В эти минуты он даже не ощущал ненависти ни к Анне Норвуд, этой корабельной стерве, чуть было не отправившей его на тот свет, ни к Гунну и Венту, бездушно швырнувших его за борт. В конце концов, все проистекало так, как и должно было проистекать. Он и сам не раз бросался с ножом на совершенно невинных и вышвыривал за борт полуубиенных. Таков был тот мир, в котором он обитал вот уже добрых двадцать лет, таковыми были жестокие законы и традиции, царящие в корабельном пиратском братстве.
Но даже не ощущая никакой злобы по отношению к своим врагам, Марр оставлял за собой право мести. О, этого права не способен был отнять у него никто! Ибо отнять его можно было только вместе с жизнью. И тот, кто уже попытался сделать это, но кому это не удалось… Он должен понимать, что отныне обречен. На гибель, на страх перед гибелью, обречен на… обреченность.
Отпустив ствол лавра, Марр попридержал ногами землю, будто она, как палуба в сильную качку, уходила у него из-под ног, и, почувствовав, что способен удержаться на ней, начал медленно подниматься по склону гребня, чтобы взойти на равнину. Конечно, здесь у него было почти идеальное убежище, здесь его не было видно ни с моря, ни с глубины острова, но Джесс не мог оставаться на этом каменистом взморье слишком долго: нужно было во что бы то ни стало разыскать источник пресной воды и добыть хоть какую-никакую пищу. Воду и пищу. И сделать это нужно как можно скорее, пока солнце не поднялось достаточно высоко, пока на остров не снизошла губительная для всякого раненного и ослабленного жара.
Брел Джесс раскачиваясь, словно пьяный, в глазах его мутилось, и вообще, все уплывало и уходило из-под ног. Моряк понимал, что весь этот день ему надо было бы провести где-нибудь в спасительной тени, а еще лучше – в какой-нибудь холодной, влажной пещере, но ему нужны были вода и хоть какая-то пища. А еще оружие. Нож все еще был с ним. Но где-то там, под кустом, неподалеку от корабля, лежал его двуствольный пистолет.
Когда Джесс увидел, что на веслах шлюпки не Лорд-Висельник, а незнакомый широкоплечий парень, нормандская бородка которого, загорелое лицо и выступающий подбородок выдавали в нем бывалого, волевого моряка, он вдруг почувствовал неладное, и один из заряженных двуствольных пистолетов незаметно швырнул под куст. Причем сделал это так, что Анна Норвуд ничего не заметила. Теперь Марр благодарил удачу за то, что надоумила его на эту хитрость. Два пистолетных заряда на необитаемом острове – не так уж мало. К тому же у него есть нож. Все остальное, включая и право на жизнь, он себе добудет. Как добывал его в этой суровой жизни викинга уже не раз.
Если двигаться напрямик, до корабля было не так уж и далеко, однако Марр решил вести себя осторожно. Описав дугу, он побрел опушкой леса, который как раз напротив «Нормандца» резко уходил по склону вниз, к океану. Там он и выйдет на открытую местность, чтобы ползком добраться до заветного куста.
«Только ползком. Они не должны видеть тебя. Не должны знать, где ты и в каком состоянии. Они еще на рассвете бросятся искать тебя, шлюпку, а не найдя, с тревогой будут всматриваться в горы, в лес, каждую минуту ожидая твоего нападения. Постепенно ты превратишься в то самое страшное привидение Острова Привидений, которого они будут бояться, как сатаны. Ты же станешь истреблять их по одному. Похищать, пытать и распинать, как Иисусов. Никто, ни один из них, кто попадется тебе в руки, не умрет легкой смертью. Каждый пройдет через ад. Первого же из них ты исполосуешь ножом и, окровавленного, но еще живого и при полном сознании отвезешь на шлюпке на одну из прибрежных скал, что неподалеку от «Нормандца», чтобы вместе с членами команды наслаждаться его муками, его ужасом, его предсмертными стенаниями…»
Рядом с тем местом, где лес круто спускался к берегу, Марр наткнулся на дерево, увешанное небольшими красноватыми плодами, которых он никогда раньше не встречал. Побродив немного вокруг дерева, он нашел нечто похожее на дубинку и сразу же прикинул, что, если обрезать слишком длинный ствол и обчистить его от веток, то может получиться отличная боевая палица, наподобие тех, с которыми бросаются в бой некоторые племена аборигенов. Но пока что он использовал ее для добычи пищи.
Плоды оказались кисловато-сладкими, сочными, слегка напоминающими сливы. Он сбивал их целыми гроздьями, но съел лишь несколько, остальные развесил на ближайших кустах, чтобы подкрепиться ими на обратном пути. О, теперь, наученный горьким опытом, вернувшийся с того света, он будет расчетливым, мудрым и беспощадным. А еще – молчаливым.
«Ты слишком рано выдал себя, Джесс. Слишком много болтал, а потому слишком рано выдал свои намерения, свою злость и свое презрение. Теперь ты станешь мудрым – молчаливым и коварным, как сатана. Если уж тебе суждено остаться на этом острове, то ты должен сделать так, чтобы он стал твоим владением. Неважно – официальным или неофициальным, но твоим. И чтобы враги твои тоже остались на нем. В виде скелетов».
Мысль ему очень понравилась. Вообще, в эти минуты он начинал нравиться самому себе все больше. Распихав горсти этих «райских яблочек» по карманам, Джесс дошел до южной оконечности опушки и небольшими переходами – от куста к кусту, от валуна к валуну – начал пробираться в сторону «Нормандца».
На корабле все еще спали. Они уже, несомненно, заметили исчезновение шлюпки, поняли, что он, Джесс Марр, спасся, и добрую часть ночи провели в раздумиях и терзаниях, обвиняя друг друга в том, что столь безалаберно и легкомысленно отнеслись к самому ярому своему врагу.
Последние метры он полз, время от времени поднимая голову и хищно посматривая то на корабль, то на окрестные россыпи. Ночью кто-то из команды мог перебраться на берег и устроить здесь засаду. Они могли смастерить плот и переправиться на остров всей командой, только бы изловить его. Они были его врагами, и Марр ожидал от них всего, чего только можно ожидать от самых непримиримых, лютых врагов.
Однако засады не было. Вот он, пистолет. Лежит на нижней ветке куста, подпираемой толстыми стеблями травы, как толстой подстилкой. Резная рукоять его еще хранила влагу ночной росы, и Марр забеспокоился, как бы не отсырел порох. Впрочем, пускать оружие в ход прямо сейчас ему вряд ли придется. Оргия мести откладывается на неопределенный срок.
Все еще лежа под кустом, Джесс засунул пистолет за пояс, рядом с ножом, и съел несколько плодов. Они могли заменять пищу и воду, утоляли жажду. Благословенная Богом земля. Кто мог объяснить, почему сотни поколений его предков вынуждены были выживать на безжизненной каменистой земле Скандинавии, ютиться на скалистых берегах фьордов и беспрестанно завоевывать почти такие же суровые и неблагодатные земли, в то время как индейцы, эти дикие варварские племена, проводили жизнь в почти полном безделии, питаясь дарами господними, как манной небесной? Ни теплой одежды и обуви, ни каменного жилья, ни тяжкого земледельческого труда… Где справедливость, архангелы небесные?
35
Отлежавшись и перекусив, Джесс потуже завязал повязку на шее, приподнялся и… замер.
Прямо перед ним, у борта «Нормандца», стояла Анна Норвуд. Марр не мог понять, заметила она его еще до того, как он поднялся, или же эта их встреча взглядами оказалась совершенно случайной. Но сразу же узнал ее по стройной фигурке и по тому, как не по-мужски держит она – словно ребенка на руках – ружье.
