувствовал он себя в эти минуты прескверно, однако прекрасно понимал, что, оказавшись на борту «Черного принца», предал не только Рольфа, но и Анну Норвуд. Узнав от него об истинной численности экипажа, пираты набросятся на «Нормандец», как стая воронов.
Лишь оказавшись в роли островного отшельника, в пещере над дикой бухтой, Марр по-настоящему понял, как ему нравится эта женщина. И какое это везение, что досталась она – по крайней мере, несколько раз доставалась – именно ему, а не кому бы то ни было другому из команды Рейтеля или команды Рольфа. Однако по странной прихоти судьбы именно эта женщина чуть было не отправила его на тот свет. Это по ее воле он оказался не только вне команды, но и вне корабля. Марр уже не раз пытался осмыслить странное хитросплетение фактов и событий, приведших его к отшельничеству, и таким образом определить свое отношение к Анне, Рольфу, Гунну и вообще к ссоре с командой «Нормандца». Но из этого почему-то ничего не получалось.
Нет, в принципе Джесс понимал, что жизнь его складывается как-то не так, как должна бы складываться. Однако он очень смутно представлял себе, каким образом следует ее изменить. Одно ясно было уже сейчас: появление на «Черном принце» – очередная несусветная ошибка, которых он совершил в своей жизни уже немало.
– Сколько людей на «Нормандце»? – ворвался в поток его покаянных размышлений нахрапистый голос Коссара.
– Шестеро, – неохотно, после долгой паузы, ответил Джесс. Говорить неправду не было смысла: команду «Нормандца» этим не спасешь, а ложь обнаружится сразу же.
